Отсутствие права собственности колона на орудия про­изводства было одновременно той особенностью, которая отличала позднеримский сальтус от феодального поместья. Наиболее характерной и определяющей чертой последнего следует считать то, что в нем наряду с феодальной собст­венностью на землю существует единоличная собственность крестьянина на орудия производства и на свое частное хо­зяйство, основанное на личном труде. Имущественная не­правоспособность колона, приближавшая его в этом смысле к рабу, исключала подобную возможность. Так над всеми этими новыми формами более прогрессивного общественного строя (новая форма земельной собственности, новые формы зависимости) тяготели старые отношения рабовладельче­ского общества, которые тормозили и ограничивали раз­витие элементов феодального способа производства.

Господствующая аристократия позднеримской империи также находилась в состоянии разложения. Выделялась вер­хушка земельных магнатов, которые были связаны с крупным землевладением — владельцы сальтусов. Определенное зна­чение сохранила довольно узкая прослойка денежной и тор­говой знати. Положение куриалов-рабовладельцев в послед­ние века существования Римской империи катастрофически ухудшилось, но все-таки курии, как это сказано, сохраня­лись, а, следовательно, куриалы представляли собой еще определенную социальную и политическую силу.

Господствующий класс римского общества и в период ранней империи, и даже в период республики никогда не представлял собой единого целого, однако новое заключалось в том, что позднеримские земельные магнаты владели своими огромными поместьями на иных основах, чем крупные зем­левладельцы эпохи республики или ранней империи — не на правах членов коллектива свободных рабовладельцев и землевладельцев. В свое время принадлежность к подоб­ному коллективу, как известно, было необходимым условием владения земельной собственностью. Позднеримские земель ные магнаты, наоборот, выделились из этих коллективов, отделились от городов, а в ряде случаев, и от центральной власти, и поэтому нередко чувствовали себя в своих огромных поместьях самостоятельными правителями и независимыми царями. Но перерождения этой правящей верхушки в класс феодалов не произошло и не могло произойти, так как в основе их экономического и политического могущества лежала еще не феодальная форма собственности.

Следует также подчеркнуть консервативный характер надстройки позднеримского общества и, в первую очередь, его политической надстройки. Превращение римского го­сударства в гигантскую машину для выкачивания налогов и поборов достаточно ярко свидетельствует о его тормозящей роли, о том, что оно было серьезным препятствием для раз­вития более прогрессивных отношений. Так, например, за­крепляя юридически отсутствие у колона права собственности на орудия производства, государство пр мере своих сил пре­пятствовало превращению их в производителей типа сред­невековых крестьян.

Императорская власть в Риме в IV — V веках пыталась лавировать между новыми земельными магнатами и старыми рабовладельцами-куриалами. Если, как нетрудно убедиться из вышеизложенного, правительство императора Константина открыто поддерживало крупных земельных магнатов, то в более позднее время, а именно при императоре Юлиане, наблюдается стремление возродить городские курии. В этом лавировании также проявлялась известная консервативность римского государства, оно теряло свою социальную опо­ру. Возможно, оно продолжало быть необходимым куриалам, но они, постепенно все более и более ослабевая, сами не могли служить ему достаточно прочной опорой. Для земель­ных же магнатов, которые все более отходили от центральной власти, государство с определенного момента, а именно с середины IV века, стало помехой. Правда, в тех случаях, когда речь шла о подавлении восстаний, крупные земельные магнаты оказывались заинтересованными в существовании государства и его помощи. Римское государство даже в по­следние столетия своего существования в основе оставалось рабовладельческим, ибо оно было продуктом развития именно рабовладельческих отношений, охранялось и поддерживалось чисто рабовладельческим правом (юридическое закрепление отсутствия права собственности у колонов на орудия труда) и чисто рабовладельческой идеологии — воспитание у сво­бодных граждан презрения к рабам.

Однако и в области идеологии произошли существенные изменения, крупнейшим из них была победа христианства. Христианское учение, которое возникло в форме социаль­ного протеста городских плебеев, превратилось затем в го­сударственную религию рабовладельческой империи, но это произошло уже в период разложения рабовладельческих отношений, в период кризиса полисной идеологии — ан­тичной философии, морали, права. Именно потому, что христианство было наиболее ярким выражением этого кри­зиса, впоследствии оказалось возможным приспособить его к нуждам того общественного строя, который пришел на смену рабовладельческому. В целом же элементы нового, те феодальные институты, которые возникли в зародыше в римском обществе, не имели перспектив свободного раз­вития и тормозились стойкими, еще неизжитыми рабовла­дельческими отношениями. Подобное положение вполне закономерно и понятно, так как все эти институты фор­мировались в Римской империи. В обстановке гибнущей ци­вилизации, в обстановке рабовладельческого общества, ко­торое находилось в состоянии глубокого кризиса.

