государственного стимулирования экономического роста и занятости. Нынешняя

же политика, направленная на уменьшение бюджетного дефицита и

государственного долга, приведет, как уверен Рубин, лишь к углублению

стагнации. Весьма показательно, что рецепты, которые американцы предлагают

Европе, прямо противоположны той политике, которую проводят сами Штаты в

последние годы и благодаря которой они сумели добиться продолжительного

экономического роста и уменьшения безработицы при одновременном сокращении

бюджетного дефицита. Потому американцы и дают "полезные советы", что больше

боятся именно потенциальной силы, а не слабости евро.

Нельзя исключить и более активного противодействия, ведь прецедент уже

имеется. В начале 1990-х годов колоссальные спекуляции с евровалютами,

осуществленные Джорджем Соросом (как тогда поговаривали, с молчаливого

согласия, а то и с прямой подачи официального Вашингтона), поставили под

вопрос дальнейшее существование механизма обменных курсов европейской

валютной системы (ЕВС). ЕВС тогда вынуждены были покинуть Великобритания и

Италия. Сейчас вполне можно ожидать дестабилизирующих действий со стороны

мировых валютных рынков, и о необходимости быть готовыми к этому уже

открыто говорят официальные лица ЕС. Не забывают в США и о таком

излюбленном приеме, как политическое давление. Американцы во время встречи

с руководителями нового лейбористского правительства Великобритании

требовали от Лондона окончательно определиться - или особые отношения с

США, или более тесные связи с континентальной Европой. Коллективизм по

расчету, похоже, что сегодня Европа сама себе мешает больше, чем кто-либо

еще.

По мере приближения сроков создания ЭВС обнажается все больше

противоречий, порождающих тревоги за судьбу будущей европейской валюты и

даже сомнения в том, что союз будет создан. И тон здесь задают лидеры:

Франция и Германия. Лидерами создания ЭВС, как, впрочем, и всего процесса

европейской интеграции, являются два крупнейших государства Западной Европы

- Германия и Франция. Еще совсем недавно разногласий между ними не

существовало. В 80-х и в начале 90-х годов Гельмут Коль и Франсуа Миттеран

ратовали за создание внутреннего рынка ЕС и за разработку проекта единой

европейской валюты. Миттеран проводил линию на политическое, экономическое

и даже военное сближение с Германией. Но мир изменился, и ось "Бонн--Париж"

сегодня уже не так сильна, как десять лет назад. После объединения Германия

уже не придает такого большого значения франко-германскому сотрудничеству.

Суть перемен хорошо передал Хорст Келер, президент Ассоциации германских

сберегательных банков и бывший государственный секретарь Министерства

финансов: "Для нас, немцев, было бы ошибкой преуменьшать свое значение. Нам

определенно принадлежит ведущая роль в Европе, и мы должны с ней сжиться".

Избрание во Франции нового президента также привело к заметному

изменению ситуации. Жак Ширак относится к консервативным политикам, и

забота о сохранении особой роли Франции в мировой политике - его

политическое кредо. Пресса все чаще обращается к проблеме потери Францией

политической субъективности. Французская политика, отличавшаяся при де

Голле, Помпиду и Жискар д`Эстене самостоятельностью и своеобразием,

привязанная к панъевропейским процессам, практически растворилась в них

ввиду доминирования (с каждым годом все большего) немцев. Это

обстоятельство определяет оппозицию Ширака в вопросе об ЭВС.

Основным предметом разногласий Франции и Германии является статус

Европейского центрального банка (ЕЦБ). Очевидно, что ЕЦБ будет находиться

под преобладающим влиянием Германии. Стремясь воспрепятствовать этому,

Франция выступила с инициативой создания так называемого Совета зоны евро -

консультативного органа, призванного решать задачи гармонизации фискальной

политики стран - участниц союза. Хотя этот орган не будет наделен

исполнительными полномочиями, у него останется возможность оказывать

определенное влияние на политику ЕЦБ. В свое время решение о расположении

ЕЦБ во Франкфурте-на-Майне и о его полномочиях и независимом статусе стали

той платой, которую ЕС заплатил Германии за ее членство в ЭВС и отказ от

своей сильной национальной валюты. Естественно, что любые попытки прямого

или косвенного ущемления прав ЕЦБ совершенно неприемлемы для Германии.

