Эффективность законодательства

Эффективность закона является результирующей характеристикой его действия, свидетельствующей о способности закона решать соответствующие социально-правовые проблемы. Под эффективностью закона понимается соотношение между целями содержащихся в законе правовых норм и результатом их действия, т.е. степень достижения целей закона при его реализации.

Проблематика эффективности действия законодательства привлекла внимание отечественной юридической науки и практики еще в начале 70-х годов. Исследования в этой области социологии права проводились как на теоретическом, так и на эмпирическом уровнях анализа. Активная научная разработка проблем эффективности действия законодательства в годы "застоя" в значительной мере была обусловлена пониманием того, что законодательство не обеспечивает нормального функционирования общественных отношений, что в обществе усиливаются процессы стагнации общественной жизни и деформации социальных структур и связей, которые впоследствии были охарактеризованы как застойные явления. Все это было естественным следствием ослабления жестких тоталитарных рычагов управления обществом при сохранении (хотя и без былой эффективности) прежнего административно-командного режима.

То обстоятельство, что социальная система все более выходила из-под упорядочивавшего и удерживавшего ее когда-то от распада административно-командного управления и контроля, особенно рельефно проявлялось в сфере экономики с ее все разраставшимися теневыми структурами, усиливавшейся коррупцией, стремлением предприятий к занижению плановых заданий, сокрытию ресурсов и т.п. Исследователи, занимавшиеся конкретно-социологическим изучением эффективности норм хозяйственного законодательства, нередко приходили к выводу о необходимости ослабления административно-командного прессинга, привнесения в хозяйственную жизнь элементов собственно правового начала.

Понимание целесообразности такой перестановки акцентов в управленческой политике было характерно для большинства исследователей, занимавшихся изучением эффективности законодательства. Однако подобные установки на расширение экономических методов управления отнюдь не означали общего признания необходимости перехода от силового, командного управления, при котором законодательство использовалось в качестве одного из рычагов властного воздействия, к правовому регулироварию, направленному на расширение и укрепление право-рой свободы в общественных отношениях. Предпосылки для такой ориентации эмпирических исследований отсутствовали и в теории эффективности законодательства.

Советская теория эффективности законодательства находилась в целом в русле инструменталистского подхода к праву как к средству руководства обществом, инструменту достижения экономических, политических, идеологических и иных целей социалистического строительства. В рамках этой теории (которая наиболее полно изложена в коллективной монографии "Эффективность правовых норм", М., 1980) эффективность норм законодательства определялась как "соотношение между фактическим результатом их действия и теми социальными целями, для достижения которых эти нормы были приняты"1. Само по себе такое определение еще не несет специфической правовой нагрузки, поскольку ничего не добавляет к общепринятому пониманию эффективности как соотношению между целью и результатом того или иного действия. Правовое содержание данного понятия зависит от того, что понимается под правом и под целями правовых норм. И в этом смысле весьма показательно положение цитируемой монографии о том, что "цели, которым служит право, не являются правовыми... Юридические цели всегда лишь одно из самых низших звеньев в той цепи непосредственных целей, которым служат данные нормы и институты"2. Эти непосредственные цели, которые авторы называли материальными (в отличие от юридических), могли иметь экономический, политический, идеологический и иной характер.

Такой подход, вполне естественный для своего времени, был разработан применительно к советскому законодательству и целям социалистического строительства. В постсоветском обществе формируется совершенно иной тип права и нормативно-правовой регуляции.

Существо нового подхода состоит в ориентации на правовое законодательство и понимание законотворчества как согласования различных социальных интересов, при котором свобода реализации одних интересов не ущемляет других. Речь идет о правовом законотворчестве, в основе которого лежат выявление и учет социально обусловленных правообразующих интересов. Чтобы выявить пра-вообразующие интересы в каждом конкретном случае, законодатель должен не просто подняться над частными, групповыми интересами, но и суметь обнаружить в том или ином групповом интересе общезначимый момент, увидеть те направления и формы его реализации, которые не наносят ущерба интересам других групп населения и согласуемы с регулятивным смыслом и требованиями правовой нормы. Таким образом, правообразующий интерес -- это определенный итог взаимоувязки и согласования частных, групповых интересов, который позволяет наиболее полно использовать заложенный в каждом из них потенциал общественно полезной или как минимум общественно не вредной социальной активности, допускаемой общим интересом правовой нормы.

