|
Или:
Претендентом №1 на
пост губернатора края стал наш земляк, коренной красноярец Пётр Васильевич
Романов, депутат Государственной Думы, секретарь ЦК КПРФ. …если судить по
количеству красноярцев, уже на первом этапе поддержавших кандидатуру Романова,
то Пётр Васильевич действительно, может с полным на то основанием считаться
претендентом №1 на должность губернатора Красноярья. (Сегодняшняя газета,
4.03.98)
Или:
Сахарнов из тех, кто
чувствует пульс на руке больного. Он знает, хочет и умеет лечить. Он по природе
созидатель, а не разрушитель. Сахарновы строят Россию, а кто-то просто себе
дома.
(Сегодняшняя газета, 19.03.98)
Или:
Программы нынешнего
руководителя края – команды Валерия Зубова получили в ходе определения рейтинга
высокую оценку с точки зрения профессионализма. Если эта команда сменится,
возникнут проблемы с исполнением программ. Новой команде придётся ещё долго
доказывать такие же способности и навыки. Так стоит ли терять драгоценное время
на этом? Не лучше ли нынешней команде профессионалов во главе с Зубовым довести
начатое до конца? Здравый смысл призывает к
этому. (Вечерний Красноярск, 3.02.98)
Два выше обозначенных
приёма – агитация и антиагитация – являются открытыми, явными и легко вычленяются
из текста. Это можно назвать прямым, «лобовым» способом, который не отвечает
основным требованиям, предъявляемым к журналистскому тексту. Главное, по мнению
С. К. Рощина, исследователя психологии и журналистики, люди «должны получать не
готовые выводы, а информацию о конкретных фактах и взвешенную аргументацию, на
основании которых они могли бы делать собственные заключения и сопоставлять их
с заключениями и выводами журналиста. При этом как факты, так и аргументы
должны обладать в целом определёнными качествами, должны «работать» на эту
основную идею, которую журналист намерен передать своим читателям» (15, 31).
Бездоказательность суждений, как известно, ведёт к потере доверия. В нашем
случае к потере доверия читателей.
Способы скрытого проявления
позиции журналиста.
Очень часто, можно
сказать, практически всегда, прямое выражение позиции журналиста заменяется на
скрытое. При этом пишущим даются какие-либо аргументы для обоснования его
точки зрения, но они, как правило, не являются доказательными к защищаемому или
опровергаемому тезису. Такое явление получило название «псевдоаргументация»
(16, 2). Этот параграф будет посвящен как раз данному явлению и его
проявлениям в прессе. Например:
По глубочайшему моему
убеждению, политикой должны заниматься люди, которые ни на что другое не
годятся. Вспомним незадачливого адвоката Ульянова.
(Комок, 30.08.95)
Приводя здесь недостаточно
аргументированную информацию, журналист претендует на логичный вывод о том, что
политикой занимаются ни на что неспособные люди.
Главной отличительной
чертой псевдоаргументации является скрытый (имплицитный) способ передачи
какой-то идеи или оценки. «Позиция публициста может быть передана даже без её
прямой, законченной формулировки, а всем контекстом материала, расстановкой
акцентов на тех или иных вопросах… Названная способность с профессиональной
точки зрения может рассматриваться как показатель высокого уровня мастерства
журналиста, его умения действительно подвести аудиторию к нужным выводам, даже
не формулируя их. В то же время при недобросовестном использовании этого метода
он становится способом манипулирования сознанием аудитории, формой скрытого
воздействия на неё» (15, 130). Здесь предполагается не только хорошее знание
языка журналистом, но и умение улавливать тончайшие оттенки прямого смысла
слов. В подтексте, как правило, содержится дискредитирующее утверждение об
объекте. Например:
…А ещё у нас есть
экзотическая женщина – Ирина Хакамада. Когда я вижу её на экране, меня не
оставляет мысль, что она что-то перепутала в жизни. Ей бы следовало
отправиться в другое место – на сцену, на подиум, где демонстрируют моду,
устроиться телеведущей, наконец. А она – в политику. Хотя на сцене, на подиуме
и на ТВ таких, как она, навалом. А в Думе – она одна такая, значит, внимание
обеспечено.
