К началу 50-х годов относится появление классификации М.В. Гордона, сразу же привлекшей к себе широкое внимание, несмотря на то, что при подготовке учебных пособий по второй части Курса советского гражданского права ею не воспользовался сам автор. Оставаясь, подобно своим предшественницам, в рамках договорных обязательств и тем самым уступая всеобъемлющим систематизационным построениям, новая классификация выгодно отличалась комбинированным использованием двух критериев - экономического (природа опосредствуемого отношения) и юридического (достигаемый правовой результат). Поэтому последователи М.В. Гордона, воспринявшие его метод классификации договоров, стремились точно таким же образом осуществить разбивку на укрупненные группы всех обязательственных правоотношений независимо от их договорного или иного происхождения. Автор этих строк, например, попытался распределить известные действующему закону обязательства отдельных видов по одиннадцати группам: возмездная реализация имущества (купля-продажа, поставка, контрактация, пожизненное содержание); передача имущества в возмездное пользование (имущественный наем, жилищные обязательства), безвозмездная передача имущества в собственность или в пользование (дарение, ссуда), производство работ (подряд, подряд на капитальное строительство), оказание услуг (хранение, поручение, комиссия, экспедиция), перевозки (грузовые, пассажиров и багажа, буксировка), кредитование и расчеты (заем, кредитные и расчетные обязательства), страхование (имущественное, личное), совместная деятельность (граждан, организаций), а также обязательства, возникающие из односторонних действий (ведение чужих дел без поручения, публичное обещание награды), и охранительные обязательства (возникающие вследствие причинения вреда, спасения социалистического имущества, приобретения или сбережения имущества).

Попытки сохранения традиционной двучленной основы систематизации за счет расширения категории внедоговорных (правоохранительных) обязательств путем включения в них некоторых других обязательств, возникающих не из договоров, представляются неудачными. По мнению Е.А. Суханова, логичнее разделять все обязательства на регулятивные (договорные и иные обязательства правомерной направленности) и охранительные (из причинения вреда и из неосновательного обогащения. По сути представляющие собой разновидности гражданско-правовой ответственности).

По основаниям возникновения деление обязательств производится на три группы:

- обязательства из договоров и иных сделок;

- обязательства из неправомерных действий;

- обязательства из иных юридических фактов.

В свою очередь разделяется и каждая из трех названных групп обязательств:

- обязательства из сделок - на договорные обязательства и на обязательства из односторонних сделок;

- правоохранительные (внедоговорные) обязательства - на обязательства из деликтов и из неосновательного обогащения;

- иные обязательства - на обязательства, возникающие из юридических поступков и из событий.

Договорные обязательства как наиболее распространенный вид обязательств подвергается еще более детальной систематизации. Они разделяются на типы:

- обязательства по передаче имущества в собственность;

- обязательства по передаче имущества в пользование;

- обязательства по производству работ;

- обязательства по реализации результатов творческой деятельности;

- обязательства по оказанию услуг;

- обязательства из многосторонних сделок.

В свою очередь, типы договорных обязательств делятся на виды, например обязательства по передаче имущества в собственность состоят из таких видов, как купля-продажа, мена, дарение и рента. Виды этих обязательств дифференцируются на подвиды, или разновидности, например обязательства купли-продажи подразделяются на обязательства из розничной купли-продажи, поставки, контрактации, энергосбережения и продажи недвижимости, которые сами могут иметь отдельные разновидности.

Важную роль играет деление договорных обязательств в зависимости от особенностей гражданско-правового статуса участвующих в них лиц. С этой точки зрения в первую очередь обособляются обязательства, связанные с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности. Речь идет об обязательствах, субъектами которых являются предприниматели - профессиональные участники имущественного оборота. Учитывая их профессионализм, закон устанавливает для них некоторые особые правила (в том числе допускающие максимальную свободу в формировании и изменении договорных обязательств, предусматривающие повышенные требования в вопросах ответственности и т.д. (например, ст. 310, 315 п. 2 ст. 322, п. 1. ст. 359, п. 3 ст. 401 ГК и др.). Совокупность таких специальных положений закона позволяет говорить о формировании на их основе особого, предпринимательского оборота, являющегося вместе с тем составной частью единого гражданского оборота.