Сейчас, когда задача правового регулирования видится уже не в достижении заданных сверху целей, а в выражении и согласовании социальных интересов, способствующих нормальному, свободному развитию общественных отношений, должны быть соответствующим образом пересмотрены и положения теории эффективности законодательства. Было бы неверно продолжать трактовать эффективность закона как соотношение между результатом действия нормы и предписанными ею неправовыми (экономическими, политическими, идеологическими и т.д.) целями. В русле современного понимания правовой природы и сущности закона в условиях формирующейся правовой государственности эффективность законодательства следует измерять его вкладом в укрепление правовых начал государственной и общественной жизни, становление и развитие форм свободы в общественных отношениях. То же самое можно сформулировать и в привычных терминах соотношения цели и результата, но оперируя уже не внешними по отношению к праву экономическими, политическими, идеологическими и иными неправовыми целями, а имманентной правовой целью, заключающейся в согласовании социальных интересов на базе правообразующего интереса и в обеспечении таким образом максимально возможной всеобщей меры свободы для развития соответствующей сферы общественной жизни.

Поясним разницу этих двух подходов к эффективности законодательства на основе примеров, приводимых в упомянутой монографии "Эффективность правовых норм". Так, рассматривая нормы о дисциплинарной ответственности, авторы определяли цели этих норм как способствование укреплению трудовой дисциплины. Норма считалась эффективной в той мере, в какой она обеспечивала укрепление дисциплины. Измерять эффективность предлагалось путем определения меры влияния соответствующей нормы на показатели уровня прогулов, опозданий, производства брака и иных конкретных индикаторов уровня трудовой дисциплины. С этой позиции в принципе не важно, произошло ли желаемое укрепление дисциплины за счет чрезмерно жестких санкций или оно явилось результатом свободного, сознательного выбора своего поведения работниками, взвесившими все "за" и "против". Такой подход к проблеме эффективности данной группы норм был вполне естествен для ситуации всеобщего огосударствления производства, когда отсутствовал свободный рынок труда, а следовательно, не могло быть и речи о действительно добровольном правовом договоре между работодателем и работником, обеспеченном наличием независимых профсоюзов, правом на забастовку, реальной возможностью влиять на позицию законодателя и т.п. Сейчас же, когда коллективные договоры приобретают действительно правовой характер, именно в них, по мнению специалистов, должны решаться и вопросы дисциплинарной ответственности.

В новых условиях требуется уже иной подход к эффективности норм о дисциплинарной ответственности, ориентированный на выявление степени согласования с помощью правовой нормы интересов работника, работодателя и общества в целом. Цель правовой нормы здесь -- найти и постоянно поддерживать такой баланс интересов работника и работодателя, при котором первый был бы согласен с мерой свободы и степенью жесткости требований, заложенных в норме, второй имел бы достаточную для себя меру свободы в управлении производством, а все вместе отвечало бы интересам общественного развития.

В этом случае эмпирически верифицируемым индикатором эффективности норм законодательства мог бы служить такой правовой по своей сути показатель, как мера конфликтности урегулированных данной нормой общественных отношений. Ведь право -- это прежде всего важнейшее средство объективного, общесправедливого для конфликтующих сторон разрешения социальных конфликтов, способ обеспечения устойчивости общественной системы, ее интеграции в качестве единого целого. Действенность права в реализации этой функции по канализированию, регулированию и решению конфликтных ситуаций, а следовательно, справедливое удовлетворение правомерных интересов сторон конфликта и есть основной показатель эффективности права.

По поводу законодательства о дисциплинарной ответственности можно сказать, что мера конфликтности в регулируемых им отношениях должна измеряться, с одной стороны, уровнем нарушения трудовой дисциплины (показатели пассивной конфликтности), а с другой -- различного рода показателями активной конфликтности, характеризующими меру активного несогласия работников или работодателей с положениями закона (забастовки работников, выступления профсоюзов, обращения работников или работодателей к законодателю с. требованиями изменения положения закона, активность соответствующих лоббистских группировок в парламенте и т.п.). Целесообразно было бы выявить также уровень латентной и потенциальной конфликтности, характеризующийся в данном случае состоянием психологического климата в трудовом коллективе, отношением работников к требованиям соответствующих норм, их оценкой как справедливых или несправедливых и т.д.

