Перевозки по линии ленд-лиза начались в конце 1942 г. после под­писания в Вашингтоне "Соглашения между правительствами СССР и США о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии", более известного как "Соглашение о ленд-лизе".

В соответствии с ним Советский Союз получал из США танки, автома­шины, нефтепродукты, паровозы и рельсы, продовольствие и обмундиро­вание. В обмен на военные поставки, в Америку отправлялись лес, руда, золото, пушнина, рыба, икра и другие продукты. Всего в перевозках по линии ленд-лиза участвовало около 300 судов ДВМП. Это был настоящий подвиг советских моряков. Все корабли шли под советскими флагами, с советскими командами на борту и безо всякого боевого прикрытия. За годы войны порт Владивосток принял и отправил на фронт около 8 млн. т им­портных грузов — больше, чем все остальные порты, участвовавшие в по­лучении грузов из США, вместе взятые.

По тому же соглашению, в 1943—1945 гг. через Аляску, Камчатку и Сибирь был организован перегон боевых самолетов из США в СССР — так называемый АлСиб.

Сельское хозяйство края в годы войны испытывало серьезные труд­ности, связанные с массовой мобилизацией селян в действующую армию, а также в связи с сокращением количества сельскохозяйственной техни­ки, которая также была мобилизована для нужд фронта.

Если общее количество МТС и колхозов осталось в крае почти без изме­нений, то трудоспособное население с 1940 по 1944 г. сократилось на 36%, тракторов стало меньше на 23% и автомашин — на 58%. Все это не могло не сказаться на эффективности сельскохозяйственного производства.

Постоянная угроза нападения японской Квантунской армии не поз­воляла осуществлять в Приамурье и Приморье, как, например, в колхозы Сибири, эвакуацию населения из оккупированных врагом западных областей. Колхозы Дальнего Востока испытывали острый дефицит рабочих рук. В этих условиях возросло значение шефской помощи из городов. Горожане помогали колхозникам под лозунгом: "Помощь города селу — это помощь фронту!" На место ушедших на фронт мужчин пришли жен­щины и подростки. Если до войны на Дальнем Востоке было всего несколь­ко десятков женщин-механизаторов, то к 1944 г. женщины составляли 42% трактористов и 47,5% комбайнеров.

Сельские жители активно участвовали во многих общественных дви­жениях и трудовых починах военной поры, нередко отдавали последнее, чтобы поддержать сражавшихся с фашизмом мужей, братьев, отцов. Они собирали продовольствие для помощи семьям военнослужащих, рабочих оборонных предприятий, безвозмездно отдавали часть продуктов из своих личных подсобных хозяйств для нужд фронта, принимали участие в дру­гих всенародных акциях по повышению боеспособности Советской Армии.

Но, несмотря на значительные усилия колхозников и рабочих совхозов, введение жестких репрессивных мер против нарушителей трудовой дис­циплины и расхитителей, спада сельскохозяйственного производства из­бежать не удалось. Валовой выход продукта значительно снизился. Зерна собирали на 59% меньше, чем до войны, картофеля — на 49% меньше.

Условия жизни на селе неуклонно ухудшались. Заготовительные цены, установленные государством на сельскохозяйственную продукцию, были очень низкими и не покрывали себестоимости продукции. Тем не менее, сельскохозяйственные артели Дальнего Востока, не подвергшиеся непо­средственному воздействию боевых операций, вышли из войны в лучшем экономическом состоянии, чем колхозы страны в целом.

Население — фронту. Одной из ярких форм поддержки Красной Ар­мии народом в ее борьбе с агрессором стало патриотическое движение тру­дящихся по оказанию добровольной материальной помощи фронту. Без каких-либо указаний люди сдавали в конторы Госбанка деньги, облига­ции государственных займов и драгоценности. Рабочие и служащие от­числяли в Фонд обороны СССР однодневные и трехдневные заработки, а колхозники — часть заработанных трудодней. По инициативе обществен­ных организаций проводились воскресники, средства от которых тоже пе­речислялись в Фонд обороны СССР.

На Дальнем Востоке проводились добровольные сборы средств на стро­ительство боевых самолетов, танковых колонн, бронепоездов, морских кораблей. На средства населения были оснащены эскадрильи бомбардиров­щиков "Советское Приморье", "Хабаровский комсомол" и другие. Многие дальневосточники обращались к Советскому правительству с просьбой раз­решить им на приобретенных на народные деньги танках выехать на фронт громить гитлеровцев. Только из районов Колымы получили разрешение выехать на фронт на таких танках 60 человек.

