- право человеческое;

- право божественное.

Человеческое право складывается из права внутригосударственного, которое содержит нормы естественного права и права народов, которое обладает обязательной силой для всех народов. Право традиционно делится на частное и публичное. Все производные от естественного права должны соответствовать его началам.

Проводя эти и другие разграничения внутри человеческого права, Г. Гроций постоянно подчеркивает, что прародительница такого права - "сама природа человека", и потому все производные от естественного права образования должны соответствовать его началам, т.е. человеческое право должно соответствовать естественному праву.

Божественное право - воля бога, но естественное право незыблемо настолько, что не может быть изменено и самим богом. Божественное право должно соответствовать естественному праву.

Сколько-нибудь значительной роли божественному праву Гроций не отводит: "Естественное право столь незыблемо, что не может быть изменено даже самим богом..." Поэтому естественному праву должно соответствовать не только человеческое, но и божественное волеустановленное право (т.е. предписания религии).

Частная собственность не является естественным правом, а является позитивным правом, но в силу перечисленных положений естественного права посягать на нее нельзя. Исходная, стержневая категория его доктрины - понятие и содержание справедливости и естественного права - раскрывается через частноправовые институты. Поэтому справедливость, как условие общежития "целиком состоит в воздержании от посягательства на чужое достояние".

Характеризуя естественное право как право в собственном, тесном смысле слова, Гроций отмечает, что право в более широком смысле (т. е. формы волеустановленного права) является правом в конечном счете постольку, поскольку не противоречит разумной человеческой природе и естественному праву. "Сказанное нами, – пишет Гроций, – в известной мере сохраняет силу даже в том случае, если допустить – чего, однако же, нельзя сделать, не совершая тягчайшего преступления, – что Бога нет или что он не печется о делах человеческих".

На основе своей концепции естественного права (и соответствующего ему волеустановленного права) Гроций стремился создать такую нормативно значимую, аксиоматическую систему юриспруденции, общие начала и положения которой можно было бы легко применить к конкретным реальным ситуациям внутри отдельных государств и к отношениям между государствами.

Возражая против представлений о том, что справедливость – это лишь польза сильных, что право создается силой, что именно страх побудил людей изобрести право, чтобы избежать насилия и т. д., Гроций в своей договорной концепции стремился показать, что происхождение государства и внутригосударственного права (законов) является логически неизбежным следствием бытия естественного права. "Так как, – писал он, – соблюдение договоров предписывается естественным правом (ибо ведь было необходимо, чтобы между людьми существовал какой-нибудь порядок взаимных обязательств, иного же способа, более согласного с природой, невозможно изобрести), то из этого источника проистекли внутригосударственные права. Ибо те, которые вступили в какое-нибудь сообщество или подчинялись одному либо многим, тем самым или дали словесное обещание, или же должно предположить, что в силу природы самой сделки они молчаливо обязались последовать тому, что постановит большинство членов сообщества или же те, кому была вручена власть".

Из трактовки Гроцием проблем возникновения внутригосударственного права, перехода от "естественного состояния" к "гражданскому обществу" и государству следует, что в сфере политики к правовому принципу справедливости присоединяется политический принцип пользы (и целесообразности). При этом в качестве исходной и определяющей причины возникновения и бытия политических явлений (государства и государственных законов) выступает естественное право (и справедливость), а польза и целесообразность – лишь как повод.

По существу, такова же и логика происхождения международного права, которое как форму волеустановленного права Гроции в работе "О праве войны и мира" (расходясь в этом вопросе с римскими юристами, многими античными и средневековыми авторами) отличает от права естественного. Подобно тому, как законы любого государства преследуют его особую пользу, так и известные права, возникающие путем взаимного соглашения между всеми государствами или большинством государств, возникают в интересах обширной совокупности всех таких сообществ, а не каждого сообщества (государства) в отдельности. Это право и является, по Гроцию, правом народов, "которое получает обязательную силу волею всех народов или многих из них".

Проблема соотношения права и силы – это в концепции Гроция прежде всего проблема связи естественного права (т. е. права в собственном, тесном смысле слова) с проистекающими из него волеустановленными формами права, образованными путем добровольного соглашения гражданскими властями и государственными институтами. И в этом смысле сила в принципе трактуется Гроцием в качестве средства практической реализации требований естественного права во внутригосударственной жизни и в международном общении.

2.3 Генезис, природа, формы и функции государства

Уже при первых же упоминаниях о внутригосударственном праве в трактате «О праве войны и мира» ставится вопрос о том, что собой представляет государство. К освещению этого вопроса Гроций вновь возвращается при разрешении тех международно-правовых проблем, которые составляют главный предмет его исследования.

