|
Кабинет министров меняется на глазах. Б. Бакатин назначен председателем
КГБ, Е. Шапашников – мнмистром внутренних дел. Проводятся совещания Горбачева с
руководителями десяти республик. Решение: «Надо
подписать договор».
24 августа
На манежной площади проходит траурный митинг. Провожают в последний
путь, возведенных в ранг героев, погибших защитников «Белого дома»: Д.А. Комаря, И.М. Кричевского и В.А. Усова.
Горбачев добровольно уходит с должности Генсека. Имущество КПСС (до
окончательного решения) берут под охрану местные власти. Перед уходом Горбачев
выпускает указ о деполитизации армии, органов госбезопасности, внутренних дел и
госаппарата.
Также стало известно, что накануне в Кремле повесился военный советник
СССР маршал Ахромеев.
Госбанк возобновляет продажу валюты гражданам.
Здание ЦК КПСС в Москве и штаб Октября Смольный в Ленинграде опечатаны.
А Б. Ельцин приостанавливает деятельность Российской Коммунистической партии и
запрещает деятельность партии в Вооруженных Силах СССР на территории РСФСР.
25 августа
Стало известно, что вечером 24 августа Борис Ельцин подписал указ о
назначении своих представителей в края и области РСФСР.
Республики во время путча
Ситуация в республика развивалась по трем вариантам,
которые я весьма условно обозначила ниже:
1) Хроника сопротивления: Латвия,
Литва, Эстония, Молдова.
Для республики характерна единая логика происходящих событий, в том
числе и аналогичное поведение местных сепаротистов-республик:
ГКЧП признали союзные структуры (как партийные, так и руководители союзных
предприятий), территории-сепаротисты (Приднестровье, Гагаузия – вечером 20
августа) и забастовочные комитеты интердвижений. Наиболее динамичной в первые
дни после путча стала ситуация в Прибалтийских республиках и Молдове,
парламенты которых практически сразу поддержали позицию российского руководства
и начали формирование собственных органов чрезвычайного управления (в
Балтийских республиках отсутствует институт правительства;
формирование кабинетов безопасности из числа руководителей представительской,
исполнительской властей является структурой, интегрирующей все функции в
чрезвычайной ситуации). Действия руководства Прибалтийских республик хотя и
были ситуативны, но отличались единством и четкостью:
от организации охраны государственных учреждений до решения совета Балтийских
государств поручить формирование правительств в изгнании министрам иностранных
дел Латвии, Литвы и Эстонии.
Но, не смотря на «отработанные во времена военных действий местных
ОМОНов» меры по защите государственных учреждений, к вечеру 20 августа
армейские части уже полностью взяли под контроль средства связи, телевидение и
радио в республиках Прибалтики. Однако, такая активность Прибалтийского ВО
объясняются резко выраженным противостоянием в республиках между войсками оруга
и парламентами республик: по сообщениям различных информационных агентств,
создается впечатление, что в первый день руководители репрессивных органов в
регионах не получили распоряжение ГКЧП. Более того, армия в целом предпочла не
объявленный нейтралитет на три августовских дня.
Разумеется, при этом каждая республика преследовала собственные
интересы. Например, руководство Молдовы рассчитывало в случае неблагоприятного
развития Ситуации в СССР использовать свое геополитическое положение и
провозгласить воссоединение Молдовы и Румынии (к чему уже давно призывал
Народный фронт Молдовы). Кроме того, Молдова после опубликования проекта
союзного договора заняла весьма лояльную позицию к союзному центру и все чаще
заявляла о восточном рынке как единственном для Молдовы – и поэтому была
заинтересована в стабилизации и реконструкции законной власти в Москве.
2) Хроника выжидания: Таджикистан,
Туркменистан, Узбекистан, Украина, Белоруссия, Среднеазиатский центр Казахстан,
Кыргызстан, Армения.
Эти республики действовали по принципу: «У нас суверенитет – а все
остальное ваши московские выдумки». Однако к вечеру 20 августа заявления
лидеров Казахстана и Украины – республик, чья поддержка могла бы быть решающей
как для российского руководства, так и для ГКЧП,– становятся более жесткими по
отношению к ГКЧП и его действиям. Но Назарбаев и Кравчук (лидеры официальных
структур в республиках) выступили только против антиконституционности ГКЧП и за
созыв внеочередной сессии ВС и съезда народных депутатов СССР. По сути если бы
ГКЧП совершил чисто символический и бескровный захват российского парламента в
первый день путча или сумел бы изолировать Ельцина, а затем бы выполнил
требование республик о созыве внеочередной сессии ВС СССР, то ГКЧП удалось бы
избавиться от ярлыка неконституционности в глазах большинства официальных
лидеров выжидающих республик.
