Тем не менее в Лондоне, где нашли приют основные лидеры прежней парламентской оппозиции (Ахмед аль-Хатаб, Джаим аль-Рубаи), 2 августа 1990 г. было опубликовано их заявление, в котором безоговорочно - осуздалась иракская агрессия и подчеркивалась преданность конституции 1962 г., провозглашающей Кувейт конституционной монархии под правлением династии Сабахов. Примирение между правящим семейством и оппозицией на базе борьбы против иракской оккупации и возврата после освобождения страны к парламентской демократии подтвердил Кувейтский народный конгресс, проходивший 13-15 октября 1990 г. в Джидде.

Возвратившись на родину после ее освобождения, шейх Джабер ас-Сабах под давлением кувейтской общественности, а также с учетом позиции западных союзников по войне в Персидском заливе, обещал восстановить распущенный им в 1986 г. парламент. И сдержал обещание в октябре 1992 г. состоялись выборы в Национальное собрание. Они принесли убедительную победу оппозиции, завоевавшей 32 из 50 парламентских мест. Кувейтцы не захотели видеть в парламенте министров прежнего правительства, которых они считали ответственными за захват страны Ираком, обвиняли в экономических неурядицах. Три исламские течения (суннитское исламское конституционное движение “Братья-мусульмане”, выступающее за введение в Кувейте шариата; более радикальные Исламское народное движение и Исламское конституционное движение) провели в Национальное собрание по три кандидата. Группировки либерального толка получили 13 мест (Демократический форум, Конституционный блок и группа экс-парламентариев), независимые кандидаты, примыкающие в большинстве своем к исламистам, - 10. Кандидаты, выражающие позицию правительства, завоевали лишь 18 мест, обнаружив, что в эмирате прошли те времена, когда лишь принадлежность к древнему роду гарантировала кресло в парламенте.

Последствия кризиса в Персидском заливе продолжали оказывать заметное влияние на социально-политическую жизнь Кувейта после выборов 1992 г. в виде того, что можно назвать плюрализмом мнений, четко прослеживались разнонаправленные интересы, в Национальном собрании сталкивались разные мнения. Парламенту удалось в определенной степени контролировать деятельность правительства, что, безусловно, способствовало стабилизации политической и экономической ситуации в стране. В то же время осуществление контроля оказалось делом непростым, поскольку портфели четырех основных министров - иностранных дел, обороны, внутренних дел и информации - по-прежнему находились в руках членов семьи ас-Сабахов, а главой правительства оставался шейх Саад аль-Абдалла ас-Сабах, являвшийся премьер-министром с 1978 г.

В октябре 1996 г. в Кувейте состоялись новые парламентские выборы, восьмые по счету. Они пока не повлекли за собой серьезных изменений в системе власти и в характере политических отношений в обществе. Хотя национальное собрание было обновлено на треть, приход новых лиц пока не повлек за собой решительных реформ. Ведь избиратели руководствовались социальными приоритетами и в меньшей степени соображениями политического порядка. Их выбор обусловливался желанием перемен, но без нарушения стабильности, и во многом племенными симпатиями, что редко подвигает на реформы. К тому же оппозиция в Кувейте достаточно разрозненна. Исключение составляют лишь исламисты, действующие в рамках организованных структур.

Тем не менее число сторонников оппозиции растет, поскольку теперь ей в парламенте принадлежит почти половина мест из пятидесяти, тогда как в 1992 г. она имела только десять.

Появление на политической сцене Кувейта различных действующих лиц, ранее не помышлявших о вхождении во власть, усложнило внутренние социально-политические процессы. Новые лица вступили в сложные отношения между собой и властью, которые накладываются на привычную политическую схему, где ведущая роль отводилась традиционным структурам. Надо полагать, что они и сейчас управляют всеми процессами, не афишируя свою деятельность. В то же время весомая заявка исламистов открывает перед исполнительной властью неожиданные перспективы, при которых неизменная кувейтская стабильность может столкнуться с испытаниями на прочность.

Государственное развитие Бахрейна, как и Кувейта, после провозглашения независимости пошло по пути оформления монархии конституционного типа со значительными ограничениями юридических полномочий исполнительной власти в пользу института парламентского представительства. Однако опыт буржуазной парламентской демократии в условиях правления династического семейства Аль Халифа просуществовал в этой стране менее двух лет (1973-1975 гг.).