Определение эффективности законодательной нормы в каждом конкретном случае требует творческого подхода. Но общим для всех исследований методологическим принципом могла бы стать ориентация на выявление показателей конфликтности, характеризующих меру удовлетворения правомерных интересов участников регулируемых отношений. Было бы полезным, чтобы дальнейшая разработка проблематики эффективности законодательства осуществлялась с учетом возможностей юридической конфликтологии как формирующегося нового направления в отечественной социологии права.

Использование в процессе исследований такого показателя эффективности законодательства, как степень конфликтности урегулированных данной нормой общественных отношений, предполагает выявление и определение оптимального для этой сферы уровня (степени) конфликтности на данный момент (с учетом общей социально-политической, экономической, нравственной и т.п. ситуации). При этом очевидно, что критерием для оценки эффективности закона нельзя считать полное отсутствие каких-либо конфликтов, поскольку бесконфликтность в общественных отношениях -- это идеологический миф, распространяемый в условиях подавления свободы и отсутствия права.

Оптимальная степень конфликтности в той или иной сфере общественной жизни означает, что существующее правовое регулирование обеспечивает необходимую и достаточную меру свободы в реализации правомерных интересов субъектов социального общения в соответствующей сфере. В противном случае мы имеем дело либо со слишком жесткой законодательной политикой, ущемляющей свободу людей в общественных отношениях, либо с недостаточной правовой урегулированностью, ведущей к хаосу и произволу со стороны участников данных отношений. И в том и в другом случае законодательство, не выполняющее свою роль по упорядочению социальных конфликтов и закреплению нормативно-правовой модели их разрешения, является неэффективным.

Накопление в новых условиях опыта эмпирических исследований эффективности законодательства позволит применительно к каждой конкретной сфере определить тот допустимый предел конфликтности, при котором норма может считаться эффективной. На первых же порах целесообразно обратиться к опыту и знаниям экспертов и использовать для этих целей методы экспертных оценок.

С учетом сказанного под эффективностью закона следует понимать степень соответствия реального уровня конфликтности в урегулированной законом сфере отношений оптимальному для данной сферы уровню конфликтности. Такое определение поддается эмпирической верификации: понимаемая таким образом эффективность закона может быть измерена в процессе эмпирического юридико-социологического исследования и в ходе законодательного эксперимента.

Основные факторы эффективности законодательства

Эффективность действия законодательства определяется сложным комплексом факторов, характеризующих правовую, социально-экономическую, политическую, нравственную и т.п. ситуацию в стране. К основным правовым слагаемым эффективности законодательства относятся социально-правовое качество самого законодательства, эффективность правоприменительной деятельности, уровень правосознания правоприменителей и населения в целом.

В последние годы в среде политиков, депутатов, в научных кругах и т.д. распространенными являются представления о том, что принято много хороших, нужных для страны законов, беда лишь в том, что они не действуют. При подобной постановке вопроса выход из ситуации обычно видят в создании и укреплении юридических механизмов реализации уже принятого хорошего закона (усиление государственного контроля за реализацией законодательства, введение более жестких санкций за невыполнение законов и т.д.). Между тем очевидно, что хороший закон -- это лишь такой закон, который действует, достигая поставленных в нем целей правового регулирования: Если же закон не действует, то это плохой закон, и важно понять, почему именно он плох.

При оценке качества закона следует учитывать как характеристики юридической формы закона, так и его социальное содержание. При этом к характеристикам юридической формы закона относятся: адекватность выбора способа правового воздействия, правильность определения субъектов правового регулирования, обеспечение должной координации прав и обязанностей, значимость предусмотренного нормой поощрения или санкции, наличие и действенность необходимых юридических гарантий реализации закона, "вписанность" данной нормы в систему законодательства (сейчас нередки ситуации, когда вырвавшиеся вперед так называемые прогрессивные законы "зависают" без должной опоры, входят в противоречие с системой действующего законодательства) и т.д. Социальное содержание закона характеризуется его адекватностью потребностям регулируемых общественных отношений, его способностью быть инструментом согласования различных социальных интересов в рамках общезначимой нормы и средством разрешения социальных конфликтов.