Единственным средством, которое могло бы обеспечить свободное развитие новым силам, была «коренная рево­люция», способная окончательно похоронить рабовладель­ческое общество с его еще достаточно мощной политической структурой. Однако этот переворот не мог быть произведен только внутренними силами римского общества. Широкие народные движения III — V веков, какими были восстания багаудов, движения агностиков, несомненно расшатали Рим­скую империю, но оказались не в состоянии ее окончательно разрушить.

Для этого потребовалось сочетание борьбы внутри об­щества с таким внешним фактором как вторжение варваров на территорию империи. В результате объединённого воз­действия этих исторических факторов наступила гибель За­падной Римской империи, гибель рабовладельческого строя.

3. Заключение.

Древний Рим стал заключительным эта­пом истории древнего мира в целом, и потому в эволюции его общества и государ­ства. Нашли яркое проявление как конкрет­ные особенности римской государствен­ности и культуры, так и общие черты многих древних обществ.

Социально расчлененное общество и государственность стали формироваться на италийской почве позже, чем в странах Востока и в греческом мире. Самые ранние ростки цивилизации в Италии появились во второй половине VIII в. до н. э. в этрусских городах и первых греческих колониях, в то время как в среде италийских племен еще сохранялись родовые отношения. В V в. до  н. э. оформляется первичная  государствен­ность в Риме, видимо, самом развитом цен­тре италийских племен. Формирование собственно римской государственности и социальной структуры с ранних времен про­ходило в обстановке мощного влияния на Рим со стороны этрусских городов и коло­ний Великой Греции, что определяло слож­ную полиэтничную и культурную основу рождающейся римской цивилизации. К се­редине III в. до н. э. произошло известное сглаживание разнородности разных обла­стей Апеннинского полуострова, преодоле­ние полицентризма культурного процесса и некоторая социально-политическая унифи­кация, которая усиливалась в ходе посте­пенного завоевания Римом Италии и соз­дания Римско-италийского союза как ново­го типа политического объединения. Начав­шийся процесс романизации Италии означал создание новой экономической си­стемы, существенных изменений социаль­но-классовой структуры, нового типа госу­дарственного устройства, основ новой куль­туры. Наиболее важной особенностью про­цесса романизации стало, с одной стороны, пшершение формирования и расцвет полисно-общинных институтов, с другой — был намечен путь к их преодолению.

Романизация Италии, с одной стороны, вела к нивелированию полисно-общинных структур под римский образец, с другой — сама римская цивитас обогащалась за счет заимствования ряда институтов из грече­ских полисов, этрусских городов, италий­ских племенных образований. Вместе с тем в рамках государственного объединения Италии превращение союза полисов и об­щин в новое политическое и социально-экономическое целое представляло собой совершенно новое, чем традиционная ци­витас, социально-политическое образова­ние. Консолидация и романизация Италии усиливались и в силу того, что с середины III в. до н. э. Рим вступил на путь завоевания внеиталийских территорий. После Пуни­ческих войн III в. до н. э. были образованы первые внеиталийские административные единицы-провинции. В I в. до н. э. такие провинции охватывали все Средиземно­морье. Создание провинциальной системы с особым статусом управления как завое­ванными и оккупированными территория­ми резко выделяло Италию по своему политическому и юридическому положе­нию как страну, где живут римские гражда­не или их союзники, принадлежащие зачастую к одному этносу. Ограбление про­винций и приток рабской силы и матери­альных ценностей в Италию способст­вовали созданию и внедрению в ней клас­сического рабовладения, нового типа товар­ной экономики. Установление экономичес­ких связей между различными областями приводил к объединению вокруг Рима обо­собленных полисно-общинных образова­ний, созданию новых надполисных учреж­дений и отношений.

Вызревание новых надполисных струк­тур, отмирание или трансформация общинных институтов в учреждения нового типа проходили в острой социально-политиче­ской борьбе, длительных и кровопролитных гражданских войнах, в огне которых про­изошло падение республиканского строя.