Радикализация настроений избирателей, проявившаяся в период выборов в национальное собрание 1973 г. в требовании проведения политических реформ на всех уровнях государственного правления, а также охватившие Бахрейн в 1973 и 1974 гг. забастовки работников в различных сферах административно-экономической области, за легализацию в стране профсоюзных организаций, показали правящей верхушке, что парламент несет в себе опасность разрушения традиционной социально-политической структуры общества и нарушения тщательно поддерживаемого внутриполитического баланса. В результате были приняты чрезвычайные меры: декретом эмира Бахрейна от 23 августа 1975 г. было распущено Национальное собрание без указания конкретных сроков возобновления его деятельности и приостановлено действие конституции. Тем не менее социально-политическое течение в пользу более гибких форм и методов правления продолжало крепнуть в бахрейнском обществе в последующий период. Особенно громко оно заявило о себе в период кризиса в - Персидском заливе.

Разгром Ирака и освобождение Кувейта принесли ожидания, что в странах Залива, в том числе и в Бахрейне, может установиться более справедливый и демократический порядок. Лидерами, представляющими все слои бахрейнского общества, была подготовлена петиция, призывающая эмира возобновить действие конституции и работу Национального собрания, ее подписали 300 видных деятелей страны. Однако правящие круги Бахрейна, напуганные кризисом, проигнорировали обращение. Вместо этого в декабре 1992 г. декретом эмира был учрежден Консультативный совет (Маджлис аш-Шура) в составе 30 человек. В сентябре 1996 г. в структуру Совета были внесены изменения. Так, число членов - увеличено с 30 до 40. Кроме того, были несколько расширены его полномочия. Прежде в задачу Совета входила выработка рекомендаций по законопроектам, разрабатывавшимся кабинетом министров, до того, как они передавались на утверждение эмиру. Теперь Маджлис аш-Шура может обсуждать не только те проблемы, которые ставит перед ним правительство. Более того, он имеет право запрашивать совет министров по тем или иным вопросам. В то же время рекомендации Консультативного совета по-прежнему не носят обязательного характера, а все его члены назначаются эмиром. Таким образом, этот невыборный орган не обладает властными полномочиями и не имеет конституционной базы.

Эти решения эмира, на которые он вынужден был пойти в условиях нарастания движения за демократизацию политической жизни в стране, не прекращающегося уже более 20 лет, ни в коей мере не могут удовлетворить оппозиционные силы Бахрейна. Дело в том, что после роспуска в 1975 г. Национального собрания и приостановки действия конституции правящее семейство Аль Халифа, по существу, установило диктаторский режим, проводящий политику террора по отношению к широким слоям местного населения. В стране практически отсутствует контроль за деятельностью эмира и его правительства, власть которых поддерживается с помощью армии и служб безопасности. Деятельность политических партий и организаций запрещена. Имеющиеся профессиональные общества и общественно-спортивные клубы не имеют права проявлять политическую активность. Единственное исключение сделано для Ассоциации бахрейнских адвокатов, которая доказала, что профессиональные функции юристов требуют в некоторых случаях определенных политических действий, таких, например, как интерпретация законодательства или участие в политических судебных разбирательствах.

Для социально-политической обстановки в Бахрейне в 90-е годы были характерны постоянна конфронтация между правящим режимом и оппозиционными силами, периодические народные волнения, которые жестоко подавлялись полицией и силами безопасности. В указанный период в стране отмечались многочисленные нарушения гражданских прав населения: несанкционированные аресты, депортация из страны, убийства недовольных и инакомыслящих.

В конституции Бахрейна говорится, что “ни одно лицо не может быть арестовано, задержано, заключено под стражу, подвергнуто обыску или изгнанию… кроме, как в соответствии с положениями законодательства и под контролем судебных властей”26. На практике, однако, в случаях, касающихся ареста, содержания под стражей или высылке из страны, применяется Государственный акт о безопасности от 1974 г. Согласно этому документу любое лицо может содержаться под стражей вплоть до трех лет без суда за участие в деятельности или за выступление с заявлениями, которые рассматриваются как угроза широко трактуемой национальной гармонии и безопасности.

Несмотря на то, что конституция предоставляет право “на выражение и распространение мнений”, в действительности бахрейнцы не свободны в выражении оппозиции к правительству в публичных выступлениях и в печати. Критика в СМИ членов правящего семейства и его политики строго запрещена. То же самое касается и свободы собраний. В стране не разрешается проводить политические демонстрации и митинги. Любые несанкционированные собрания с участием более пяти человек запрещены Государственным актом о безопасности. Служба безопасности Бахрейна контролирует религиозные сборы, которые могут принять политическую направленность, и часто их разгоняет.

