Эти несколько отправных положений, думается, важно учесть в будущей российской Конституции. Они будут ориентиром и для общества, и для государства, и для коллектива, и для человека, освобождая последнего от иждивенческих настроений, унаследованных от тоталитарного социализма.

Нет в российской Конституции нового подхода к частной собственности, который присутствует уже с 1919 года (Веймарская Конституция в Германии) во всех новейших конституциях (Италия 1947 г., Испания 1978 г. и др.). Положения французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года о "священной и неприкосновенной" частной собственности, которые на Конституционном совещании 1993 года пытались включить в проект некоторые российские цивилисты, не прошли (в том числе благодаря письменным заключениям покойного академика Д. Лихачева), но не были включены также и нормы о социальной роли частной собственности, о том, что всякая собственность должна сообразовываться с общественными интересами, а частная деятельность должна координироваться в общественных целях (Испания). Кстати, исходя из новых градаций, в цивилистике нужно решить еще один важный вопрос: какие объекты коллективной по существу собственности (например, муниципальной) могут находиться на праве публичной, а какие - на праве частной собственности, которыми в отличие от первых можно не только владеть, пользоваться и извлекать доходы, но и распоряжаться. Новыми являются в некоторых конституциях положения об обязанности государства предотвращать сосредоточение общественных богатств в руках немногих лиц (Конституция Индии 1949 г.). Существуют также положения о государственном планировании. Идея и практика тоталитарного планирования взяты на вооружение в демократических странах (во Франции есть и закон о планировании, а пятилетние планы принимаются в Великобритании, Индии, Японии, других странах), но сами планы подверглись коренному изменению: это не директивное (сопровождаемое наказаниями), а индикативное, ориентирующее планирование. В российской Конституции таких положений нет, хотя идея перспективного планирования развития экономики - заслуга нашей страны. Некоторые из названных выше положений о новом характере планирования внесены в 90-х годах в качестве поправок в китайскую Конституцию 1982 года. В России из-за существующих запретительных норм до Конституционного собрания этого сделать нельзя.

Конституционное регулирование системы социальных отношений

Одно из ключевых положений современного конституционного права - тезис о социальном государстве. Он есть и в российской Конституции, хотя в реальной жизни действующий закон 2000 года о минимуме заработной платы (по оценке государственных органов, это в 10 раз меньше исчисленного прожиточного минимума, а по оценке профсоюзов - в 30 раз) опровергает данный тезис. Нет нужды приводить другие данные о пенсиях, расходах государства на образование, медицину и т.д. (весь бюджет России немногим больше бюджета Нью-Йорка). Тем не менее положение о социальном государстве должно присутствовать, оно имеет ориентирующий характер, напоминает властям предержащим и рядовым гражданам об их обязанностях, в том числе по отношению к тем, кто лишен средств к существованию.

Социальные отношения в обществе все чаще характеризуются положениями конституций о социальной солидарности. Такая норма есть и в развитых (Италия), и в развивающихся (Египет), и в посттоталитарных государствах (Чехия). Она имела бы важное воспитательное значение для российского гражданина, выросшего под лозунгами классовой борьбы. Это положение призвано создавать новый менталитет: российские шахтеры, перекрывающие железные дороги с совершенно справедливыми требованиями заработанных ими денег, причиняют ущерб другим, невиновным в их бедствиях, слоям общества и таким же отрядам рабочих, скажем, на металлургических заводах, куда прекращается доставка грузов. В связи с этим рабочие других районов обращались к шахтерам с коллективными просьбами прекратить принятую практику.

Некоторые новые конституции провозглашают принцип социальной справедливости (Египет, Греция, Шри-Ланка и др.). Упоминание о нем есть в некоторых более поздних российских законах (Федеральном законе об общественных объединениях 1995 года), но его нет в Конституции. Этот принцип отвергает не только идеи классовой борьбы и диктатуры, но и социальный эгоизм. В связи с этим меняются конституционные представления о роли предпринимательства и труда в обществе. Вместо прежнего эксплуататора (в конституциях тоталитарного социализма) и собственника с "хозяйской властью" утверждается представление о социальном партнере и партнерстве, а в конституциях появляются навеянные идеями социализма положения о роли труда и трудящихся в обществе, об особой защите трудящихся, об особом внимании к человеку труда, содействии государства трудящимся и даже об Обязанности трудиться (Испания, Португалия, Италия). Многие из этих норм, особенно в условиях российской действительности, будут иметь лозунговый характер, но это необходимые, "ориентирующие лозунги". В российской конституции нормы о социальной поддержке определенных слоев населения представлены только частично, исключены положения о принципах распределения общественного продукта (они есть, например, в Конституции Ирландии), нет антикоррупционных положений, существующих, скажем, в Конституции Перу (а в России это не менее важная проблема). Нам еще далеко до конституционных положений о том, что уровень социальной поддержки личности должен быть не менее прожиточного минимума (они есть пока только в самых благополучных странах вроде Швейцарии). Такие нормы необходимы в качестве целевых задач органам государства. Юридическая сторона проблемы заключается в том, как их сформулировать.

