Действия по исполнению обязательства всегда направлены на прекращение обязательства, ибо надлежащее исполнение является юридическим фактом, с которым правопорядок связывает прекращение притязания кредитора и корреспондирующей ему обязанности должника.

Суммируя изложенное, предварительно можно сказать: юридически каждое исполнение по обязательству характеризуется тем, что оно представляет собой волевые деяния, направленные на прекращение обязательства. Это самое лаконичное и в то же время наиболее общее определение понятия исполнения по обязательству, хотя гражданскому праву известны еще более краткие определения понятия исполнения.

Надлежащее исполнение обязательства как юридический факт влечет прекращение обязательства.

В юридическом действии, т.е. таком действии, которое право принимает под свое ведение, момент воли составляет существенное условие действительности его.

Волевой момент является ключевым в вопросе исполнения. Поэтому в принципе мы согласны с мнением А.М. Гуляева по этому вопросу: "...обязательство или сводится к установлению известного права на имущество, или проявляется в деятельности лица безотносительно к тем последствиям, какие могли бы отразиться на имуществе; но в обоих случаях речь идет о действии лица, о проявлении его воли". В этом смысле примечательно и замечание Р. Саватье: "Исполнение обязательства само по себе представляет материальный акт, но волевой характер платежа превращает его в юридическое действие, результатом которого является прекращение обязательства. Чаще всего воля кредитора и должника в этом вопросе едина" [36, с. 419]. Правда, в замечании французского ученого, на наш взгляд, имеется неточность, ибо волевой характер не имеет первостепенного значения для юридического характера исполнения. Исполнение по обязательству является правовым явлением потому, что объективное право, т.е. правопорядок придает ему такое значение. В жизни имеется немало волевых действий: например, человек бросает курить. Это действие, безусловно, волевое, но для права оно обычно безразлично.

Однако, действительно, не может существовать исполнения обязательства без соответствующего волеизъявления.

С теоретической точки зрения можно предположить, однако, что обязательство исполняется как бы случайно, помимо воли должника, но все же его действиями, за его счет и в точном соответствии с условиями обязательства. Допустимо ли здесь говорить о том, что исполнение обязательства фактически состоялось, а то обстоятельство, что оно совершено без намерения прекратить обязательство должника, существенного значения не имеет? Видимо, и здесь уместен отрицательный ответ, однако последствия такого рода действий вовсе не обязательно будут заключаться в необходимости возврата кредитором полученного при условии, что объективное право распространит на это обстоятельство соответствующее позитивное регулирование.

Коль скоро исполнение связано с волевым моментом, то необходимо коснуться вопросов деформации воли, например, вследствие принуждения. Возможно ли принуждать к исполнению обязательства силой или угрозой? Ответ совершенно очевиден с точки зрения уголовного права: такое принуждение подпадает под деяние, именуемое самоуправством (ст. 330 Уголовного кодекса РФ). Однако если кредитор силой или угрозой вынудил должника исполнить обязательство, является ли это исполнение незаконным с гражданско-правовой точки зрения? Влечет ли оно прекращение обязательства? Подлежит ли оно возврату? В отечественной литературе этому вопросу уделяется немного внимания.

Представляет интерес мнение Ю.С. Гамбарова, который считал, что оспоримыми признаются сделки, достигающие незаконными безнравственными средствами, например побоями, вполне законного результата, например платежа долга. Однако последний случай считается спорным, так как многие юристы стоят еще на римской точке зрения и, не допуская оспаривания того, что было исполнено в силу обязанности ("dolo facit qui petit quod redditurus est"), принимают здесь ответственность за одно лишь самоуправство. С последним Ю.С. Гамбаров согласен не был. Современное европейское право рассматривает незаконным вещный договор, если он совершается под принуждением [12, с. 7].

Но как все же относиться к действию, совершенному не согласно собственной воле? Интересен подход к этому вопросу К.Д. Кавелина. Действие, совершенное человеком в состоянии безрассудства, под гнетом принуждения, невольно и бессознательно, приравнивается к событиям или фактам, происходящим по законам природы, без участия человека. Такие действия, подобно явлениям природы, могут устанавливать и прекращать юридические отношения, но рассматриваются не как действия, а как не зависящие от человека явления. В противоположность преднамеренным, сознательным, свободным и целесообразным человеческим действиям, они наряду с явлениями природы признаются случайностями, случаями. Под ними разумеются не беспричинные явления, а такие, которые совершаются помимо воли, предвидения и намерения людей [23, с. 229].