Анализ внутриполитической обстановки в Бахрейне в 90-е годы свидетельствует о том, что требование демократических реформ приняло в стране массовый характер. Участники многочисленных митингов и демонстраций призывали к реставрации деятельности Национального собрания путем проведения свободных выборов, освобождению политических заключенных, осуждали методы правления клана Аль Халифа, богатство которого увеличивалось по мере разрастания этого семейства. “Вы не можете получить разрешение на любой проект без предоставления процента от прибыли семейству Аль Халифа”, - констатирует Абдул Латиф Аль-Махмуд, популярный суннитский религиозный деятель, чей паспорт и университетский пост были отобраны в 1991 г. после его выступления в защиту демократии.

Размах недовольства в бахрейнском обществе, с одной стороны, и несостоятельность попыток правящего режима удержать ситуацию военно-полицейскими средствами, с другой, вызывают на передний план необходимость диалога между правительством и оппозицией, поиска путей демократизации общественно-политической жизни в стране.

Влияние кризиса в Персидском заливе на социально-политические процессы в 90-е годы в трех других аравийских монархиях - Омане, ОАЭ и Катаре - было менее значительным.

Непосредственным откликом правящих кругов Омана на развернувшиеся повсеместно на Аравийском полуострове требования демократизации общественной жизни явилось преобразование в 1991 г. существовавшего с 1981 г. совещательного органа - Государственного консультативного совета в Совет “Шура”, который имеет право рекомендовать пересматривать действующие законы, относящиеся к социально-экономической сфере.80 членов “Шуры" назначаются султаном из кандидатов, предлагаемых наиболее влиятельными подданными от каждого губернаторства.

Важнейшим политическим событием султаната стало принятие в 1996 г. Основного закона (Конституции), который предусматривает в дальнейшем реорганизацию Совета “Шура" в представительный консультативный орган Совет Омана. Новый Совет, согласно конституции, будет состоять из двух палат: Консультативного совета и Государственного совета.

Внутриполитическое положение в ОАЭ и Катаре в текущем десятилетии также отличалось определенной стабильностью, что в значительной мере обусловлено функционированием в этих странах в течение более 25 лет конституций, которые закрепили государственную власть в руках правящих семейств, определили принципы взаимодействия между высшими органами, ввели институт сословного представительства, а также декларировали общегражданские свободы и некоторые социально-экономические права, гарантируемые государством в рамках законов.

Конституции Катара и ОАЭ не предусматривают каких-либо выборных органов. Вместе с тем они ввели такой государственный институт, как назначаемый сверху Консультативный совет. В Катаре - это Маджлис аш-шура, а в Эмиратах - Федеральное национальное собрание.

Как показывает анализ соответствующих конституционных положений, консультативные советы не являются органами ни законодательной власти в известном парламентском смысле, ни народного представительства. Они наделены чисто совещательными функциями, и решения их не обязательны для исполнения со стороны главы государства или назначаемого им правительства28.

Конституции этих двух государств не закрепляют за консультативными советами право на законодательную инициативу, которое целиком сосредоточено в руках глав ОАЭ и Катара, Советов министров и их членов. Издание законов также относится к исключительной компетенции верховной власти рассматриваемых аравийских монархий.

Маджлис аш-шура в Катаре (35 членов) и Федеральное национальное собрание в ОАЭ (40 членов) - органы, формируемые главами государств, которые совместно с Советами министров располагают всеми конституционными полномочиями для оказания влияния на работу этих совещательных органов. Их созыв и роспуск осуществляются по указу главы государства и с согласия Совета министров. Собрание Эмиратов не имеет права проводить сессии без официального разрешения, и конституция специально оговаривает, что такое заседание, если оно состоится, считается недействительным. Главами государств предоставлено также право досрочного роспуска сессий.

Приведенные выше положения конституций Катара и ОАЭ утверждают неравноправные отношения между исполнительной властью и действующими институтами сословного представительства, что превращает консультативные советы в придаток правительственного аппарата, действующего под строгим контролем верховных правителей.