Всего за годы войны дальневосточники внесли в Фонд обороны родины свыше 1,2 млрд. руб. В ходе подписки на государственные военные займы было собрано также около 2 млрд. руб. За годы войны дальневосточники собрали и передали фронтовикам более 2 млн. теплых вещей, белья и обуви.

Следует подчеркнуть, что, несмотря на известное психологическое и пропагандистское давление на население со стороны партийных органов, все­мерная добровольная материальная помощь советским воинам оказыва­лась от всего сердца и с открытой душой. В годы войны тыловики жили в очень тяжелых условиях. Им нередко приходилось отдавать последнее, лишь бы скорее достичь победы над врагом и вернуться к мирному труду. Государство было вынуждено значительно ограничить нормы питания, продажу товаров первой необходимости. Уже осенью 1941 г. в стране была введена карточная система. Колхозники за один трудодень получали не более 0,5 кг зерна, рабочие промышленности — в зависимости от категории — по 500—600 граммов хлеба на человека в день.

Однако дальневосточники, перенося тяготы войны, жили одним стремлением—дать все необходимое своей Красной Армии, приблизить победу над ненавистным врагом.

СО ВТОРОГО ДНЯ ВОЙНЫ

Из воспоминаний ветерана труда Е. Ф. Гудковой

Муж мой был бригадиром проходческой бригады. На второй день вой­ны я пошла на его место. Дали мне бригаду: три женщины, заменившие в шахте своих мужей, две молодые девчонки да 65-летний старик Сафин. Разделилась наша бригада на две смены. Работали втроем по 12 часов. Сменялись в 7 часов утра и в 7 часов вечера. Шахта наша была неглубокой — всего 110 метров. По стволу людей почти не возили— только уголь и лес. Мы же валили по специально пробитому запасному выходу. Сами бурили, крепили и производили отвалку породы, сами грузили породу в вагонетки. Вручную откатывали за 300—400 метров и разгружали.

Работали по-ударному. Норма проходки для бригады, состоящей из мужчин,-11 месяцев, а мы выполнили ее за 8 месяцев.

А ведь ещё были дежурства в штабе МПО (местной противовоздушной обороны) и занятия к группе снайперов при военкомате. Четыре раза в неделю по нескольку часов. Если мы работали в ночь, то на занятия ходили с 10 часов утра. После дневной смены занимались с 10 часов вечера. Кроме этого, копали ещё бомбоубежище. Но все это было трудно только в первый год войны. Постепенно втянулись, и никто не жаловался...

В 1943 году стало нам, женщинам, полегче. Возвращались после ранений кое-кто из наших шахтеров. Дома они не сидели. Сразу включались в работу на шахте. Это было большой помощью всем нам...

И фронтовые дела стали радовать, меньше приходило похоронок. Ведь в первые годы войны не было, кажется, недели, чтобы не состоялся у нас митинг памяти своих товарищей, погибших на фронте. На смерть наших воинов мы отвечали повышенной добычей угля.

День Победы, так же, как и начало войны, я встретила в шахте. Мы с Наташей Кухаренко, подругой моей, насыпали уголь в вагоны, коногон возил его на ствол. Он то нам и сообщил, что война кончилась. А мы не поверили...

Выехали мы из шахты и увидели, что идет митинг. Но невозможно было понять, что именно говорят. Кто смеялся, а кто и плакал. Но большинство плакали. Ведь те, кто остались в земле, не вернутся. А таких было больше. Мой муж не вернулся... Он погиб в феврале 1945 года...

События, описанные Е. Ф. Гудковой, происходили в г. Сучане (ныне г. Партизанск  Приморского края), на знаменитых Сучанских угольных копях.

КОРЕННЫЕ НАРОДЫ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В ГОДЫ ВОЙНЫ

В первые же дни войны коренные народы Дальнего Востока так же, как и все советские люди, должны были решать важные военные задачи. Местные партийные и советские органы власти оперативно про­информировали их о вероломном нападении на СССР. Повсеместно про­шли митинги и собрания, на которых чукчи, коряки, нанайцы и другие народы региона единодушно поклялись приложить все силы для разгро­ма врага. Последующие события показали, что это были не только слова. Верные своему гражданскому долгу, народы Дальнего Востока трудились и воевали наравне со всеми народами СССР. Этот единый патриотичес­кий порыв ярко продемонстрировал действенность и результативность ме­роприятий, проводившихся Советской властью по преобразованию жизни аборигенов в 20—30-е гг.