Наверное, в каком-то смысле случайное, бессознательное "исполнение" должником обязанности действительно близко к природным событиям. Другое дело, что праву, видимо, следует признать обязательство должника прекратившимся вопреки отсутствию подлинного юридического акта, поскольку кредитор добросовестно принял исполнение и оно является надлежащим (концепция совпадения). Иными словами, этому событию следует придать юридическое значение, т.е. отнести его к юридическому факту, который в совокупности с другими юридическими фактами и условиями права влечет прекращение обязательства. Однако непременным условием должны являться добросовестность кредитора и соответствие действия обязательству должника. Обратный подход во многих случаях противоречил бы экономической целесообразности, ибо добросовестный кредитор обязан был бы вернуть то, на что он в ту же секунду имел бы право притязать. В каких-то ситуациях это было бы невыгодно самому должнику, ибо он оказался бы в просрочке, по крайней мере, не освобождающей его от негативных последствий, например обязанности уплачивать проценты за пользование капиталом. Кроме того, в известных случаях здесь открывалась бы возможность и для зачета, что экономически, а отчасти и юридически означало бы то же самое, что и оставление исполненного у кредитора. Нельзя также не отметить, что в данной ситуации можно говорить об отсутствии у должника основания для истребования надлежащего исполнения у добросовестного кредитора.

Однако довольно сложно говорить о том, что точно таким же образом следует относиться и к действию должника, совершенному по незаконному принуждению. Здесь воля должника все же проявляется, однако она деформирована физическим или психическим принуждением (coactus, sed voluit). Едва ли можно считать, что обязательство следует рассматривать прекращенным исполнением, даже если исполнение надлежащее и оно принято кредитором. Для таких случаев нужно установить специальное регулирование публично-правового свойства и особые гражданско-правовые последствия исполнения под влиянием насилия или угрозы. Если исполнение надлежащее и вины кредитора в принуждении или насилии не установлено (насилие или угроза со стороны самостоятельно действующего третьего лица), то обязательство следует считать прекратившимся как бы исполнением. Если насилие или угроза применены по вине кредитора (им самим или третьим лицом), то обязательство также следует считать прекратившимся, но полученное им в виде санкции (уголовно-правовой или административно-правовой) следует обратить в доход государства, либо, если должник по двустороннему договору не получил встречное удовлетворение, ему следует дать право отказа от обязательства с возвращением исполненного.

Исполнение обязательства можно рассматривать не только как процесс, но и как юридический факт. Когда действия по исполнению обязательства стороны уже совершили, остается определить, прекратилось обязательство или нет. Если исполнение было надлежащим, обязательство прекращается, если нет - не прекращается вовсе либо не прекращается в части.

Коль скоро обязательство прекратилось надлежащим исполнением, можно ли говорить о том, что оно более вообще не существует как юридическое явление? Вправе ли мы говорить об исполненном обязательстве, или последнее есть логическое противоречие - если оно прекратилось, то его уже нет. Приблизительно в таком смысле рассуждал Д.И. Мейер, объясняя прекращение сделки в случае исполнения обязательств [30, с. 112].

В литературе иногда указывается, что действие обязательства исчерпывается, как только входящие в его состав права и обязанности полностью осуществлены, при этом чаще всего это происходит в результате исполнения.

Представляется, что термин "исчерпание обязательства" с теоретической точки зрения в чем-то предпочтительнее термина "прекращение обязательства", хотя бы потому, что после исполнения обязательства оно как юридическое явление не исчезает, не прекращается абсолютно полностью. Прекращаются обязанность должника и требование кредитора, и обязательство предстает как бы "опустошенным", оно является и исполненным обязательством, и одновременно прекращенным обязательством. На первый взгляд это может показаться парадоксом: если содержание обязательства (права и обязанности сторон) более не существует, то должна быть утрачена полностью и вся сущность обязательства целиком. Во многом так оно и есть, однако своего рода "тень" или "остаточное явление" обязательства сохраняется, но, конечно, то, что сохраняется, - это уже не обязательство, это явление иного порядка - идеальный результат квалификации обязательства исполненным и, следовательно, прекращенным [19, с. 10].