Присущая человеческой природе разумная общительность (представленная в естественном праве), а также проистекающее из требований естественного права сочетание в волеустановленных формах права справедливости и пользы (права и силы) находят свое необходимое выражение в государстве, которое в учении Гроция как бы дедуктивным путем выводится в качестве следствия из начал естественного права. "Государство же, – подчеркивал Гроций, – есть совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы".

Этим он дает понять, что в основе стремления людей к общению лежит, в частности, чувство самосохранения. Люди, как у него указывается, первоначально объединились в государство, убедившись на опыте в невозможности для отдельных рассеянных семейств противостоять насилию. Гроций подчеркивает, что это люди сделали «не по божественному повелению», а «добровольно».

Такое определение государства, находящееся под заметным влиянием идей Аристотеля (государство как высшая и совершенная форма общения свободных людей) и Цицерона (государство как правовое общение и форма защиты общей пользы), вместе с тем выражает концепцию договорного происхождения государства, ставшей типичной для буржуазных естественно-правовых концепций.

От такой теории до единственно правильного вывода, что государство возникло вследствие раскола общества на антагонистические классы и явилось проявлением непримиримости классовых противоречий, очень далеко.

Однако нельзя было ожидать подобного вывода от Гроция. Его заслуга состоит уже в том, что он вместе с некоторыми другими мыслителями порывает с традиционным феодальным представлением о государстве как о божественном установлении. К. Маркс пишет: «...Макиавелли, Кампанелла, а впоследствии Гоббс, Спиноза, Гуго Гроций, вплоть до Руссо, Фихте, Гегеля, стали рассматривать государство человеческими глазами и выводить его естественные законы из разума и опыта, а не из теологии».

Догосударственная стадия жизни людей характеризуется Гроцием как "естественное состояние". В целом как внутренняя логика осуществления естественного права, так и внешне-событийная сторона развития естественного состояния привели к тому, что "люди объединились в государство", причем "не по божественному повелению, но добровольно, убедившись на опыте в бессилии отдельных рассеянных семейств против насилия, откуда ведет свое происхождение гражданская власть". Государство, следовательно, является, по Гроцию, чисто человеческим установлением, хотя оно и было потом одобрено богом как благодетельное для человечества.

По своему социальному смыслу государство в трактовке Гроция выступает как соглашение большинства против меньшинства, как союз слабых и угнетенных против сильных и могущественных, а не как "заговор богачей" (Т. Мор) против бедных и слабых.

Так как государство призвано обеспечить общественное спокойствие, оно, по словам Греция, имеет некое верховное право распоряжения людьми и их достоянием. Соответствующее право простирается столь далеко, сколь это необходимо «для осуществления государственных целей». Вслед за Боденом Гроций развивал такое учение о государственном суверенитете, которое оправдывало предоставление широких полномочий правителям и независимость их от народа в решении многих важнейших вопросов жизни государства. Тут нельзя не видеть связи взглядов Греция с политическими результатами Нидерландской революции. Она, как известно, не открыла доступа массам к какому-либо участию в государственных делах; ее последствием было установление в Голландии республики с бесконтрольной властью купеческой олигархии и ее союзников из среды нидерландского дворянства. Отстаивая сам принцип подобной организации управления государством, Гроций, однако, теорию государственного суверенитета разрабатывал в основном применительно не к республиканским, а к монархическим порядкам, которые в то время определенные слои буржуазии продолжали считать для себя приемлемыми. Обоснование правомерности полновластия монарха в трактате «О праве войны и мира» можно объяснить среди прочих тем обстоятельством, что тогда абсолютизм в целом ряде европейских стран (в том числе во Франции, где непосредственно создавался трактат) еще не изжил себя и содействовал в известной мере росту буржуазных элементов, побуждаемый к тому потребностями развития национальной экономики этих стран.

Сущность верховной власти состоит, по Гроцию, в том, что это – власть, действия которой не подчинены никакой другой власти и не могут быть отменены по усмотрению чужой власти. Под верховной властью, таким образом, имеется в виду суверенная власть. Общим носителем верховной власти (т. е. суверенитета) является государство в целом (как "совершенный союз"), носителем же власти в собственном смысле может быть одно или несколько лиц – сообразно законам и нравам того или иного народа. "Народы, подпавшие под господство другого народа, т. е. потерявшие свой суверенитет, – это, по оценке Гроция, – не государства сами по себе в современном смысле слова, но лишь подчиненные члены объемлющего их государства". Суверенитет, следовательно, составляет отличительный признак государства вообще.