Уже летом 1941 г. в национальных районах и округах развернулась работа по всевобучу коренного населения. Оперативно созданы подразде­ления Осоавиахима, группы самозащиты и санитарные посты, стрелко­вые команды по совершенствованию снайперского дела, курсы медсестер.

Большая работа в овладении военными приемами и в изучении оружия проводилась в Нанайском районе Хабаровского края. В селе Верхний Нерген, например, политрук И. Ходжер и его бойцы всевобуча оборудовали военно-учебный пункт, вызвав на соревнование аналогичные формирования Найхина и Иннокентьевки. Желание стать снайперами было всеобщим. Многие отлично владели пулеметами. На пунктах всевобуча и районе своими руками было изготовлено 18 макетов танков, 1292 пары лыж 1488 макетов винтовок, 1391 граната, оборудовано 20 штурмовых полос.

Одним словом, делалось все, чтобы качественно подготовить мужское население, особенно призывного и предпризывного возраста, к участию в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны.

В тылу — как на фронте. В годы войны Дальний Восток остался един­ственным рыбным "цехом" страны. Повышение его значения как продо­вольственного региона потребовало от населения, в том числе и от корен­ных народов, приложения всех сил и умений для выполнения и перевы­полнения норм и планов по вылову рыбы и морепродуктов, а также по произ­водству мяса, добыче пушнины и т. д.

Трудовой подъем царил во всех национальных селах. Соединяя хлебо­пашество с рыболовством, ульчи взяли обязательство полного самообеспе­чения и значительной помощи фронту. Бригада ульчских рыбаков К. Аимки в 7 раз перевыполнила августовскую норму добычи рыбы. Рыболовец­кий колхоз им. Микояна села Дада Нанайского района в 6—8 раз превы­шал годовые планы лова рыбы в течение всех лет войны.

Среди народов Приамурья возникло движение ветеранов, в котором участвовали старики в возрасте 70—80 лет. Они образовали рыболовец­кие бригады и вызвали на соревнование молодежь.

Большое значение придавалось соцсоревнованию. Невозможность ма­териально компенсировать исключительный трудовой героизм работни­ков тыла отчасти восполнялась моральным поощрением. Так, итоги со­ревнования рыбаков были отражены на экранах соревнования, где перевыполнившие плановые задания на 150—200% помещались в графе "са­молет", выполнившие на 100—150% — в графе "автомашина", от 80 до 100% — "лошадь", от 50 до 80% — "пешеход" и менее 50% — "черепаха". Никто не хотел оказаться в графе "пешеход", а тем более — "черепаха".

Ударный труд коренных жителей Дальнего Востока в годы войны был отмечен правительственными наградами. Среди них было много стахановцев, перевыполнявших плановые задания во много раз.

Среди колхозов развернулось соревнование за звание "фронтовых". В 1943г. 14 ульчских колхозов из 15 были признаны "фронтовыми". На Чукотке благодаря упорному труду оленеводов в 1942 г. удалось увеличить поголовье оленей более чем в 2 раза. Это не осталось незамеченным даже для Москвы. В январе 1943 г. чукотские оленеводы получили благодарственную телеграмму за свой нелегкий труд, подписанную Сталиным.

По-фронтовому трудились добытчики "мягкого" золота — пушнины, которая отправлялась за границу в обмен на оружие, боеприпасы и продовольствие. Число охотников в годы войны значительно увеличилось. Возросла и добыча шкурок. При этом повышение добычи, как правило, сопровождалось не хищническим отстрелом пушного зверя, а совершенствованием мастерства охотников, борьбой за повышение качества ценного сырья. За годы войны только охотники Чукотки передали государству пушнины на общую сумму 15 млн. руб. Повсеместно плановые задания перевыполнялись в 4—5 раз. В 1944 г. на Чукотке были занесены на окружную Доску почета 20 комсомольско-молодежных бригад и около 500 охотников.

В фонд победы. Уже в 1941 г. в стране возникло общественное движе­ние за создание Фонда обороны. Люди добровольно сдавали в него свои денежные сбережения, золото и драгоценности, перечисляли одно-двух­дневные заработки и трудодни. Не остались в стороне от этого движения и народы Дальнего Востока. Коренные жители Чукотки, Камчатки, Саха­лина и Приамурья приняли активное участие в сборе денежных средств на строительство танковых колонн, эскадрилий самолетов и боевых кораб­лей. Женщины шили теплую одежду для воинов: меховые куртки, торба­са, шапки-ушанки, чижи. Оленеводы Чукотки и Охотского побережья сда­вали в Фонд обороны оленей из личных хозяйств.

Страницы: 1, 2, 3, 4