погасить возникшие требования вкладчиков.

Средства, лежащие на счетах вкладчиков в коммерческих банках, с

бухгалтерской точки зрения выглядят единой массой. Однако с экономической

точки зрения эта масса распадается на два совершенно различных компонента:

- средства, которые вкладчики хранят для поддержания собственной

ликвидности и осуществления текущих платежей. Эти средства

аналогичны наличным деньгам в кассах, кошельках и под подушками. В

данном случае банк выполняет функцию хранения денег и их перевода

по указанию владельца.

- средства, которые вкладчики предоставили банку в долг с тем, чтобы

он нашел им прибыльное вложение. Этот компонент передается банку с

целью получения дохода.

Универсальный характер денег лишает их индивидуальности и позволяет

смешивать оба указанные компонента.

Другая особенность коммерческого банка состоит в том, что текущая

оценка его активов – каждого по отдельности и всех вместе – может в любой

момент упасть ниже их номинальной или предполагаемой цены. Банковский учет

вполне допускает такую переоценку и даже требует, чтобы активы отражались в

балансе банка по текущей рыночной цене. В то же время оценка основных

обязательств коммерческого банка не может опуститься ниже номинального

уровня без того, чтобы банк не потерпел фактическое крушение.

В результате такой двойной несимметричности операций современный банк

постоянно находится в ситуации риска. Этот риск носит очень специфический

характер – он выражается в том, что банк принимает на себя обязательства,

которые он может выполнять только и исключительно в том случае, если их

предъявят не все из тех, кто легально может сделать это в каждый данный

момент. [17]

Фактически такое положение дел является обманом вкладчиков (которые

рассчитывают, что могут в любой момент воспользоваться своими средствами на

счете) и служит достаточным основанием для того, чтобы объявить такую

банковскую систему обыкновенным мошенничеством.

Австрийская школа экономики утверждает, что банковская система с

неполным резервированием вредна прежде всего тем, что порождает у людей

иллюзии относительно имеющихся у них объемов денежных средств.

Представим себе, что Иванов положил на текущий счет 100 рублей, а банк

увеличил свои ликвидные резервы (деньги в кассе и на счете в центральном

банке) на 20 рублей. Оставшиеся 80 рублей банк выдал в кредит Петрову на

какой-то срок - скажем, на год. Теперь и у Петрова имеется свободных 80

рублей, и у Иванова на счете лежат 100 рублей.

Неужели чудеса бывают на этом свете, и путем пары записей на счетах

можно увеличить суммарное богатство Петрова и Иванова на 80 процентов?

Здравый смысл подсказывает, что это не так. Конечно, в действительности

никакого приращения богатства не происходит. Происходит всего лишь

искусственный прирост предложения кредитных ресурсов. Если бы коммерческих

банков не было, то Иванов мог бы точно так же дать Петрову 80 рублей в

кредит, но при этом его свободные ресурсы составляли бы всего 20 рублей.

Для Иванова эти 80 рублей стали бы не деньгами, а инвестицией – то есть

возможным источником как дохода, так и потерь. Располагая всего лишь 20

рублями свободных средств, Иванов, конечно, будет в дальнейшем

инвестировать (давать в кредит) меньше, чем если бы он был уверен в том,

что у него на счете лежат все 100 рублей.

Что же плохого в таком приросте кредитных ресурсов? Разве не слышны

везде жалобы на дороговизну и недоступность кредита?

Здесь следует помнить, что в конечном счете как для потребления, так и

для производства люди нуждаются не в деньгах как таковых, а в материальных

ресурсах. Деньги им нужны как инструмент приобретения этих ресурсов. Но

очевидно, что искусственный прирост объема предлагаемых для кредитования

денег никоим образом не повлияет на объем имеющихся на данный момент

реальных материальных ресурсов.

Что же происходит на самом деле? Происходит искусственное снижение

процентной ставки. Появляется расхождение между объемом реальных сбережений

людей в форме накопленных материальных ценностей и объемом возможных

инвестиций, выраженным в денежной форме. Накопленные материальные ресурсы

люди начинают использовать иным образом, нежели это было бы в отсутствие

искусственного предложения кредитных средств. Они приступают к реализации

таких проектов, которые, как им кажется, могут окупится при новой

пониженной процентной ставке, то есть к проектам более капиталоемким, с

более длительным циклом производства. В результате увеличивается спрос на

имеющийся объем капитальных ресурсов (оборудование, сырье, машины,

недвижимость). Эти ресурсы начинают использоваться таким образом, что все

большая их часть временно омертвляется в сравнительно долгосрочных и

низкоокупаемых проектах. Начинается бум инвестиционной активности, ошибочно

интерпретируемый как благоприятный подъем. Рано или поздно оказывается, что

реальные сбережения людей не соответствуют предпринятым проектам. Реальный

спрос людей на продукцию длительного пользования оказывается меньшим, чем

это казалось предпринимателям в ситуации искусственно раздутого кредита.

Происходит сжатие рынка. Выданные банками кредиты оказываются в

значительной степени невозвратными. В случае золотого стандарта люди

стремятся изъять свои средства из банков, что ведет к массовому набегу на

банки и их коллапсу. В случае же бумажной денежной системы ЦБ может

запустить печатный станок со всеми известными инфляционными последствиями.

Добавлю, что описанный выше процесс называется австрийской теорией

экономического цикла.

Тот факт, что экономически различные по своей природе средства

вкладчиков неразличимо расплавляются в банковском учете и банковской

практике, позволяет банкам не только искусственно увеличивать кредитные

ресурсы в период, когда экономический цикл находится в фазе подъема, –

точнее говоря, увеличивать кредитные ресурсы и тем самым порождать цикл, –

но и претендовать на государственную помощь в случае трудностей, неизбежных

во время фазы спада экономического цикла.