Рассматривая классификацию форм правления, данную различными авторами (Аристотелем, Цицероном, Сенекой и др.), Гроций упоминает царскую (единодержавную) власть, власть знатнейших вельмож, свободную гражданскую общину, демократическую республику и т. д. Началом, приводящим в движение весь государственный организм, является, по Гроцию, верховная власть. Верховной властью же называется такая власть, действия которой не находятся под чьим-либо контролем и не могут быть отменены по усмотрению кого-либо, кроме самого носителя указанной власти или его преемника.

Верховная власть включает в себя право принятия мер общего характера и право заведования конкретными делами. Принятие общих мер выражается в законодательной деятельности. Заведование конкретными делами либо прямо касается сферы публичных интересов, либо имеет отношение к частной области, но постольку, поскольку тут затрагиваются публичные интересы. В первом случае речь идет о повседневной правительственной деятельности, во втором — об осуществлении правосудия. Правосудие связано с частной областью и в то же время направлено на удовлетворение публичных интересов, согласно разъяснению Гроция, потому, что разрешение «споров между отдельными гражданами» производится государством в целях поддержания «общественного спокойствия».

Не вдаваясь в оценку этих построений, отметим лишь сам факт разделения Гроцием государственной деятельности, в которой проявляется верховная власть, на различные виды. Однако это не означает у него разделения верховной власти как таковой. Он исходит из того, что последняя по своему существу «едина и нераздельна».

Общим носителем этой единой и нераздельной власти является государство в целом. Но имеется еще ее носитель в собственном смысле слова. В зависимости от «законов и нравов» страны в качестве такого носителя верховной власти может выступать одно лицо или несколько лиц.

Приведенные соображения соединены у Гроция с опровержением мнения о том, что «верховная власть всюду и без изъятия принадлежит народу» и что народ в связи с этим при наличии злоупотреблений со стороны государей вправе свободно их «низлагать и карать» Подобное мнение, проникнув «в глубину души», послужило и в состоянии еще послужить в дальнейшем причиной «многих бедствий», говорит Гроций. В этом его высказывании отражается боязнь революционных выступлений народных масс, характерная для тех буржуазных кругов, идеологом которых он был.

Доводы, выдвигаемые Гроцием против тезиса о народном суверенитете, довольно примитивны. Допуская, что когда-то народ был сувереном, он вместе с тем ставит следующий вопрос: если каждый человек волен поступить к кому-либо в личную зависимость, то почему свободный народ не может подчиниться одному лицу или нескольким лицам с перенесением целиком на такое лицо или на таких лиц власти над собой и без сохранения у себя хотя бы малейшей доли этой власти Для Гроция очевидно, что народ может подчиниться кому угодно на самых стеснительных условиях, поскольку он имеет право избрать любой образ правления. Причин же, почему народ предпочитает полностью отказываться от верховной власти и передавать ее кому-либо, встречается, как заявляет Гроций, великое множество. Бывает, в частности, так, что люди идут на это, столкнувшись с крайней опасностью, которой иначе нельзя избежать, или с острой нуждой в средствах существования, которой иначе нельзя преодолеть А многих тут просто воодушевляют примеры народов, «счастливо живших» в продолжение ряда веков под неограниченным владычеством монархов. Приводятся в трактате «О праве войны и мира» и некоторые другие объяснения отказа народа от своего суверенитета, причем они часто столь же мало убедительны, как и указание на возможность «счастливой жизни» при деспотизме.

Какими же, однако, аргументами оперируют сторонники народовластия?

Говорят, что за народом сохраняется верховенство в государстве, так как дающий власть всегда выше получающего ее. Но, возражает Гроций, последнее применимо лишь к тому случаю, когда действие установления находится в постоянной зависимости от воли учредителя. Что касается избрания правителя, то последствия такого акта хорошо охарактеризованы в речи римского императора Валентиниана, обращенной к солдатам: «Избрать меня вашим императором, солдаты, было в вашей власти, но после того, как вы меня избрали, то, чего вы требуете, зависит не от вашего, но от моего произвола. Вам в качестве подданных надлежит повиноваться, мне же следует соображать о том, как мне действовать».

§ 3. Заключение

Политико-правовое учение Гроция как во внутригосударственных, так и в международных отношениях нацелено на утверждение правовых начал и достижение мира. Вслед за Тацитом Гроций считал, что "на самом деле наибольшую важность представляет вопрос о том, что предпочтительнее – свобода или мир". И, судя по позиции Гроция, несомненное предпочтение при конфликте этих ценностей он отдает миру. Показательна в этой связи и его ссылка на выразительное суждение Фавония о том, что "гражданская война хуже незаконного правления".