Несмотря на это, следует признать, что функционирование в конституционном порядке такого подчиненного института, как консультативные советы в Катаре и ОАЭ, имело важное значение для поддержания социально-политической стабильности в рассматриваемых государствах. Особенно наглядно это проявилось во время кризиса в Персидском заливе. Дело в том, что за период существования консультативных советов отмечалась тенденция к превращению их в один из немногих каналов выражения общественного мнения, которое постепенно набирает силу в 90-е годы. Будучи конституционны и до известных пределов независимы от правительства, члены советов все чаще выступают с критикой тех или иных шагов в области экономики, труда и социальных дел, просвещения, здравоохранения и т.д. Отражая в определенной степени требования тех промежуточных социальных слоев, которые не связаны с правящим семейством, сессии консультативных советов привлекают внимание властей к нерешенным внутренним вопросам, хотя это делается в строгих конституционных рамках, не допускающих образования оппозиции правительству, а также с соблюдением лояльности правящим династическим семействам.

Несмотря на ограниченность своих полномочий в сфере воздействия на исполнительную власть, конституционные положения представляют советам такую контролируемую возможность. Так, например, Федеральное национальное собрание ОАЭ наделено некоторыми функциями финансового надзора за деятельностью правительственной администрации в области бюджетных расходов, введения налогов. Пошлин и принятия финансового законодательства в целом. На своей ежегодной сессии Собрание рассматривает законопроекты о бюджете федерации и финансовый отчет правительства и имеет право вносить свои поправки. Согласно конституции, правительство представляет Собранию ежегодные финансовые отчеты в течение четырех месяцев до истечения финансового года, прежде чем выносить их на окончательное утверждение Верховного совета федерации.

Наряду с введением совещательных институтов, конституции Катара и ОАЭ содержат также важные положения о социально-экономических основах государства и декларируют целый ряд общегражданских прав и свобод. Составленные на базе компиляции основных законов других арабских стран с различными политическими системами они представляют определенные возможности новым нетрадиционным социально-политическим силам, вызванным к жизни бурным капиталистическим развитием (мелкая национальная буржуазия, интеллигенция, местная технократия и др.), выступать против социальной несправедливости, коррупции, в защиту прав местных рабочих, за демократизацию общественно-политических структур.

Временная конституция 1972 г. провозгласила Катар “независимым суверенным государством с демократическим режимом правления”. Одной из основных целей государства является деятельность по “консолидации базиса для установления подлинной демократии”, создания административной структуры, обеспечивающей справедливость, равенство и стабильность для всех граждан, уважение общественного порядка. Закрепляя принципы неприкосновенности частной собственности, конституция Катара одновременно возлагает на государство обязанность “направлять развитие экономики”, обеспечивать “равные возможности" для всех граждан, заботиться об обеспечении права на здравоохранение, образование и социальное обеспечение.

Конституция ОАЭ, также ограждая частную собственность, более определенно провозглашает принцип социальной справедливости основой национальной экономики, которая должна строиться на сотрудничестве государственного и частного секторов и иметь своей целью обеспечение экономического развития, увеличение производства, повышение уровня жизни и достижение благосостояния граждан. В конституции содержится подробный перечень основных прав и свобод граждан (неприкосновенность личности и жилища, равенства во всех перед законом, свобода передвижения, слова и печати, религиозного вероисповедания, собраний и создания организаций, тайна переписки и др. Наряду с гражданскими личными и политическими правами и свободами конституция ОАЭ, как и Катара, декларирует основные права граждан в социально-экономической области: на труд и социальное обеспечение, образование, медицинское обслуживание.

В современных условиях отсутствия выборных представительных органов в Катаре и ОАЭ и сильных ограничений свободы волеизъявления народа претворение в жизнь провозглашенных демократических принципов и прав граждан лишено реальной основы. Вместе с тем сам факт фиксирования их в конституционном порядке имеет большое значение для перспектив дальнейшего социально-политического развития рассматриваемых аравийских монархий.

Литература

1.  The Baghdad Observer,19 August 1990.

2.  MEED, 4 December 1989, c.7.

3.  The Middle East and North Africa 1991. l., 1991, c.87.

4.  Statistical Reviev of World Energy, 1990, c.285

5.  Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (новейшая история, экономика и политика).М., 1997 г., с. 207.

6.  The Financial Tiimes, 28.08.1990.

7.  Якуб Юсеф Абдалла. Объединенные Арабские Эмираты.М., 1978, с.108.

8.  Мухаммед Ибрагим. Усус танзым ас-сиясий вад-дустурий лид-даулят аль-имарат аль-арабийя аль-муттахида. Абу-Даби, 1975, с.370.