Наряду с этим выделяются обязательства с участием граждан-потребителей, в которых последние как экономически более слабая сторона пользуется особой, повышенной правовой защитой. В этих обязательствах закон в ряде случаев намеренно отступает от основополагающего частноправового принципа юридического равенства сторон, предоставляя гражданам-потребителям дополнительные возможности защиты своих прав и интересов, например путем установления повышенной, в том числе безвиновной, ответственности услугодателей (предпринимателей) перед потребителями или введения «конкуренции исков» по возмещении причиненного им вреда.

Менее тщательно систематизируются внедоговорные (правоохранительные) обязательства. Среди них выделяется два типа - деликтные обязательства и обязательства из неосновательного обогащения, внутри которых имеются отдельные виды (например, обязательства из причинения вреда жизни и здоровью и обязательства из причинения вреда имуществу), а иногда и подвиды. (2; 20).

3. Развитие обязательственного права

Момент появления в истории права обязательственных правоотношений представляется значительно позднейшим в сравнении с моментом возникновения вещных правоотношений. Патриархальный, родовой склад быта, натуральное хозяйство, отсутствие торговли создавали малоблагоприятную почву для развития обязательственного права. Ограниченный круг предметов, необходимых для удовлетворения незначительных потребностей первобытного общества, приобретался не путем обмена, а главным образом бесхитростною обработкою продуктов земли, окружающей место оседлости. Потребность в рабочих руках, в услугах удовлетворялась при помощи рабов и детей, подчиненных той же неограниченной власти главы дома и рода.

В начальную пору своего появления обязательственные правоотношения еще мало отличаются от вещных. Отличие права на действие от права на вещь тем менее сознается, что не существует ясного представления о свободе личности и у большинства нет имущественной обеспеченности. Для верителя за отсутствием у должника имущества единственною гарантиею исполнения является лицо обязавшегося. Первоначальное обязательственное отношение устанавливает права не на действие со стороны должника, а на лицо должника, если и не такое полное, как в отношении к рабу, то во всяком случае весьма близкое. По мнению Кунце, в развитии обязательства замечается три периода: в первом обязательство представляет собою господство над должником, подобное праву собственности; во втором - господство над должником становится только частичным, смягченным, полным льгот для него; наконец, в третьем периоде обязательство создает упорядоченное господство, возвышающееся на степень идеальной власти.

Подтверждений подобной конструкции обязательств можно найти немало в истории. Так, в эпоху XII таблиц право кредитора на должника, хотя уже смягченное, было почти вещное, потому что простиралось на его лицо, а при невозможности распределить между несколькими кредиторами свободу несостоятельного должника юридический материализм шел так далеко, что пред ними отвечало его тело. Только lex Poetelia явился выразителем переменившихся воззрений на сущность обязательства и в классическую эпоху римского права, суровое nexum сменилось чисто обязательственным отношением mutuum.