Вкладчики готовы смириться с потерей своих инвестиций, но возмущены

потерей того, что они считали всего лишь переданным на временное хранение.

Именно поэтому вкладчики совершенно по-разному реагируют на резкие падения

фондового рынка и на крах коммерческих банков. В первом случае они видят

себя проигравшими. Во втором случае они видят себя обманутыми.

В результате массового возмущения вкладчиков банки "спасают",

фактически – с помощью печатаного станка. А так как, очевидно, никакого

нового богатства печатный станок не создает, то происходит просто-напросто

перекладывание убытков банковской системы на тех, кто несет основную

тяжесть инфляционного налога, то есть тех, кто получает фиксированные

доходы, и тех, кто хранит сбережения в денежной форме.

Кредитование коммерческих банков

Потребность в "кредиторе последней инстанции" целиком вызвана тем, что

коммерческие банки берут на себя обязательства, подлежащие оплате по

требованию в денежной единице, выпускать которую имеет право только ЦБ.

Таким образом, коммерческие банки фактически создают деньги, погашаемые в

другой валюте. В этом и заключается главная причина нестабильности

существующей кредитной системы, и тем самым, – значительных колебаний

уровня общей экономической активности.

Без монополии ЦБ на эмиссию денег и предусмотренного законом

"законного платежного средства" у банков не было бы никаких оснований

полагаться в деле обеспечения своей кредитоспособности на наличность,

предоставляемую другим органом. "Однорезервная система", как назвал ее У.

Бэджгот , – непременная спутница монополии на денежную эмиссию – без нее

оказывается ненужной и нежелательной.

Операции ЦБ на открытом рынке

Эти операции впервые были включены в арсенал мер денежно-кредитной

политики ФРС США в 20-х годах нашего столетия. Негативные последствия

обесценения выпущенных ЦБ денег, обеспеченных лишь виртуальными

обязательствами правительства, немного смягчались, когда ЦБ перепродавали

государственные обязательства на вторичном рынке и сколько могли сокращали

объем находящейся в обращении денежной массы. Но как только общественное

мнение сочло эту меру регулирования денежно-кредитной системы благом, почти

сразу же произошла подмена понятий: уже не ЦБ пытается облегчить

непосильное для него бремя финансирования государственных расходов путем

частичного их рефинансирования, а правительство дополнительно к своему

обычному набору долговых инструментов (как правило, долгосрочных) выпускает

краткосрочные ценные бумаги, "облегчая" таким образом задачу ЦБ по

регулированию спроса/предложения денег.

Поднаторевшие за ѕ века в этих операциях правительства нашли целый ряд

оправданий необходимости включения краткосрочных обязательств в структуру

государственного долга, несмотря на все недостатки такой формы

заимствований. Самое распространенное из них – необходимость сокращения

"кассовых разрывов" в поступлении доходов в бюджет. Именно эта причина

стала официальным предлогом Правительства Черномырдина в 1993 году для

начала эмиссии государственных краткосрочных облигаций (ГКО). Банк России

тут же был назначен агентом по обслуживанию ГКО, операции с которыми и

должны были стать "операциями ЦБ на открытом рынке"[18]. Однако в стране,

где нет ни инфраструктуры финансового рынка, ни защитных рыночных

механизмов, ни опыта ЦБ в проведении таких мероприятий, ни просто грамотных

государственных чиновников, мишура "инструментов, необходимых для

осуществления Банком России мер денежно-кредитной политики в условиях

рынка" быстро спала, и ГКО представились тем, чем они действительно

являются: ничем не обеспеченными займами правительства, живущего за счет

роста государственного долга.[19]

Возвращаясь к оценке результативности осуществления ЦБ операций на

открытом рынке хочу напомнить, что в начале 60-х годов ФРС попыталась путем

проведения широкомасштабных операций покупки долгосрочных и продажи

краткосрочных государственных обязательств оказать давление на процентные

ставки (понизить долгосрочные процентные ставки на рынке и повысить

краткосрочные) с тем, чтобы простимулировать рост внутренней экономики, и

одновременно привлечь иностранных инвесторов. Однако, эта финансовая

политика не смогла оказать существенного влияния на рынок по той причине,

что нормы процента зависят далеко не полностью от целенаправленных покупок

и продаж ценных бумаг на открытом рынке. Кроме того, после "впрыска" денег

в банковскую систему ни ФРС, ни какой-либо другой ЦБ не могут

контролировать их дальнейшее использование, а после изъятия денег из

банковской системы ЦБ не могут контролировать ситуацию на финансовых

рынках.

Разнообразие методов ограничения свободной банковской деятельности,

входящих в противоречие с принципами рыночной свободы, заставляет

демократические правительства в целях недопущения сосредоточения всех

контрольных функций в одном государственном органе и во избежание конфликта

интересов распределять полномочия между несколькими узкоспециализированными

ведомствами (один из признаков демократии). Показательным примером тому

служит структура Федеральной Резервной Системы США, состоящей из рабочих

органов трех уровней – Совета Управляющих ФРС; двенадцати Федеральных

Резервных банков; приблизительно шести тысяч банков-членов ФРС; а также

двух комитетов – Федерального Комитета Открытого Рынка и Федерального

Консультационного Совета. Все функции ЦБ распределены между этими органами

и ни один из них не вмешивается в деятельность другого.

В РФ вся эта деятельность осуществляется одним органом – ЦБ. Сейчас

Банк России выполняет пять основных функций. Во-первых, он регулирует

денежное обращение. Во-вторых, надзирает за банковской системой. В-третьих,

выполняет роль неформального агентства по страхованию вкладов населения. В-

четвертых, проводит через свои расчетно-кассовые центры огромную часть

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7