Реакция официальных лидеров политических организаций Армении также
строилась по общему для выжидающих республик принципу.
Позицию последовательного выжидания заняло и белорусское руководство и
руководители ряда республик Среднеазиатского союза, который вообще не сделали
никаких заявлений. Правда анализ выступлений республиканских СМИ показывает,
что белорусское руководство было готово признать ГКЧП. Немногочисленная
оппозиция белорусского парламента, несмотря на требования в адрес Президиума ВС
создав внеочередную сессию и осудить переворот ГКЧП, так и не добилась успеха.
Поляризация прошла на уровне политических и общественных организаций: полную
поддержку ГКЧП выразили ЦК КПБ и президиум федераций профсоюзов Белоруссии
(правда, при условии приобретения ГКЧП «Конституционного статуса»).
Демократические организации и Минский стачком заявили о поддержке позиции
российского руководства и начали подготовку к всеобщей забастовке.
В реакциях Среднеазиатских республиках было больше сходства, чем
различий. Возможно, это связано с тем, что 23 июня прошлого года в Алма-Ате был
объявлен, а накануне путча оформлен (13-14 августа) Среднеазиатский союз республик.
Помимо общности конфессиальной, этим республикам присущ общий
региональный механизм перехода к рынку.
Кроме того нынешняя политическая элита Средней Азии, сформированная по
феодально-байскому типу, всегда рассматривала союзный центр как гарант
собственной стабильности (прежде всего военной и дотационной) – именно поэтому
реакция этих республик на действия ГКЧП была весьма сдержанной.
В результате – азиатские президенты в лучшем случае лишь подчеркнули
свою решимость отстаивать республиканский суверенитет.
Более определенной была реакция оппозиционных демократических
организаций и партий, призвавших не подчиняться постановлениям ГКЧП. Однако за
исключением Казахстана и Кыргызстана, политические организации Средней Азии
довольно слабы и мало популярны среди населения. Национальные партии и движения
республик Средней Азии прежде всего интересовали вопросы республиканского
суверенитета, а не проблемы России и ее переворотов.
3) Хроника соглашательства: Грузия
и Азербайджан.
Поддержка ГКЧП как нового союзного руководства была высказана в той
или иной форме лишь Азербайджаном и Грузией: но если позиция Азербайджана
вполне понятна и геополитически логична, то Грузия стала, прежде всего,
заложницей политического стиля и характера ее президента.
Для антикоммунистического руководства Грузии горбачевский центр был тем
жупелом, которым пугали население и списывали собственные просчеты в экономике
и политике; ни кому и в голову не пришло рисковать чем либо ради его защиты.
Эвиад Гамсахурдиа (Президент Грузии) в своем обращение сказал: «Самое
главное, чтобы запад поддержал в СССР только власть, избранную народом...
Создавшееся нестабильное положение, возможная победа реакционных сил
представляют в первую очередь для тех республик, входящих в состав Советского
Союза, которые борются за независимость и имеют избранные народом парламенты и
президентов. Они стоят перед непосредственной угрозой военной агрессии... Чтобы
«признать независимость этих республик, в том числе и Грузии...».
Право и политика в дни
переворота
Обе стороны конфликта, условно представляющие «старые» – Союзное
руководство и «новое» – руководство России, защищая свои политические интересы,
в равной мере апеллировали к праву, к законности, к Конституции СССР, отстаивая
при этом свою модель права и свое понимание законности1.
Исключительно важно, что процесс внедрения в политику, если не
правового сознания, то хотя бы уже правовой риторики и аргументации, начавшейся
в начале восьмидесятых годов, в период кризиса, появился в противостоянии
нормативных актов – «войне законов». Если раньше противостоящие политические
группы в поисках аргументов своей легитивности ссылались на «интересы народа»
на исключительное, истинное и наиболее полное их воплощение, то теперь
мотивация политической деятельности неизбежно дополняется постановлением либо
защитой подлинной законности.
Важность этого факта заключается в том, что «интересы народа», каждый
волен понимать по-своему, и этот критерий утрачивает всякий смысл. В то время
как защита права и законности имеют вполне объективизированный критерий – текст
закона.