Кризис республики стал закономерным итогом многовековой эволюции полиса и цивитас как основных ячеек античного ми­ра. В Римской империи складываются уже иные экономические, социальные и поли­тические структуры. Появилась уникальная мировая держава, охватывающая все Среди­земноморье, поддерживалось его известное экономическое и культурное единство, про­ходила романизация провинций и их посте­пенное превращение в равноправные части государства, унификация социальных отно­шений, распространение классического рабства и римского гражданства в провин­циях. Организация имперского управления, предполагающего довольно развитую циви­лизацию, и эффективный контроль цент­ральной власти создавали новую ситуацию, столь отличную от мира враждующих между собой суверенных полисов или механиче­ского сосуществования автономных поли­сов и восточно-общинных структур в эллинистических монархиях. Это было уже новое имперское общество, новый тип го­сударства. Однако этот новый порядок вы­растал из традиционных полисно-общинных основ. Полисные институты были существенно перестроены при переходе к имперским отношениям, но нельзя гово­рить об их полном уничтожении. Трансформированные полисно-общинные учреж­дения были органически интегрированы в имперскую систему, составив основу рим­ских муниципиев. В муниципии превраща­лись бывшие полисы, вновь основанные города получали устройство муниципально­го типа. Муниципии имели приписанную к городу сельскую территорию, пользовались довольно широкой автономией, решали свои дела на собрании граждан, избирали органы местного управления, т. е. во многом воспроизводили полисные порядки. Но они уже не были ни суверенными полисами, ни автономными образованиями внутри элли­нистических государств. Римские муници­пии были местными административными единицами, подчиненными либо провин­циальному наместнику, либо непосредст­венно императору.

Известная устойчивость имперской системы, эффективное управление со сто­роны центрального правительства и про­винциального аппарата дополнялись ре­формированием военной организации, приданием ей всеобъемлющего характера благодаря комплектованию армии из всех свободных слоев населения и относительно высокому положению рядовых легионеров и обеспечивали Империи в целом извест­ный социальный порядок и спокойствие. Эффективно функционирующая экономи­ка, объединяющая все Средиземноморье, известная упорядоченность в социальных отношениях, устойчивое государственное управление, широкая местная автономия создали благоприятные условия для разви­тия римской культуры. В процессе романи­зации провинций, распространения клас­сического рабства и связанных с ним соци­ально-политических отношений происхо­дило взаимообогащение культуры собст­венно римско-италийской, греческой, за счет взаимодействия с кельтской, иберий­ской, фракийской и др. На основе римско-греческой культуры формируется более сложная и многосоставная средиземномор­ская цивилизация, включающая в себя культурные достижения и других народов. Культура римской империи I—II вв., сфор­мировавшаяся на основе синтеза и перера­ботки культурных достижений тогдашней средиземноморской ойкумены, стала своего рода прообразом европейской культуры бо­лее позднего времени.

В I—II вв. достигла своего высшего предела рабовладельческая античная фор­мация, с максимальной полнотой раскры­лись рабовладельческие отношения, а про­тивоположность рабства и его антипода — свободы достигла наибольшей глубины и определенности. Если в произведениях гре­ческих авторов Платона, Аристотеля, Ксе-нофонта понятия рабства и свободы были осмыслены как абстрактные философские категории, то в условиях расцвета рабовла­дения римляне углубили понимание рабства и свободы путем тщательной юридической

1—III вв. понятия рабства и свободы до­стигли такой кристаллизации и внутренней полноты, которые без особых изменений сохранились в праве средневековья и нового времени.

В рамках средиземноморской цивили­зации I—II вв. стала формироваться новая религиозная система, которая развилась в мировую религию христианства. Христиан­ское вероучение возникло через отрицание той системы ценностей и духовных приори­тетов, которые составляли основу античной цивилизации, и вместе с тем оно представ­ляло собой анейшее их развитие. Потре­бительскому  тношению к жизни, веду­щему к бездуховности и нравственному ту­пику, культу богатства и власти, разделению рода человеческого на свободных людей и рабов, приравниваемых к скоту, новое ве­роучение противопоставляло единство че­ловеческого рода, милосердие и доброту к малым и сирым, равнодушие к материаль­ным благам, богатству и власти, культиви­рование нравственной жизни, самоцен­ность каждой, даже самой малой, человече­ской личности.

