Средства, приемы и методы работы с доказательствами относятся к предмету криминалистики, но они не исчерпывают всего содержания этого предмета. Изучение и разработка средств и приемов предполагают знание тех сущностных отношений, которые вызвали их к жизни или диктуют их разработку и применение. Средства, приемы и методы работы с доказательствами -- это проявление какой-то сущности, исследование которой и составляет основную часть предмета криминалистики.

Понятие есть сущность предмета[36], значит, понятие предмета науки должно отражать его сущность, а не только явления. Такой сущностью становится закон, т.е. “прочное (остающееся) в явлении... идентичное в явлении... отношение сущностей или между сущностями”[37]. Закон -- это связь явлений, но не любая связь, а необходимая, общая, устойчивая, повторяющаяся, существенная связь. Поскольку закон выражает глубинные, существенные связи, отношения, стороны действительности, он не лежит на поверхности и не дан непосредственно в чувственном восприятии[38]. Его познание и составляет центральную часть всякого научного познания. “Научное познание действительности тем отличается от донаучного, -- правильно отмечает В. Н. Голованов, -- что оно есть познание законов, то есть познание действительности согласно ее необходимости, познание сущностных явлений”[39].

Законы науки суть отражения, идеализированные образы объективных закономерностей развития природы и общества. Результаты познания этих закономерностей, то есть проникновения в сущность процессов развития, -- раскрытие того общего, что присуще многообразным формам материи. “...Закон и сущность, -- писал В. И. Ленин, -- понятия однородные (однопорядковые) или вернее, одностепенные, выражающие углубление познания человеком явлений, мира...”[40]. Существование конкретной науки как самостоятельной области знаний оправдано только в том случае, если предметом ее изучения являются те или иные объективные закономерности действительности. Указание на эти закономерности как на предмет познания и составляет существенную часть определения предмета всякой науки.

Не случайно поэтому современные определения предметов частных наук на первый план выдвигают указание на изучаемые этими науками объективные закономерности. “Различные частные науки, -- пишет Т. Павлов, -- рассматривают сейчас предметы прежде всего в их структурном составе и структурных закономерностях”[41]. Вот как по этому принципу формулируется, например, определение предмета теории информации: “Теория информации, -- пишет Г. Г. Вдовиченко, -- наука, изучающая закономерности описания, переработки, хранения и передачи информации”[42]. Наконец, еще одно определение предмета -- теории вероятностей: “Закономерности, относящиеся к различным средним характеристикам, к повторяемости случайных отклонений данной величины и т. п., -- указывает Л. З. Румшиский, -- изучаются специальной математической наукой -- теорией вероятностей”[43].

Требование научного формулирования предмета исследования полностью относится и к криминалистике. Мы полагаем, что определение предмета криминалистики прежде всего должно содержать указание на изучаемые этой наукой объективные закономерности действительности. Средства, приемы и методы собирания и исследования доказательств по своей сущности не могут быть такими объективными закономерностями. Они -- результат проявления закономерностей в практике доказывания. В то же время процесс научной разработки средств и приемов работы с доказательствами есть результат отражения объективных закономерностей доказывания в науке, в законах науки. Средства, приемы и методики собирания, исследования, оценки и использования доказательств допустимо рассматривать в качестве одного из элементов предмета криминалистики, как “явление сущности”, как часть предмета только в том смысле, что, будучи результатом научных исследований, они изучаются наукой с целью их усовершенствования, проверки эффективности, пригодности и т. п.

Криминалистика возникла и развивается как наука, способствующая раскрытию, расследованию и предупреждению преступлений. Не случайно поэтому закономерности, составляющие предмет криминалистики, лежат в сфере судебного исследования, то есть деятельности органов дознания, следствия, суда, экспертных учреждений по установлению истины в процессе судопроизводства. В качестве таких закономерностей нами были названы закономерности возникновения, собирания, исследования, оценки н использования доказательств. Их познание составляет одну из задач криминалистической науки; познанные, они получают отражение в законах криминалистики, в ее категориях и систематике (классификациях, структурах, системах). Познание содержания и проявления этих закономерностей позволяет осуществлять целеустремленную разработку технико-криминалистических средств, тактических приемов и методических рекомендаций по работе с доказательствами, организации и планированию предварительного расследования, судебного следствия и предотвращения преступлений. Познание содержания и проявления этих закономерностей позволяет также отграничить криминалистику от смежных наук и в то же время выяснить характер ее связи со смежными науками.

Руководствуясь этими соображениями, мы предприняли попытку определить по-новому предмет советской криминалистики, указав в определении закономерности объективной действительности, которые изучает эта наука[44]. Правда, следует признать, что одно из первых предложенных нами определений предмета криминалистики, сформулированное на основе новых представлений о предмете науки вообще, не содержало указания на средства и методы судебного исследования, как на элемент предмета криминалистики[45]. Однако допущенная ошибка вскоре была исправлена. В 1968 г. нами сформулировано следующее определение предмета советской криминалистики: криминалистика -- наука о закономерностях возникновения, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей средствах и методах судебного исследования[46] и предотвращения преступлений[47].