Обосновывая необходимость правового оформления и регулирования международных отношений и прежде всего проблем войны и мира, Гроций критиковал распространенное мнение, что война совершенно несовместима с правом. "Невозможно, – подчеркивал он, – не только согласиться с измышлениями некоторых, будто во время войны прекращаются все права, но и даже не следует ни начинать войну, ни продолжать начатую войну иначе, так соблюдая границы права и добросовестности".

Война как таковая, согласно Гроцию, не противоречит естественному праву: "по природе каждый является защитником своего права, для чего нам и даны руки". Не запрещена война также божественными законами и правом народов. Но это вовсе не означает, что все войны справедливы. Различая войны справедливые и несправедливые, Гроций в духе своего юридического подхода к данной проблематике подчеркивал, что "справедливой причиной начала войны может быть не что иное, как правонарушение". К справедливым он, в частности, относил войны оборонительные, войны для сохранения целостности государства, защиты имущества.

Несправедливые войны (войны захватнические, войны в целях овладения чужим имуществом, покорения других народов) представляют собой противоправное состояние (нарушение требований естественного права, божественных законов, положений права народов). Зачинщики несправедливой войны, подчеркивал Гроций, "обязаны к возмещению за содеянное их силами или по их совету". Они ответственны за все то, чем сопровождается война, и за ее последствия.

В целом для всего учения Гроция о войне и мире весьма характерен миротворческий пафос. Показательны в этой связи и его суждения о том, что "войны ведутся ради заключения мира" и что мир является "конечной целью войны".

Учение Гроция о праве войны и мира было ориентировано на формирование нового типа мирового сообщества, основанного на рационально-правовых принципах равенства, сотрудничества и взаимности в отношениях между всеми людьми, народами и государствами, на идее единого международного правопорядка, добровольно устанавливаемого и последовательно соблюдаемого суверенными государствами.

Огромный вклад Гроция в разработку новой светской доктрины права международного общения дало основание для именования его "отцом международного права".

Существенное влияние на последующее развитие политико-правовой мысли и формирование теоретических основ нового светского "юридического мировоззрения" оказало учение Гроция о естественном и внутригосударственном праве, о договорном происхождении государства и волеустановленных форм права.

Как видим, три главные идеи пронизывают основной труд Греция: принцип суверенности (публичности), международного сотрудничества и гуманизма. Последовательное их осуществление позволило голландскому ученому создать единую систему науки международного права, ибо дело заключалось не только в формальном расположении материала и его всеохватывающем характере, но и в обобщенном подходе к развитию международно-правовых отношений по самому их существу. Гроций гениально предугадал специфику данной области правовой дей­ствительности.

В этом и состоит отличие Гуго Гроция от его предшественников, а следовательно, его действительное место в истории человеческой культуры.

Список используемой литературы

1.  Алексеев, С.С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования: учебное пособие / С.С. Алексеев. - М.: Норма, 1999.

2.  Алексеев, С.С. Основы философии права: учебно-методическое пособие / С.С. Алексеев. - СПб., 1999.

3.  Баскин, Ю.Я. Роль Г. Гроция в становлении и развитии науки международного права / Советский ежегодник международного права Ю.Я. Баскин, Д.И. Фельдман // Юрист. - 1982.

4.  Буткевич, В.Г. Политико-правовые взгляды Г. Гроция Советское государство и право / В.Г. Буткевич // Норма. - 1984.- № 9

5.  Грабарь, В.Э. Трактаты Гюго Гроция, посвященные международному праву / Известия АН СССР. Отделение экономики и права В.Э. Грабарь Юрист.- 1946. - № 6.

6.   Казарин, А.И. Г. Гроций как политический мыслитель / Вестник истории мировой культуры / А.И. Казарин // Норма.- 1958.- № 6

7.  Керимов, Д.А. Основы философии права : учебное пособие / Д.А. Керимов. - М.: Приор, 1992.

8.  Нерсесянц, В.С. Философия права : учебно-методическое пособие / В.С. Нерсесянц. - М.: Юрайт, 2002.

9.  Чичерин, Б.Н. Политические мыслители / Б.Н. Чичерин. - СПб., 1999.

10.  Чичерин, Б.Н. Курс государственной науки : учебное пособие / Б.Н. Чичерин. - М.: Проспект, 1991.

11.  Шершеневич, Г.Ф. История философии права : учебно - методическое пособие / Г.Ф. Шершеневич. - М.: Статут, 2005.