культурное развитие, которое проследить гораздо легче. Изменения в культуре

происходят быстрее биологических и оставляют неизмеримо больше разнообразных

следов. Стоянки и материальные свидетельства будничной жизни могут сказать

очень много о том, насколько эффективно люди использовали свои физические

возможности и свой интеллект на данной стадии развития.

Например, когда появился кроманьонец, человек уже прочно утвердился в

различных областях мира. Он расселился из щедрых тропиков и приспособился к

более суровым требованиям климата умеренной зоны. Из Африки и Юго-Восточной

Азии он распространился на север, в Европу и Китай, но в мире оставалось еще

немало мест, куда не ступала его нога - Сибирь, Арктика, Австралийский

континент, Новый Свет во всей протяженности. Кроманьонец поселился и там.

Благодаря своему умению приспосабливаться к различным условиям (хотя

некоторую роль тут сыграли и изменения климата) он утвердился на Земле

повсюду, где только может обитать человек.

Кроманьонец жил в конце ледникового периода, а точнее - в конце Вюрмского

оледенения. Потепления и похолодания сменяли друг друга довольно часто

(разумеется, в масштабах геологического времени), и ледники то отступали, то

наступали. Если бы в то время поверхность Земли можно было наблюдать с

космического корабля, она напоминала бы разноцветную поверхность

колоссального мыльного пузыря. Прокрутите этот период так, чтобы тысячелетия

укладывались в минуты, и серебристо-белые ледяные поля поползут вперед, точно

пролитая ртуть, но их тут же отбросит назад развертывающийся ковер зеленой

растительности. Береговые линии заколеблются оттого, что синева океана будет

то расширяться, то сужаться. Острова будут вставать из этой синевы и снова

исчезать в ней ее перегородят естественные дамбы и плотины, образуя новые

пути для переселения человека. По одному из этих древних путей кроманьонец

отправился из нынешнего Китая на север, в холодные просторы Сибири. А оттуда

он, вероятно, прошел посуху через Берингию (где теперь Берингово море) в

Северную Америку.

Однако до Австралии он добрался, по-видимому, не благодаря климатическим

изменениям. Хотя огромные ледяные шапки последнего оледенения связали такое

количество воды, что уровень океанов и морей понизился на 120 метров и

материки получили значительные дополнительные пространства суши, между

Австралией и Юго-Восточной Азией перешейка все-таки не образовалось. Вода

отступила от относительно мелкого Зондского шельфа, Калимантан, Ява и Суматра

слились в один большой остров, а между ними и материком появилось множество

мелких островов, так и манивших перебраться с одного на другой. Но между

Австралией и азиатским континентальным шельфом оставались восьмикилометровые

глубины Яванского желоба - без малого сто километров открытого моря. Как

могли люди, жившие в кроманьонские времена, перебраться через такую водную

преграду?

Прежде считалось, что нога человека впервые ступила на этот крупный остров-

континент примерно 8-10 тысяч лет назад, когда предки нынешних аборигенов

переселились туда на лодках, предположительно из Юго-Восточной Азии. В то

время, по-видимому, уже существовали лодки, пригодные для морских плаваний.

Затем в тридцатых годах ряд находок заставил предположить, что человек попал

в Австралию гораздо раньше, а в 1968 году археологи, работавшие близ озера

Мунго, в Новом Южном Уэльсе, обнаружили скелет женщины, жившей 27 тысяч лет

назад, а также различные предметы, датируемые тридцатом тысячелетием до нашей

эры, то есть временем много более давним, чем первые археологические указания

на существование лодок. Тем не менее эта одинокая дама анатомически была

бесспорно современной, истинной Нота sapiens.

Очевидно, люди, жившие более тридцати тысяч лет назад в Юго-Восточной Азии,

уже тогда изобрели какой-то тип судна. Был ли это простенький плот из связок

бамбука или тростника, предназначенный для прибрежной ловли рыбы? Или

примитивное подобие выдолбленной пироги, которой пользуются современные

меланезийцы? Еще более загадочен вопрос о том, каким образом это суденышко со

своими пассажирами попало в Австралию. Занесло ли их туда капризное течение

или, согласно одной крайне смелой гипотезе, гигантская волна, вроде той,

которая прокатилась от острова Кракатау во время вулканического извержения в

конце XIX века? Или они отправились в Австралию сознательно? А если так, то

что побудило их к этому?