В определенной мере именно правовая актикуляция позиций политических
сил, участвовавших в конфликте, через их нормативные акты —————
1. В приложениях показаны основные
документы, выдвинутые с обеих противоборствующих сторон, в которых они в равной
степени апеллируют к Конституции, а ГКЧП, помимо того, предъявляет свои
первоначальные требования.
позволила
быстро известить их политический рейтинг в общественном сознании, ускорив
разрешение конфликта.
Итак, государственный комитет по чрезвычайному положению, с одной
стороны, и Российское руководство, решительно поддержанное правительством и
мэрией Москвы, – с другой, за четыре дня своего короткого и бурного противостояния,
издали значительное количество нормативных актов, мотивируя это необходимостью
защиты Конституции, законности и правопорядка.
Ошибки ГКЧП
Авторы плана перехода страны под управление ГКЧП совершили две роковые
ошибки: стратегическую и вытекающую из нее тактическую.
С точки зрения функционера, воспитанного на уроках устранения Хрущева,
новая республиканская власть в России не обладала, да и не могла обладать
легитимностью законной власти. Особенно в глазах бывшей номенклатуры КПСС –
администраторов, хозяйственников, офицерского корпуса. Стало быть, любое
указание Ельцина будет воспринято последними в лучшем случае как призыв лидера
«Демократической России». Соответственно, единственное, на что могло рассчитывать
руководство России, так это на ряд митингов и забастовок. Но ни как не больше.
Только подписание союзного договора 20 августа создавало (в глазах
заговорщиков) институты власти, способные конкурировать с ГКЧП по уровню всей
легетивности.
Из этого политического расчета вытекала ошибочная тактика: ориентация
на мирный или «почти мирный» захват власти. Это тем более устраивала
заговорщиков, что открывало возможность представить антиконституционный
переворот в глазах мирового сообщества традиционной для СССР «сменой
руководства». К проведению настоящих боевых действий с профессионально
подготовленным противником ГКЧП был абсолютно неподготовлен и, похоже, не
готовился. Судя по информации о планах захвата «Белого дома», за образец были
взяты операции вильнюсского и рижского ОМОНа.
Другой главный просчет путчистов заключался в явной переоценки власти
центра над союзными республиками. Большинство последних уже достигло той
степени суверенитета, которая, безусловно, исключала в глазах легитивность
действий ГКЧП.
Отсюда парадокс: ГКЧП проводит пресс-конференцию в условиях, когда его
главный враг не только не разгромлен, но напротив, определенно начинает
упрочивать свое положение!
Для успешности военного (или полувоенного) переворота необходимы три
условия:
– техническая обеспеченность;
– готовность населения подчиниться;
– способность заговорщиков сформировать коллективную деятельность;
Стратегически-тактический комплекс, лежащий в основе планов переворота,
завел ГКЧП в тупик: когда 20 августа ошибочность стратегии стала очевидной,
менять тактику было уже поздно. И без того не слишком решительный, ГКЧП стал
стремительно терять остатки решительности, а вместо сплочения вокруг себя своих
сторонников стал обнаруживать все большую изоляцию.
ГКЧП с удивлением обнаружил, что страна признала в Ельцине Президента,
а не просто неформального лидера «так называемых демократов».
Признала второй раз. 12 июня сказал свое слово народ. 19-21 августа
выбор народа был, так сказать, ратифицирован его «Верхней палатой» –
большинством бывшей номенклатуры. Разумеется, ратификация эта под митинговым
давлением «Нижней палаты» и ввиду баррикад. Но факт остается фактом:
ратификация состоялась. И в этот момент ГКЧП превратился из всесильного кулака
институтов государственной власти в кружок восьми путчистов-неудачников (именно
восемь самых главных людей были организаторами путча).
Кто победил?
Никакой возможности для формирования независимой от
«партии-государства» элиты – (демократической, политической, хозяйственной,
административной, военной), которая могла бы сменить партийную номенклатуру, в
нашей стране, никогда не было. Не было даже тех «полулегальных» условий для
этого, которые в последние 20-30 лет существовали в Польше, Венгрии,
Чехословакии, Югославии. Наша новая демократическая элита имеет всего лишь 3-4
года от роду – и ей присуще все характерные черты этого малопочтенного
возраста.
Завоевав политическую власть в России, во многих крупных ее городах,
создав зародыши демократических партий и организаций, новая правящая элита
станет правящей не на словах, а на деле лишь в той мере, в которой она способна
привлечь на свою сторону кадрового бюрократа старой номенклатуры.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
| 