(Красноярская газета, 2.12.95)
В этом случае журналист
берёт за основу своей «логической цепочки» внешность политика и на этом строит
всё своё высказывание о И. Хакамаде. Намёками, косвенно он говорит о её месте
в политике, пытаясь подвести читателя к тому, что Хакамада только ради внимания
со стороны окружающих занимается политической деятельностью, что, естественно,
снижает её образ как политика. Этот пример служит общей иллюстрацией к такому
явлению как имплицитный способ передачи информации. Теперь перейдём к его
конкретным разновидностям.
1). Слова-индикаторы.
Очень часто журналистский
текст бывает насыщен отдельными словами, «которые занимают в тексте как бы
особое положение и создают определённую установку на его понимание и
интерпретацию. Такие слова можно назвать словами-индикаторами, явно или
незаметно направляющими ход мысли читателя или слушателя» (15, 141). Как
правило, такие слова появляются в печати как категорическое утверждение
какой-либо идеи, оценки и т.д. без разъяснения их, что, несомненно, является
манипулятивным внушением. Понятие слов, составляющих семантический центр
высказывания, встречается у А. П. Сковородникова (16, 2). Примером может
служить следующая цитата:
А его (Жириновского – Н.Б.) обер-клоун, депутат Марычев,
ещё только папуасом не наряжался на заседаниях
парламента. (Комок, 27.09.95)
При этом автор абсолютно не
конкретизирует и не обосновывает, почему Марычев – «обер-клоун», и
подразумевает, что во все другие костюмы, кроме папуасского, он уже наряжался.
…мерзенькую,
грубокопательскую и помоечную передачку явно нездорового Невзорова «Дикое поле»
– оставили. (Комок,
22.11.95)
В этом случае, кроме явной
негативной оценки автора, необходимо отметить наличие эмоциональной нагрузки,
которую несут в себе некоторые слова («мерзенькая», «грубокопательская»,
«помоечная», «передачка»). Оценка в них, «эмоциональное отношение к
называемому выражается грамматически, т.е. особыми суффиксами и префиксами» (7,
56). Слова насыщены только субъективными эмоциями автора, но не даётся в тексте
обоснований для подобного рода суждений.
2). Авторский домысел.
Два вышеприведённых примера стоят на стыке с другим
методом, который часто встречается при передаче журналистом своей точки
зрения. Это авторский домысел. Здесь следует различать понятия «вымысел» и
«домысел». Вымысел – это то, что не может быть в реальной жизни ни при каких
условиях и обстоятельствах. Домысел же тем и отличается от вымысла, что
публицист как бы додумывает неизвестные ему, но возможные обстоятельства. В разумных
пределах авторский домысел допускается в журналистике – автор пытается
«догадаться» о мыслях и переживаниях своих героев. В первую очередь, здесь
встаёт вопрос о добросовестности и моральных принципах публициста, т.е. о
соблюдении им этики пишущего, т.к. этот вид высказывания балансирует на грани
правды и клеветы, возможности и невозможности какой-либо ситуации. Например:
Пётр Васильевич
подошёл к коллеге Шумейко, когда они тягались за место спикера Совета
Федерации, и соперники порешили: ежели один из них станет спикером, то возьмёт
другого себе в заместители. (Комок, 30.08.95)
Или:
Время идёт и,
смекнув, что быть председателем одной организации – маловато будет – Лебедь
создаёт в марте 1997 года из тех же людей ещё одну – Российскую народно-республиканскую
партию.… Теперь Лебедь дважды председатель. Но всё равно чего-то не хватает.
Ведь быть председателем партии может каждый дурак. Можно создать новую, а можно
купить старую, от которой осталась одна печать. Но проходит время и генерал
осознаёт, что партийные должности – это несерьёзно. А Ельцин, как назло, никак
не помирает.
(Сегодняшняя газета, 1.04.98)
Несмотря на то, что
журналисты представляют события так, как если бы они были, вряд ли оба автора
видели или слышали нечто подобное. Возможно, сопоставив определённые факты
действительности, они пришли к данным заключениям, додумав то, чего не
хватало. В любом случае, журналисты порой так обыгрывают события, что
возникает сомнение в правдивости описываемого.
3). Подбор фактов.