Сводить причины низкого качества законов лишь к их необеспеченности надлежащими юридическими механизмами реализации -- значит очень упрощать проблему. Дело в том, что в вопросе о причинах бездействия "хороших" законов в концентрированном виде сфокусированы все основные социально-экономические, правовые, идеологические и т.д. противоречия переживаемого страной переходного периода. Ответить на него -- значит под специфическом углом зрения сказать о трудностях перехода от административно-командной системы к правовой государственности, о субъективных просчетах на этом пути и неизбежных объективных преградах, о борьбе различных социально-политических сил за законодательное закрепление своих интересов, об отсутствии должной социальной легитимации новых властных структур, об отчуждении между властью и населением (между государством и обществом), о нерешенности проблем федерализма и отсутствии внутреннего суверенитета российской государственности (последствия так называемого парада суверенитетов) и т.д. Если попытаться обобщить перечисленные выше причины слабой эффективности нынешнего российского законодательства, то следует говорить прежде всего о низком качестве социального содержания законов, их неспособности быть инструментом справедливого согласования интересов различных социальных субъектов на базе правообразующего интереса.

В этих условиях задача юридико-социологических исследований эффективности законодательства состоит прежде всего в том, чтобы в каждом конкретном случае найти причины того рассогласования социальных интересов, которое блокирует действие данного закона, и попытаться по возможности выявить формы и механизмы согласования интересов всех основных субъектов, подпадающих под регулятивное воздействие данной нормы.

При этом следует иметь в виду, что правовое (т.е. основанное на правообразующем интересе) решение той или иной конкретной проблемы, как правило, может быть эффективным лишь в том случае, если является частью общей правовой модели общественного согласия. Между тем такого согласия в российском обществе, как известно, в настоящее время нет. Конфликт между основными социально-политическими силами по поводу целей и средств проводимых преобразований в той или иной мере сказывается на процессах подготовки и принятия практически любого законодательного акта, связанного с реформированием политических и социально-экономических отношений (и прежде всего отношений собственности). Отсутствие в обществе, а соответственно и в законодательном корпусе общей позиции по поводу самих основ фомирующегося постсоциалистического общественного строя с неизбежностью порождает эклектичность, внутреннюю противоречивость принимаемого законодательства, что препятствует его нормальному действию.

Все это убедительно свидетельствует о том, что эффективность действия законодательства -- это не только специально-юридическая, но и большая общесоциальная проблема, надлежащее решение которой, в конечном счете, зависит от состояния общественных отношений, от наличия в обществе социального согласия по принципиальным вопросам экономического, политического и правового развития страны. Дефицит такого социального согласия в современном российском обществе во многом предопределяет нынешний весьма низкий уровень эффективности действия законодательства.

Методы определения эффективности закона

В методологии изучения эффективности законодательства можно выделить две основные группы методов исследования: 1) методы экспериментального анализа и 2) методы экспертных оценок.

Методы экспериментального анализа основаны на использовании различных видов эксперимента для выявления и оценки данных о степени эффективности законодательства.

Среди экспериментальных методов важное исследовательское значение имеет метод эксперимента "экспост-фактум". Под таким экспериментом имеется в виду ретроспективный естественный эксперимент, суть которого состоит в интерпретации естественно сложившейся в прошлом ситуации в качестве экспериментальной, когда событие прошлого (принятие правовой нормы) интерпретируется как ввод в действие экспериментального фактора.