Конституционные принципы политической системы

В Конституции 1993 года в отличие от Конституции СССР 1977 года нет не только главы, но даже упоминания о политической системе. Может быть, в этом и нет необходимости, хотя такая терминология есть в некоторых зарубежных конституциях (Египте, Сальвадоре, Никарагуа, Чехии; правда, в них это понятие трактуется не всегда верно). Отсутствие в Конституции России положений о политических партиях совершенно не соответствует мировой тенденции конституционализации и институ-ционализации политических партий (закрепление принципов их создания и роли в обществе в конституциях и издание специальных законов о политических партиях). Положения, относящиеся к партиям, содержатся в общих нормах об общественных объединениях, хотя в современном обществе партии давно выделяются как особый институт.

Сложнейшей и в общем недостаточно выясненной проблемой конституционного права остается вопрос о политической и государственной власти, о соответствующих конституционных формулировках. В этих формулировках часто смешиваются понятия "политическая власть народа" как источник государственной власти и "государственная власть", осуществляемая органами государства. Всякая государственная власть — политическая, но не всякая политическая власть - государственная (например, политическая власть повстанцев в освобожденных от колонизаторов районах). В формулировках российской Конституции тоже нет необходимой четкости, тем более что выборы и референдумы (т.е. непосредственное осуществление политической власти народом) существуют и на уровне местного самоуправления. Разграничению государственной власти и власти местного самоуправления, видимо, помогла бы конструкция территориального коллектива (в отличие от народа всей страны), которая используется в некоторых зарубежных конституциях (например, французской).

В связи с проблемой власти возникают еще два вопроса: о защите власти народа и о сопротивлении народа угнетательской власти. О том, что граждане имеют право и обязаны защищать конституционный строй, особенно если исчерпаны все другие средства, говорится в конституциях Венгрии, Германии, Словакии. Такие нормы не помешали бы и российской Конституции, тем более что у нас есть противоречивый опыт 1991-го и 1993-го годов. Второе положение требует очень взвешенной формулировки. Впервые оно было включено в Декларацию независимости США (первый конституционный документ США) в 1776 году и было направлено против королевского правительства Великобритании, которое притесняло американских колонистов во времена войны за независимость. После ликвидации тоталитарных режимов в ряде стран Африки это положение было включено в начале 90-х годов в некоторые конституции африканских государств. Однако в данном случае были сделаны уточнения: сопротивление возможно мирными средствами, в том числе, например, путем кампании гражданского неповиновения. Подлинно народная власть, заботящаяся прежде всего о благе сограждан, не побоится включить такие положения в конституцию, однако требуется очень тщательная отработка формулировок.

Проблема власти связана и с ролью политической оппозиции. В российской Конституции нет соответствующих норм. Такие нормы, в том числе с определенными гарантиями оппозиции (например, право доступа ко всем официальным документам, право реплики в ответ на критику правительства), есть в некоторых латиноамериканских конституциях, где ситуация близка к российской (Бразилия, Колумбия и др.). В нормальном обществе оппозиция необходима: она указывает на болевые точки, недостатки государственного управления и тем содействует решению общественных задач. Не случайно в некоторых странах англосаксонского права лидеру оппозиции платят жалованье из государственной казны.

Важнейшей проблемой конституционного регулирования являются положения о "ветвях" власти. Долгое время в зарубежном праве господствовал односторонний "разделистский" подход, хотя Монтескье, отстаивая эту концепцию, говорил и о единстве действий, заявляя, что ветви власти должны находиться "в концерте" [9]. В российской Конституции сохранился только первый подход, давно преодоленный в других странах. Кроме того, ст. 10 Конституции РФ не совсем согласуется со ст. 11: в первой говорится о трех традиционных ветвях власти (законодательной, исполнительной, судебной), а во второй упоминается президентская государственная власть.