Обязательства, как известно, могут прекращаться по различным основаниям. Лишь одно из них представляет собой надлежащее исполнение. Следовательно, как с теоретической, так и с практической точек зрения следует различать обязательства исполненные и обязательства прекращенные по иным основаниям, без их надлежащего исполнения. В связи с этим представляется важным приведенная О.С. Иоффе классификация: гражданские правоотношения могут быть разделены на отношения прекращенные (отношения, прекращение которых выражает собой прекращение действия заключенных в них прав и обязанностей до их осуществления) и осуществленные (отношения, прекращение которых выражает собой осуществление заключенных в них прав и обязанностей) [22, с. 573].

Надлежаще исполненное обязательство как определенный факт действительности имеет также практическое значение, например, в свете так называемой кредитной истории должника. Оно имеет значение и для целого ряда других отношений: налоговых, по социальному страхованию, бухгалтерскому учету и др. [36, с. 420].

Термин "исполнение обязанности" можно понимать двояко: как исполнение обязанности должника, так и исполнение так называемой кредиторской обязанности управомоченного в обязательстве. Следовательно, "исполнение обязанности должника" - это совершение должником обусловленных обязательством действий, а "исполнение обязанности кредитора" - совершение кредитором действий по принятию исполнения, а также иных действий, без совершения которых обязанности должника не могут быть исполнены.

Надлежащее исполнение обязанности должника - это, по существу, надлежащее предложение должником исполнения, но не само исполнение обязательства, ибо пока оно не принято либо пока не использован субститут принятия исполнения (депонирование), обязательство не прекращается. Поэтому нам представляется ошибочным утверждение о том, что такой юридический факт, как исполнение обязанности должника, приводит к прекращению обязательства [13, с. 209]. Обязательство прекращается не одним лишь фактом исполнения обязанности должника, но и принятием исполненного или субститутом принятия (депонирование). В противном случае обязательство прекращалось бы при игнорировании воли кредитора. Закон же связывает прекращение обязательства с волеизъявлением кредитора на принятие исполнения (именно поэтому понадобилась норма ст. 327 ГК РФ об исполнении обязательства в депозит). Данный подход можно усмотреть еще в римском праве: "Для исполнения как способа прекращения обязательства существенно его соответствие формально признанному интересу кредитора и формальное согласие последнего". Другое дело, что необходимость выработки некоторых исключений из этого правила, в том числе в связи с концепцией совпадения, диктует сам оборот [31, с. 50].

В гражданском праве и гражданском законодательстве, равно как и в научных работах и на практике, термины "обязательство" и "обязанность" используются нередко в различных значениях. Иногда тождественных, иногда не совпадающих по значению. Так, например, в гл. 22 ГК РФ под "исполнением обязательства" в основном понимаются лишь действия должника. В п. 1 ст. 408 ГК РФ устанавливается, что надлежащее исполнение обязательства прекращает обязательство. Под надлежащим исполнением обязательства понимается исполнение должником обязанностей в соответствии с условиями обязательства и требованиями правовых актов. При таком положении следовало бы прийти к выводу, что достаточно должнику произвести все соответствующие (надлежащие) действия, и его обязанность должна считаться исполненной, причем независимо от того, принял ли кредитор исполнение или хотя и безосновательно, но не принял. Однако такое истолкование закона вступает в противоречие с некоторыми другими законодательными предписаниями, в том числе посвященными исполнению обязательства. Например, из ст. 327 ГК РФ следует, что если кредитор уклоняется от принятия исполнения, то, несмотря на то, что предложение исполнения является надлежащим, обязанность должника не прекращается, для чего ему и предоставляется право произвести исполнение в депозит нотариуса, после чего только его обязанность и будет считаться прекращенной, а также будет считаться прекращенным и обязательство, в том числе и обязанность кредиторская по принятию исполнения у должника. Из ст. 406 ГК РФ о просрочке кредитора также следует, что даже в тех случаях, когда кредитору предложено надлежащее исполнение, но он его не принимает, обязанность должника не считается исполненной, однако последний не несет связанных с этим негативных последствий.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9