Вместе с тем христианское вероучение формировалось на основе многих категорий этики и морали, разрабатываемых в антич­ной философии: учение о высшем разуме как творце космоса, понятие нравственного долга человека, положение о единстве че­ловеческого рода, включающего как-,сво­бодных, так и рабов. Христианство как мировая религия, вербующая своих адептов среди всех народов, лишенная узких наци­оналистических рамок, могло зародиться, окрепнуть и распространиться только на просторах мирового государства и только в рамках средиземноморской цивилизации, усвоив богатый опыт римлян по синтезу и усвоению культурных достижений многих народов Средиземноморья.

К III в. н. э. античная цивилизация, основанная на максимальном освоении ра­бовладельческих отношений, обогатившая сокровищницу мировой цивилизации вы­дающимися достижениями, исчерпала свои внутренние потенции, вступила в период разложения. Политическая нестабильность, угроза распада Средиземноморской импе­рии стали проявлением всеобщего кризиса античной цивилизации, ее экономической структуры, предполагающей товарное про­изводство, социальной структуры, основанной на резкой противоположности мира свободы и мира рабства, политической си­стемы, покоящейся на дуализме сильной центральной власти и широкой автономии муниципия, культурных ценностей, кото­рые уже не удовлетворяли запросов основ­ной массы населения.

В конце III в. Империи и ее господст­вующему классу удалось преодолеть всеоб­щий кризис и нейтрализовать разру­шительно действующие тенденции. Однако социально-экономическая и политическая стабилизация поздней Империи была до­стигнута ценой глубокой трансформации прежних отношений, основанных на рабст­ве, античной форме собственности, антич­ном городе, античной системе ценностей. Период поздней Римской империи стал временем разложения антично-граждан­ских структур и формирования новых протофеодальных отношений, т. е., по своему существу, эпохой социальной революции, в которой одна историческая формация сме­няла другую. В процессе социальной рево­люции IV— V вв. на место антично-граж­данских отношений как господствующих выступали отношения феодальной зависи­мости, которые в эпоху поздней Римской империи приняли форму прикрепления разных групп населения к месту жительства и к своим занятиям. Основными обще­ственными классами были уже не классы рабовладельцев, свободных мелких произ­водителей и рабов, а класс земельных магнатов-протофеодалов и класс находящихся в разной степени зависимости основных производителей, включая и рабов.

На место античной формы собственно­сти как единства частной и коллективной собственности в строго определенном кол­лективе граждан постепенно стала внед­ряться расщепленная форма собственности нового типа, которая в будущем разовьется в различные формы феодальной собствен­ности. Существенную трансформацию в пе­риод поздней Римской империи претерпели античные политические институты, на ме­сто которых пришла власть абсолютного монарха, римского доминуса, властвующего через огромный и тщательно организован­ный бюрократический аппарат, превращав­шего полноправного античного гражданина в бесправного подданного, главной функ­цией которого стала выплата налогов, иду­щих на содержание всесильной бюрок ратии. Государство в период поздней Им­перии стремится поглотить и подчинить общество, и между ними постепенно разви­лись непримиримые противоречия. Осо­бенностью социально-политической обста­новки поздней Римской империи было все­общее недовольство населения, в том числе многих слоев господствующего класса, им­перской государственностью. История поз­дней Империи — это история все более возрастающего разрыва между обществом и государством, в процессе которого импер­ская государственность, лишенная живи­тельных связей с обществом, все более хирела и разлагалась. В этом процессе дез­интеграции общества и государства после­довательно консолидировала свою орга­низацию христианская церковь, которая становилась государством в государстве и тысячами нитей была связана с обществом, с самыми различными слоями населения. Ослабление имперской государственности привело к дроблению Империи, выделению ее восточной половины в особое государство — Восточную империю — Византию, в которой формирование новых феодальных отношений проходило в рамках большого территориального государства, сохраняв­шего преемственность с античными тради­циями. Напротив, в Западной Римской империи наблюдается все большая деграда­ция имперской государственности, отчуж­дение общества и государства, укрепление независимости мощной церковной органи­зации. Западная империя уже не могла про­тивостоять внутренней дезинтеграции, напору варваров на границы. Варварские отряды готов, вандалов, свевов, саксов, франков прорывают римские границы и образуют собственные королевства на тер­ритории Западной Римской империи. За­падная империя распадается на несколько варварских королевств, в рамках которых начинается сложный синтез отживающих античных порядков и институтов варвар­ских обществ, формирование принципи­ально новых отношений, развившихся позднее в европейский феодализм.