В XX веке развитие конституционной теории и практики по вопросу о взаимоотношениях ветвей государственной власти идет в двух направлениях: с одной стороны, происходит дальнейшая дифференциация властей, а с другой - утверждаются взгляды о их единстве, а в последние годы - о субсидиарности (мы не рассматриваем в данном случае стремления присоединить к известным властям "ветвь" партийной власти или власть прессы в качестве четвертой, пятой и т.д., хотя в поправках 1980 года к Конституции Египта говорится о власти прессы как "народной власти"). В некоторых конституциях стран Латинской Америки названа избирательная власть (она представлена органами избирательного регистра и избирательными трибуналами), в единичных конституциях говорится о контрольной власти (генеральные контролеры, омбудсманы, конституционный контроль, прокуратура и др.), иногда -об учредительной (прежде всего, принятие конституции, устанавливающей основы нового строя). Эти тенденции следует учесть в новой российской Конституции, хотя, конечно, отпочкование "ветвей" власти не может быть беспредельным. Поэтому нужно установить в науке точные признаки ветви власти, что, несмотря на обильную литературу по этому вопросу, российскую и зарубежную, до сих пор не сделано. Обычно ограничиваются традиционным перечислением властей, анализом их органов и деятельности. Видимо, для того чтобы определить, представляет ли данная структура новую ветвь власти, нужно установить объективное обособление ее органов, функций, сферы и методов деятельности. Тогда решение этого вопроса в будущей российской Конституции станет более плодотворным.

В ст. 10 Конституции говорится о самостоятельности законодательной, исполнительной и судебной власти, но нет принципиального положения о единстве государственной власти. В ч. 3 ст. 5 говорится лишь о том, что федеративное устройство России основано наряду с другими моментами на "единстве системы государственной власти". Это лишь часть проблемы, хотя и очень важная, к тому же слово "система" в данном контексте не очень удачно. В новейших конституциях в формулировках о государственной власти сочетаются тезисы о ее единстве, разделении ветвей, их взаимодействии, сдержках и противовесах. В федерациях принято во внимание горизонтальное и вертикальное разделение властей. Учитывается также, что разделение имеет ориентирующий характер, на деле имеет место взаимопроникновение, взаимодействие (в законодательстве участвуют глава государства и органы конституционного контроля, исполнительная власть издает нормативные акты с силой закона, а парламент осуществляет судебный процесс импичмента). Из единства власти вытекает новое положение о субсидиарности "ветвей": ради достижения общих целей каждая ветвь своей деятельностью дополняет другую, если последняя не обладает достаточными возможностями и если это допускает конституция.

Наконец, некоторые новейшие конституции (Чехии и др.) говорят о соревнова-телъности как основе функционирования политической системы. В условиях современной России, когда руководители государства в ходе избирательной кампании открыто агитируют за определенные партии (блоки, избирательные объединения), принцип честной соревновательное™ был бы не лишним в российской Конституции.

Конституционные принципы духовной жизни общества

Положения российской Конституции по этим вопросам бедны, хотя "электронная демократия современности" (американские авторы Ч. Беллами и Дж. Тэйлор) требует более детального регулирования. В ст. 13 Конституции говорится об идеологическом многообразии, запрещении устанавливать государственную или официальную идеологию. Запрещается разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни, если такую деятельность пытаются осуществлять общественные объединения. Однако в некоторых конституциях прямо говорится о запрещении определенной идеологии (например, фашизма в Болгарии), в ст. 13 Конституции Польши 1997 года сказано о запрещении деятельности организаций, которые в своих программах обращаются к тоталитарным методам нацизма, фашизма, коммунизма. Вопрос о конституционном запрещении идеологии является весьма спорным, но действия по пропаганде идеологии, противоречащей принципам человечности, запретить можно. Отсутствие соответствующих норм в Конституции и законодательстве России мешает предпринимать судебные действия против некоторых экстремистских организаций. Это же относится к тоталитарным сектам. Свобода совести и религиозных объединений не должна означать вседозволенности для тоталитарных, изуверских сект.

Огромной проблемой является конституционное регулирование основ организации и деятельности электронных средств массовой информации. Люди в мире читают все меньше (особенно книг), меньше слушают радио, и главным средством воздействия на сознание становится телевидение. В российской Конституции эти вопросы совершенно не регулируются. Между тем во многих странах (наиболее детально в Конституции Португалии) говорится о наблюдательных советах на телевидении, порядке их организации (в них, в частности, входят представители политических партий, имеющие фракции в парламенте) и полномочиях. На наш взгляд, против аналогичного предложения, инициированного коммунистами в качестве текущего законодательства, напрасно возражают некоторые журналисты, иногда превращающие телевидение в вотчину персональных разборок. Наблюдательные советы ограничивают показ насилия, а в дневное время - сексуальных инсценировок. В Италии в 1999 году даже принят специальный закон, запрещающий подобные телепередачи как недопустимые для детей с 7 ч. утра до 23 ч.

Взаимоотношения главы государства, парламента и правительства

Из всей проблематики государственности в узких рамках статьи мы рассмотрим только этот и лишь частично вопрос, который особенно актуален для лиц, прикосновенных к власти, и наряду с федерализмом и местным самоуправлением вызывает острейшие споры в обществе. Проблема взаимоотношения основных органов государства в свою очередь имеет множество аспектов, которые в российской Конституции даже не обозначены (например, делегированное законодательство или регламентарная власть исполнительных органов). Это важнейшие практические вопросы, от решения которых просто так уйти нельзя, если мы действительно хотим жить в правовом государстве.