В качестве примера исследования, основанного на параллельном эксперименте "экс-постфактум", можно сослаться на проведенное ВНИИ советского законодательства (в рамках которого в течение почти двадцати лет функционировала лаборатория изучения эффективности законодательства, работавшая по заказам Министерства юстиции СССР) исследование эффективности норм об управлении качеством продукции2. Сравнивались показатели качества продукции на предприятиях, внедривших комплексную систему управления качеством продукции (экспериментальная группа), и не внедривших ее (контрольная группа). Примером исследования, осуществленного по типу последовательного эксперимента "экспостфактум", является, в частности, проведенное тем же институтом исследование эффективности локальных норм, регламентирующих выплату вознаграждения по итогам годовой работы предприятия. Эффективность норм определялась путем сравнения состояния текучести кадров (так как основная цель данных норм состояла в уменьшении текучести кадров) до и после введения в действие норм о вознаграждении.

Темы докладов, рефератов, сообщений.

1. Политика права и законодательная социология.

2. Понятие охранительной функции права, ее специфические черты и отличие от правоохранительной деятельности государства.

3. Социальная интеграция и концепция Т. Парсонса об основных функциональных процессах в общественной жизни.

4. Правовая социализация личности.

Литература

Абрамович, А. М. Об основных направлениях развития системы нормотворчества на современном этапе / А. М. Абрамович // Законотворчество. - 2002. -№1.

Арно, А.-Ж. Изучение предзаконодательного процесса - вклад в развитие теории нормотворчества / А.-Ж. Арно // Социальные вопросы правотворчества. -М., 1980.

Гаврилов, О. А. Стратегия правотворчества и социальное прогнозирование / О. А. Гаврилов. - М., 1993.

Драма российского закона / отв. ред. В. П. Казимерчук. - М., 1996.

Дробязко, С. Г. Правовые законы - юридическая основа всего нормотворчества / С. Г. Дробязко II Актуальные вопросы нормотворчества в Республике Беларусь : материалы науч.-практ. конф., Минск, 21 дек. 2001 г. / Нац. центр законопроектной деятельности при Президенте Респ. Беларусь ; иод ред. И. С. Андреева. -Минск, 2001.

Исследование социальных факторов законодательной деятельности союзных республик // Правоведение. - 1981. - № 3.

Казьмин, И. Ф. Общие проблемы права в условиях научно-технического прогресса / И. Ф. Казьмин. М., 1986.

8.Кудрявцев, В. Н. Юридические нормы и фактическое поведение / В. II. Кудрявцев // Советское государство и право. - 1980. - № 2.

9.Кудрявцев, Ю. В. Норма права как социальная информация / Ю. В. Кудрявцев.-М., 1981.

Лапаева, В. В. Социологическое обеспечение законодательства // В. В. Панаева // Советское государство и право. - 1989. - № 10.

Лапин, Н. И. Ценности, группы интересов и трансформация российского общества / Н. И. Лапин // Социологические исследования. - 1997. - № 23.

12.Нормы советского права. Проблемы теории / под ред. М. Н. Байтина, В. К. Бабаева. - Саратов, 1987.

13.Подготовка и принятие законов в правовом государстве. - М., 1998.

14.Поленина, С. В. Законотворчество в Российской Федерации / С. В. Поленина.-М., 1996.

15.Поленика, С. В. Качество закона и эффективность законодательства / С. В. Поленина. -М., 1993.

Радько, Т. К Функции права / Т. Н. Радько, В. А. Толстик. - Н. Новгород, 1995.

Роль правового воспитания в предупреждении правонарушений. - М., 1985.

Рассолов, М. М. Проблемы управления и информации в праве / М. М. Рассолов. - М., 1991.

Соколова, А. А. Теория интересов Р. Паунда и проблемы современного правообразования / А. А. Соколова // Магдэбургскае права на Беларусь - Мшск, 1999.

Социальные вопросы правотворчества. - М., 1980.

Спенсер, Г. Грехи законодателей / Г. Спенсер // Социологические исследования. - 1992. -№ 2.

Спиридонов, Л. И. Социальное развитие и право / Л. И. Спиридонов. - Л., 1973.

Татаранцева, Е. В. Правовое воспитание / Е. В. Татаринцева. - М., 1990.

Тоболкин, П. С. Социальная обусловленность уголовно-правовых норм / П. С. Тоболкин. - Свердловск, 1983.

Халфина, Р. О. Почему не работает закон / Р. О. Халфина // Журнал российского права. - 1997. - № 4.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5