Понимая, что статус ЕЦБ принципиально пересмотреть скорее всего не удастся,

Франция усиленно поднимает вопрос о кандидатуре будущего главы Центробанка.

Наиболее вероятным претендентом на эту должность до последнего времени

считался Вим Дуйзенберг, нынешний глава Центробанка Нидерландов, по общему

мнению, один из лучших профессионалов Европы. Франция, однако, хотела бы

видеть на этом посту не столько первоклассного профессионала, сколько

гибкого политика, способного в переговорах с лидерами разных стран

достигать приемлемых для всех компромиссов.

Новое обострение конфликта между Парижем и Бонном связано с приходом

левого правительства к власти во Франции. Французские социалисты не только

требуют смягчить фискальные критерии вступления в ЭВС, но вообще выступают

против дальнейшего ужесточения бюджетной политики в странах ЕС. По их

мнению, приоритетом ЕС должно быть государственное поощрение занятости, что

неизбежно приведет к увеличению бюджетных затрат. Оба требования Франции

противоречат линии Германии на сильное евро и на фискальную дисциплину в

ЭВС.

Одиннадцать стран ЕС объявили о своем твердом намерении вступить в

валютный союз с момента его образования. Однако шансы на вступление Италии,

Испании и Португалии невелики. Самые низкие шансы имеет Италия. По одному

из квалификационных критериев - отношению государственного долга к ВВП

-Италия в 2 раза превышает установленную норму: 120% вместо предельных 60%.

Еще выше этот показатель в Бельгии, но по остальным критериям Бельгия

удовлетворяет требованиям, зафиксированным в Маастрихтском договоре. Плохо

в Италии обстоит дело и с другим фискальным критерием - бюджетным

дефицитом. За последние годы стране удалось достичь колоссальных успехов в

его сокращении -- в прошлом году он составил 6,8% ВВП против 9% в 1994

году, а в нынешнем, согласно прогнозам, снизится до 3,4%. Однако Германию и

другие страны тревожит, что для выполнения этого критерия Италия

предприняла ряд экстренных шагов, которые вряд ли будут достаточными, чтобы

достичь долгосрочной финансовой устойчивости. Например, Италия даже

объявила о намерении ввести у себя специальный "налог для Европы" в размере

0,5% ВВП. Однако страна пока еще не произвела необходимых структурных

изменений, в частности в финансировании социальной сферы. Вступление Италии

предлагалось отложить. Она могла бы вступить в ЭВС к моменту введения

наличного евро в 2001 году, если продемонстрирует устойчивость показателей,

необходимых для выполнения критериев. Однако премьер-министр Италии Романо

Проди с негодованием отверг эту идею, пригрозив, что обиды, нанесенные

эмоциональным итальянцам, могут породить волну антиевропейских настроений в

его стране и таким образом будет нанесен серьезный ущерб интеграционным

процессам в Европе. Итальянская пресса уже назвала планы отстранения Италии

от ЭВС "монетарным расизмом". Аналогичной была и реакция премьер-министра

Португалии Антонио Гутиереса.

Однако события развиваются так, что Германия постепенно утрачивает

моральное право препятствовать Италии вступить в ЭВС. Германия по итогам

1997 не уложилась в искомый 3-процентный потолок бюджетного дефицита. А так

как без Германии создание ЭВС немыслимо, наиболее вероятно, что условия

вступления будут смягчены и круг участников ЭДС с самого начала будет

расширен. Это чревато конфликтом между правительством, с одной стороны, и

такими важными германскими институтами, как Бундесбанк и Конституционный

суд. Бундесбанк считает ослабление денежной политики недопустимым. А

Конституционный суд может не утвердить переход к евро, если это приведет к

снижению благосостояния населения Германии. Может резко упасть и

популярность правительства. Последние опросы общественного мнения в

Германии показали, что две трети населения негативно реагируют на идею

перехода к единой валюте за счет отказа от сильной марки. В то же время

опрос, проведенный среди руководителей компаний, показал, что 64% компаний

в Германии желали бы перейти на евро как можно скорее (самый низкий

показатель был получен для британских компаний - только 18%).