Не следует думать, будто кроманьонского человека отличала любовь к

путешествиям ради самих путешествий - географические исследования не входили

в число его главных культурных достижений. Как все прежние охотники-

собиратели, он переселялся из одного места в другое только в поисках пищи,

хотя средства, которыми он располагал - его орудия, охотничьи приемы,

социальная организация, типы жилища - далеко превосходили то, чего удалось

достигнуть его предшественникам. Его рацион включал все виды пищи, какие дает

природа, и он добывал ее с несравненной сноровкой. Кроманьонец, как никто,

умел жить только дарами природы и жить припеваючи - в этом отношении с ним не

могут сравниться не только его предшественники, но и преемники.

Когда первые люди научились охотиться, они получили с мясной пищей новый

источник энергии, недоступный их вегетарианским праотцам. Добывая кочующих

травоядных - а иногда и плотоядных, охотничья территория которых выходила за

пределы его собственной - он начал получать энергию пищевых ресурсов более

широкого диапазона, так как эти животные находили свой корм там, где он сам

не бывал. Когда же расселение привело его в зону умеренного климата, где

травоядные иногда кочуют между зимними и летними пастбищами, человек начал

получать энергию из источников, находящихся в отдалении, а иногда и

совершенно иных, чем те, которыми он располагал непосредственно в месте

своего обитания. Неандерталец, добывая оленей в Дордони, извлекал пользу из

северных пастбищ и прибрежных равнин, где часть года паслись эти олени, но

куда он сам если и попадал, то крайне редко. Ученые называют такое

«дистанционное» получение пищи «существованием за счет даровых ресурсов». Из

всех способов приспособления живых организмов для получения питания из

окружающей среды этот способ - если не считать прямого подчинения ее себе -

наиболее эффективен. Только с развитием земледелия человек получает

возможность использовать природу еще полнее.

Ко времени появления кроманьонцев люди уже использовали даровые ресурсы

мигрирующих животных в дополнение к растительной пище. Кроманьонец проделывал

то же с несравненно большим успехом. Благодаря более острому интеллекту и

более совершенному оружию он добывал животных в таких количествах, что мог

уже выжить в Арктике, где растительная пища настолько скудна, что человек

пользуется почти одними даровыми ресурсами. По всей Сибири, от Енисея на

западе до Камчатки на востоке, советские археологи ведут раскопки и более чем

в десяти местах уже отыскали доказательства того, что человек обитает здесь

не менее 30 тысяч лет. Тогда сибирские зимы были длиннее и холоднее, чем

сейчас, а на месте нынешней Таити простирались степи, где не было почти

никакой защиты от свирепых ветров. В метре под поверхностью почвы начинался

слои вечной мерзлоты, препятствовавшей развитию растений с мощной корневой

системой. Однако сочным травам и низкорослым кустарникам вполне хватало и

этой почвы, и стадные животные прекрасно чувствовали себя на этих пастбищах.

Собственно говоря, Сибирь была охотничьим раем, и кроманьонский человек

благоденствовал там, несмотря на холодный климат. Мусорные кучи возле его

стоянок - это подлинные коллекции костей северного оленя, диких лошадей,

антилоп, мамонтов и зубров, а порой он, по-видимому, справлялся с медведями и

львами. Немало там костей песцов и волков, но хотя их мясо, возможно,

использовалось в пищу, добывались они скорее всего ради пушистых шкур, из

которых сибирские кроманьонцы шили себе одежду. И наконец, некоторые мусорные

кучи содержат свидетельство того, что эти кроманьонцы, как и другие, начинали

использовать и совершенно новые источники пищи - птиц и рыб.

Рыболовство у этих сибирских групп было, вероятно, только летним занятием,

так как зимой реки покрывались метровым слоем льда. Из птиц они в основном

добывали куропаток, которые обитают на земле, летают медленно, а потому

представляют собой относительно легкую добычу. Однако некоторые антропологи

полагают, что они охотились и на водоплавающих птиц. Возможно, они умело

сбивали их на лету метательными снарядами, а возможно, ловили в силки вроде

тех, какими и теперь пользуются нетсиликские эскимосы на севере Гудзонова

залива. Это хитроумное приспособление из тонких сыромятных ремней с

приманками из кусочков рыбы. Когда птица опускается на приманку, камень,

удерживающий ремни, смещается, и они опутывают ноги неосторожной птицы, после

чего ее уже нетрудно схватить и убить.