Если мы обратимся к истории русского права, то и здесь найдем подтверждение. По Русской Правде купец, задолжавший многим без извиняющих его обстоятельств, отвечал лично перед кредиторами: "ждоут ли ему, продадоут ли его - своя им воля" (ст. 68), кредиторам предоставлялось "вести я на торг и продати" (ст. 69). При договоре займа в древнейшую эпоху личность должника составляла обеспечение права требования, принадлежащего кредитору (закупничество), так что в случае неисполнительности должник отдавался доверителю головою до искупа для отработки долга, без всяких розысканий относительно его имущественных средств. Такой же характер отношений замечается и при другом договоре - личном найме. Наймит был в положении полусвободного человека, которого хозяин мог бранить и бить: малейший неосторожный шаг со стороны должника мог повлечь для него уже полное рабство (обельный холоп). В московский период в законодательстве появляется тенденция изменить эту бытовую точку зрения. Судебник Иоанна IV ограничивает возможность превращения нанявшегося в холопы, запрещает служить у верителя за рост по займу. Этот взгляд поддерживается в дальнейшей истории. Вопреки установившемуся обычаю обращать несостоятельных должников в рабов законодатель дозволяет выдавать таких лиц кредитору головою только до искупа, т.е. пока не отработаются. В XVII веке вырабатывается постепенно идея имущественной ответственности за неисполнение по обязательству, вырабатывается порядок обращения взыскания за долги не на лицо, а на имущество должника. С того времени отрешенность обязательства от лица должника установилась во взглядах законодателя, но долго еще в бытовых отношениях продолжало сохраняться воззрение на обязательство, как имеющее своим объектом самого должника.

В отличие от формирования права собственности, начавшегося под воздействием переворота в экономических отношениях уже с первых дней после победы Октябрьской революции, становление обязательственного права затормозилось на весь период вызванного военным коммунизмом свертывания экономического оборота. Такая нужда возникла с переходом к нэпу, и прямым откликом на нее, помимо ряда самостоятельных нормативных актов, явились посвященные обязательственному праву самые значительные по объему разделы ГК союзных республик 20-х годов. К тому же времени относится закладывание первых основ учения об обязательствах в СССР, включая многообразные усилия, направленные на раскрытие самого их понятия. Эти усилия прилагаются в двух не всегда соединяемых в лице одних и тех же ученых направлениях: анализ юридического содержания обязательств и выявление их социальной сущности. Первое направление ограничивалось поначалу едва ли не исключительно комментированием легально определенного понятия и лишь затем переключилось на поиски дополняющих или уточняющих закон моментов: упоминание о правах и обязанностях каждого из участников обязательства, обозначение обладателя права требования кредитором и носителя долга должником, признание приоритета за обязательной для должника активной деятельностью и зависимости от нее сопутствующих пассивных функций и др. Но этим не ознаменовывалась сколько-нибудь оживленная научная полемика, так как речь шла не более, чем о накоплении признаков, никем по существу не оспаривавшихся и требовавших проверки только в плане логической целесообразности их использования при формулировании соответствующего научного определения. Иначе обстояло дело с вторым направлением, вокруг которого теоретическая дискуссия и развернулась со всей своей неослабевающей остротой. Ее участники при этом опирались иногда на обязательственное право в целом, но чаще всего на главнейшее обязательственно-правовое подразделение - договорное право, рассматривавшееся под углом зрения автономии воли в одних случаях и меновых отношений в других.

Несовместимость плана с договором, подобно декларировавшейся в некоторых публикациях того времени общей несовместимости плана с правом, - таков поставленный этой теорией практический прогноз для советского договорного права на ближайшее будущее.

С таким же прогнозом выступила и теория меновых отношений, входившая составной частью в меновую концепцию как ее основное доказательственное ядро и решающее прикладное орудие. Действительно, если право - всего лишь иное наименование частного права, отношение субъектов которого «есть только другая сторона отношения между продуктами труда, ставшими товарами», то оно фактически не выходит за рамки договорного права - этой законной формы необходимых для товарообменных операций волевых актов. Но поскольку с позиций меновой концепции обнаружить какие-либо товарные элементы в отношениях между хозорганами не удавалось, их и объявили не договорно-правовыми, а организационно-техническими. И если в своих конечных выводах создатель меновой концепции Е.Б. Пашуканис в чем-либо расходился со сторонниками автономно-волевой теории, то не в предсказании предстоящего сужения договорной сферы, а в ориентации на неизбежность ее замены хозяйственными связями, оформленными при помощи «натуральных категорий».

Страницы: 1, 2, 3