Изменения во взаимоотношениях президента, парламента и правительства в современных условиях связаны прежде всего с развивающейся тенденцией создания гибридных и смешанных форм правления и территориально-политического устройства. Первое находит свое выражение в образовании полупрезидентских, полупарламентарных (в отличие от президентских и парламентарных) форм правления, а также во внедрении элементов парламентаризма в президентскую республику и президенциализма - в парламентарную; второе - в создании новых форм федерации (некоторые из них рассматриваются как состоящие из трех элементов - самого союза, субъектов и их подразделений), своеобразных автономных образований и регионального или ре-гионалистского государства (последних в мире всего пять - Италия, Испания, ЮАР и др.), которое является промежуточной формой между унитаризмом и федерализмом; наконец, в создании форм, сочетающих элементы унии, федерализма и конфедерации (достаточно указать лишь на развитие объединительных процессов России и Белоруссии). Все это зачастую требует в науке новых подходов и новых классификаций, а последние должны найти свое отражение в конституционных формулировках.

Изменения во взаимоотношениях главы государства, парламента и правительства связаны с новыми аспектами осуществления принципа единства государственной власти, разделения и субсидиарности ее ветвей (в частности, возникает проблема особой арбитражной власти президента в смешанной республике), с созданием механизмов, имеющих целью обеспечить стабильность правительства в парламентарной республике (например, конструктивный вотум недоверия, ограничение ответственности министров, такую ответственность перед парламентом несет только глава правительства), и, напротив, с введением институтов правительства (Совета министров) и премьер-министра (административный премьер) в президентской республике, когда все-таки фактическим главой правительства остается президент. В последнем случае устанавливается ограниченная ответственность правительства перед парламентом в президентской и полупрезидентской республиках. В результате в этих формах правления складывается двойная ответственность правительства: абсолютная -перед президентом и относительная - перед парламентом. Интерпелляция отдельным министрам становится в президентской республике возможной, но правительство в целом нельзя сместить однократным вотумом недоверия, требуются дополнительные условия (например, двойной вотум недоверия и после этого решение вопроса на референдуме избирателей). Одновременно происходит развитие в направлении рационализированного парламентаризма.

В наше время требуется высокая квалификация в сфере управления государствам. Оно все более переходит к специалистам, в том числе путем тщательной проработки проектов предлагаемых законов и иных решений, но наряду со специализацией управления расширяется парламентский контроль по вопросам наиболее общего характера, Парламентский контроль (особенно со стороны нижней палаты) по вопросам управления существует при любой форме правления, неодинаковы лишь способы контроля. Заявления о том, что Государственная Дума не имеет контроля в отношении правительства в России, ошибочны. Всякий парламент имеет право контроля в отношении администрации, и он расширяется по наиболее общим вопросам. Все эти новые тенденции необходимо учесть в российской Конституции, если мы хотим, чтобы она соответствовала мировым стандартам.

В современном конституционном праве расширяется объект конституционного регулирования. В конституционную материю включаются вопросы, имеющие первостепенное значение для общества, например о вооруженных силах, государственных финансах. Известно, что и в России вопросы об использовании армии, о государственных займах и их пределах и т.д. являются принципиальными.

Есть много и других проблем. Мы коснулись в статье только некоторых наиболее общих вопросов. Их необходимо обсуждать и решать коллективно, готовя научный задел для будущей российской Конституции.

Уход Президента Б. Ельцина в отставку 31 декабря 1999 года создает более благоприятные возможности для реформы Конституции, связанной с его именем.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Путин В. Россия на рубеже тысячелетия // Российская газета. 1999. 31 ноября.

2. Краснов М. Конституция России: заповедная территория или среда обитания? Страшун Б. Конституция России — среда обитания, требующая рационального использования // Конституционное право. Восточно-европейское обозрение. 1999. № 3. С. 138-148.

3. Чиркин В.Е. Конституционное право: Россия и зарубежный опыт. М., 1998. С. 299.

4. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. СПб., 1997. С. 122.

5. Свобода, равенство и права человека. М., 1997. С. 150.

6. Corsery ]., Land A., Bossuyt J. Minding One's Own Business: Institutional Dimentios // International Review of Administrative Sciences. Brussels, 1998. Dec. Vol. 64. № 4. P. 533.

7. Constitution politica del Pery 1993. Lima, 1993. P. 64.

8. International Review of Administrative Sciences. Brussels, 1998. Dec. Vol. 64. № 4. P. 163, 164, 184,185.

9. Droit constitutionnel. Paris, 1995. Р. 47.