Однако и настроение немецкой экономической элиты подвержено перепадам.

1995 год прошел под знаком негативного отношения германских рынков капитала

к перспективе перехода на евро. Правда, к концу 1996 года их настроение

улучшилось в связи с согласованным в Дублине Пактом о стабилизации и росте.

В нем подтверждается линия на независимость ЕЦБ и предусмотрены довольно

жесткие процедуры, гарантирующие ответственность стран-участниц за

нарушение установленных требований к фискальной политике уже после создания

ЭВС.

Великобритания - одна из двух (наряду с Данией) стран ЕС, сразу

отказавшихся принимать участие в переходе к единой валюте. Хотя новое

лейбористское правительство заявило о возможном присоединении Англии к ЭВС

в перспективе. Но, как ни странно, уже сейчас роль Англии в процессе

создания валютного союза может оказаться ключевой. Вернувшись к активной

роли в ЕС, Англия может стать тем балансиром, который сейчас так необходим

Европе. В тексте резолюции амстердамского саммита о стимулировании

экономического роста и занятости, принятие которой, примирив Францию и

Германию, возможно, спасло судьбу всего проекта, имеются прямые

заимствования идей из программы "нового лейборизма" Тони Блэра. Наконец,

традиции Англии в проведении жесткой денежной политики не могут не

импонировать Германии. Для самих же англичан основной вопрос - выиграет или

проиграет Англия, если она останется вне ЭВС. По мнению некоторых

аналитиков, Германия и Франция не смогут составить ей конкуренцию в

привлечении иностранных инвестиций, пока германский и французский рынки

труда останутся негибкими. Хотя история показывает, что привлекательность

британских финансовых рынков остается высокой в условиях независимой линии

Великобритании и Лондон сохраняет статус одной из финансовых столиц мира,

есть и тревожные признаки. Глава концерна “БМВ” Берндт Пишетсридер заявил,

что в результате создания зоны евро и невхождения в ее состав

Великобритании Лондон уступит статус финансовой столицы Европы Франкфурту.

Сценарии будущего Задуманные в Европе небезупречены. Причем серьезные

опасности подстерегают Европу при любом развитии событий. Если создание ЭВС

состоится в срок, перспектива того, что состав участников окажется

расширенным, вызывает опасения в слабости будущей европейской валюты.

Слабый евро приведет к прямым потерям, которые понесут страны с сильной

валютой. Европейские финансовые рынки, включая рынок государственных

облигаций, не станут привлекательными для инвесторов, может даже произойти

отток средств из Европы в связи с понижением ее кредитоспособности. Однако,

по оценкам журнала “Экономист”, евро, несмотря на сомнения многих

скептиков, будет сильной валютой. И связано это с проблемой валютных

резервов.

В конце 1996 года суммарные валютные резервы стран ЕС составляли 403

млрд. долларов (без Греции, Великобритании, Дании и Швеции -- 311 млрд.

долларов), что больше, чем у США и Японии вместе взятых. Курс доллар/евро

будет зависеть, в частности, от того, как изменятся структура и размеры

валютных резервов стран-участниц. После создания ЭВС у европейских

центробанков сократится потребность в таких огромных суммах резервов. Во-

первых, исчезнет необходимость защиты национальных валют от атак

спекулянтов и удержания колебаний курсов в требуемых пределах, как сейчас

того требует существование ЕВМ. Во-вторых, вся торговля между странами -

членами ЭВС будет осуществляться в евро. В-третьих, резервы,

деноминированные в валютах стран-членов, автоматически будут переведены в

Страницы: 1, 2, 3