В таком суровом краю, где зимы были долгими и жестокими, существование

сибирских кроманьонцев в отличие от вольготной жизни их тропических с

временников должно было опираться на тщательные расчеты и планы. В разгар

морозов они укрывались в теплых крытых шкурами жилищах с каменными

основаниями, вкопанными в землю на целых три четверти метра. В почти столь же

суровых условиях тогдашней Украины примерно такие же жилища строились

настолько большими, что свободно вмещали от 15 до 20 человек. В ледниках за

каменными фундаментами хранились запасы мяса, рассчитанные на много дней.

Частично оно было заморожено, а частично провялено на солнце или прокопчено в

дыму очага. В уютном свете нескольких открытых очагов эти люди коротали

темное зимнее время, вырезая орудия и украшения из кости, обмениваясь

охотничьими историями, наставляя детей. А когда кто-нибудь из членов их

группы умирал, его хоронили с любовью и заботливостью. На раскопках в Мальте

у южной оконечности Байкала археологи обнаружили могилу со скелетом

четырехлетней девочки, украшенной «диадемой» из бивня мамонта, таким же

браслетом и ожерельем из 120 бусин. Рядом лежали другие предметы, сделанные

из кости - погребальные дары девочке от тех, кому она была дорога.

Пока эти самые северные предки современного человека учились преодолевать

трудности холодного климата, другие кроманьонцы, жившие более чем на полпути

от них к Южному полюсу, в сравнительно мягких климатических условиях,

приспосабливались к радикальному изменению окружающей среды. Южноафриканская

пещера Нельсон-бей находится примерно в пятистах километрах к востоку от

Кейптауна, на берегу Индийского океана. Она расположена на

шестидесятиметровом, сложенном из песчаника обрыве, метрах в двадцати над

современным пляжем, и в кроманьонские времена в ней постоянно жили сменявшие

друг друга группы, причем первая группа обосновалась там 18 тысяч лет назад.

Вход в пещеру обращен на юг и имеет в ширину 30 метров. За ним находится

обширное помещение высотой около 9 метров, а глубиной от 30 до 45 метров. В

дальнем конце пещеры бьет ключ - как бил и 35 тысяч лет назад, так что ее

обитателям можно было не думать о пресной воде. У этого жилища было множество

естественных преимуществ, и нет ничего удивительного в том, что оно служило

приютом четыремстам поколениям охотников-собирателей, не покинувших его даже

тогда, когда доступные им пищевые ресурсы в окрестностях пещеры радикальным

образом изменились.

Первые шесть тысяч лет после того, как в пещере обосновался современный

человек, вокруг простирались заросшие травой открытые равнины, усеянные

невысокими деревьями - нечто вроде современной африканской саванны. До моря

было почти восемь - десять километров, и обитатели Нельсон-бей, по-видимому,

никогда не бывали на его берегу - этот горизонт не содержит никаких

окаменелостей морских животных. Первые жильцы этого дома питались тем, что

было вокруг. Женщины собирали ягоды и семена, выкапывали съедобные корни и

луковицы, а мужчины охотились на дичь, которой изобиловала равнина вокруг, -

на антилоп, страусов, павианов и таких ныне вымерших животных, как гигантский

буйвол, весивший более полутора тонн, и столь же внушительный бубал,

огромный, как современный першерон. Охотились они и на кустарниковых кабанов,

и на бородавочников, вооруженных грозными клыками злобных животных, которые

кочуют стадами и очень опасны: нередко они поворачивают и всем скопом

бросаются на преследующего их охотника.

В этот период обитатели пещеры Нельсон-бей вероятно, оставались в ней круглый

год, если не считать отдельных охотничьих экспедиций, и приложили немало

усилий, чтобы сделать свой дом еще более удобным. Они обложили очаги камнями

и, возможно, защитили их от ветра, построив между ними и входом полукруглую

загородку во всяком случае, ямы от столбов более поздней загородки

Страницы: 1, 2, 3, 4