Новое определение предмета криминалистики стало предметом научной дискуссии в юридической литературе и на всесоюзных конференциях криминалистов в Харькове (1969), Свердловске (1970), Москве (1972), Минске (1973). Можно с удовлетворением констатировать, что большинство участников дискуссии присоединилось к позиции автора данного определения. Это определение предмета криминалистической науки легло в основу ряда теоретических конструкции И. М. Лузгина, исследовавшего методологию процесса расследования[48], Г. Г. Зуйкова, разработавшего основы криминалистического учения о способе совершения преступлений, М. Я. Сегая, построившего но типу предложенного нами определения предмета криминалистики определение предмета судебной идентификации[49], В. Ф. Орловой, основывающей на данном нами определении свою конструкцию теории судебно-почерковедческой идентификации[50], и ряда других авторов. На базе этого определения предмета криминалистики стали формулироваться и определения предметов ее составных частей. Так, А. Р. Шляхов соответственно определял предмет криминалистической техники: “Предмет криминалистической техники составляют закономерности, обусловливающие происхождение и природу доказательств, а равно и методы их обнаружения, изъятия, фиксации и исследования”[51]. Аналогичную мысль высказал и З. Я. Кирсанов, отметив, что “технико-криминалистические методы, средства и приемы базируются на специфических закономерностях, исследуемых наукой криминалистикой” [52].

А. Н. Колесниченко выразил свое отношение к предложенному нами определению предмета криминалистики следующим образом: “Не вызывает сомнений, что рекомендация или правила, которые вырабатывает и обращает к практике наука криминалистика, должны в конечном счете основываться на познанных закономерностях, обусловливающих применение в целях раскрытия и предупреждения преступлений определенных научно-технических, тактических приемов или их конкретной системы. Поэтому приведенное выше определение криминалистики как науки, хотя и не безупречно, является шагом вперед”[53] (А. Н. Колесниченко, к сожалению, при этом не изложил тех соображений, по которым он посчитал принятое им определение “не безупречным”).

А. В. Дулов, специально подчеркивающий, что “по общему принципу предметом любой науки является изучение определенной группы закономерностей объективного мира”[54], впоследствии воспроизвел этот принцип в написанной им совместно с П. Д. Нестеренко монографии, где указывалось, что “криминалистическая наука призвана разрабатывать на основе познания закономерностей деятельности по расследованию преступлений приемы, способы, методы расследования, предупреждения преступлений и тем самым содействовать достижению целей социалистического правосудия”[55].

Разумеется, не все ученые-криминалисты приняли предложенное нами определение предмета криминалистической науки. Часть из них (например, А. Н. Васильев, В. П. Колмаков) категорически отвергли его. Для уяснения современного состояния проблемы целесообразно проанализировать их аргументы.

А. Н. Васильев выдвинул против предложенного нами определения следующие возражения. Данное определение, по его мнению:

1) позволяет считать криминалистику частью доказательственного права (теория доказательств) и тем самым смешивает и даже сливает криминалистику с наукой уголовного процесса вместо их разграничения;

2) не раскрывает природы криминалистики, базирующейся на творческом использовании естественных и технических наук;

3) не упоминает о конкретном назначении криминалистики.

Как будет подробно показано далее, при разграничении предметов криминалистики и уголовного процесса по изучаемым этими науками закономерностям объективной действительности, при некотором совпадении объектов исследования опасности “смешения” или “слияния” этих наук не возникает. Кстати заметим, что никакое определение предмета криминалистики (это видно на примере традиционного определения) не может жестко, “намертво” отграничить криминалистику от уголовного процесса, ибо для них, как и для всех смежных наук, в наше время характерен процесс взаимопроникновения. И такое взаимопроникновение происходит, как нам представляется, в первую очередь, именно в рамках теории доказательств.

Мы рискуем даже “впасть в крамолу”, предположив, что теорию доказательств можно рассматривать не только как смежную для криминалистики и уголовного процесса область, но и как область, общую для обеих этих наук, ибо достаточно только проанализировать, как в настоящее время излагается теория доказательств, какие вопросы в ней рассматриваются (и идентификация, и логика, и психология, и теория информации, и т. д.), чтобы убедиться, что эта теория давно вышла за рамки традиционного представления о содержании науки уголовного процесса. Не исключено даже, что в настоящее время возникает новая наука -- наука доказательственного права, -- промежуточная между криминалистикой и уголовным процессом и равно использующая в своих целях как данные этих, так и данные других наук (логики и психологии, кибернетики и теории вероятностей, этики, теории игр и т. д.)[56].

А. Н. Васильев утверждал далее, что предложенное нами определение не раскрывает природы криминалистики, базирующейся на творческом использовании других наук. Но раскрытие природы криминалистики заключается как раз в определении изучаемых ею специфических объективных закономерностей, в выявлении особенностей, определяющих именно криминалистический характер тактических приемов, технических средств, методических рекомендаций. Объясняется это тем, что природа криминалистики проявляется не в источнике используемых ею и приспосабливаемых для своих целей данных (этот источник -- наука в целом -- одинаков для любой частной отрасли научного знания), а в “точке приложения” почерпнутого знания -- в ее предмете.

Что же касается третьего возражения против предложенного нами определения криминалистики -- о том, что в нем не упомянуто о конкретном назначении этой науки, то по этому поводу можно сказать следующее. В традиционных определениях предмета криминалистики говорится, что средства и приемы криминалистики используются в целях расследования и предотвращения преступлений. Но то же самое указывается и в новой редакции определения, причем более детально, если принять во внимание, что понятие судебного исследования, которым мы оперируем, шире понятия расследования, так как включает в себя и деятельность органов. дознания, которая, как известно, не вся охватывается расследованием в процессуальном смысле этого термина, и деятельность суда по установлению истины, и те аспекты содержания процесса экспертного исследования, которые не регламентируются законом.

Выступая против предложенного нами определения предмета криминалистики, А. Н. Васильев тогда же, в 1969 г., предложил свое новое определение. Он считал, что “было бы правильно определить криминалистику как науку о специальных приемах и средствах, разработанных на основе естественных и технических наук и применяемых в уголовно-процессуальной деятельности для организации планомерного расследования преступлений, правильного использования познавательных приемов, а также предупреждения преступлений”[57].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13