Ещё одним способом
внушения, основанного на субъективности журналиста, является приём «подбор
фактов». Одни исследователи называют его «приём перетасовки» (24, 203), другие
– «метод избирательного показа оцениваемых явлений» (20, 106). Суть его
заключается в том, что журналист отбирает и преподносит аудитории только
отрицательные или только положительные факты для доказательства справедливости
той или иной оценки какой-либо идеи. Как отмечает А. А. Тертычный, «иногда
журналисты полагают, что они могут избежать ответственности за влияние на
сознание людей, если будут сообщать только «чистые факты». Это можно было бы
принять во внимание и считать реальной возможностью избежания манипулирования
сознанием читателя, но лишь в том случае, если бы пресса, журналисты сообщали
аудитории абсолютно все факты, имеющие место в жизни.
Журналист, так или иначе,
осуществляет выбор – описывает одни факты и оставляет без внимания другие.
Таким образом, аудитории всегда преподносится уже оцененная с той или иной
позиции информация. Журналист берёт то «самое важное», то «самое интересное»,
то «самое необычное», то «самое показательное». Главное, что всегда
преподносятся отдельные факты, и по этим отдельным фактам аудитория должна
судить о мире в целом. Естественно, что такое суждение будет меняться в
зависимости от того, какие именно факты становятся известны человеку (в том
числе, и с «подачи» журналиста)» (20, 107). Более подробно причины
возникновения «естественной» субъективности журналиста уже были рассмотрены в
первой главе данной работы. Однако, часто в текстах журналистов можно
обнаружить «специальную», «умышленную» субъективность и примеров для
иллюстрации этого явления более чем достаточно:
…власть предержащие
действуют по принципу «как хочу, так и будет» и плевали они на мнение народных
масс и СМИ иже с ними. Народные массы нужны только во время выборов для
подсчёта голосов в пользу Б. Ельцина, а СМИ, чтобы больше оболванивать эти
массы и круглые сутки твердить, какой же хороший у нас президент Е.Б.Н.
(Красноярские профсоюзы, 1996,№21)
Здесь в достаточно грубой форме автор для
доказательства своей идеи о «власть предержащих» и их «принципе» отбирает
только нужные ему факты действительности (выборы, подсчёт голосов).
Изначальная предвзятость журналиста уже к самой идее закономерно ведёт к
субъективности в выражении своей позиции и поиске фактов для подтверждения
тезиса «как хочу, так и будет».
Ещё два примера:
В декларации
зафиксировано, что Валерий Зубов не имеет в частной собственности ни земельных
участков, ни жилых домов, ни квартир, ни дач, ни гаражей, никакого иного
недвижимого имущества. Нет у него также собственных автомобилей – ни легковых,
ни грузовых, ни автоприцепов, мототранспортных средств. Нет никакой
сельскохозяйственной техники. Не владеет он ни теплоходом, ни катером, ни
моторной, ни хотя бы вёсельной лодкой. Нет у него в собственности и самолёта.
… не имеет денег на счетах в банках и иных кредитных организациях. Нет у него
ни акций, ни других ценных бумаг и обязательств. Никакого иного участия в
коммерческих организациях В. Зубов также не принимает.
(Вечерний Красноярск, 4.04.98)
Или:
Оказалось, что семья
Сахарновых живёт в небольшой трёхкомнатной квартире. Никаких царских хором и
княжеских палат. Всё скромно, но со вкусом и любовно. Любовь, вообще,
полноправно царит в этом доме. Этого нельзя не заметить, нельзя не ощутить. Это
видно сразу, с первого взгляда, как только преступаешь порог. В квартире
помимо главы семейства Юрия Викторовича, живут его жена Ольга Анатольевна, дочь
Юлия, немецкая овчарка и сибирский кот. Живут дружно, живут мирно. А иначе
нельзя, куда же без этого?
(Сегодняшняя газета, 9.04.98)
На первый взгляд –
констатация фактов, не более. Но такое скрупулёзное, «попунктное» описание
заставляет обратить на себя внимание. В период наибольшей активности избирателей
каждая незначительная деталь, сказанная об одном из кандидатов, уже имеет свой
политический вес. Здесь на первый план выходит эффект «самовозгорания эмоций»,
«когда из суммы событий выхватывается не то, что представляет собой
действительную ценность, а то, что «мне нужно»» (1, 139).
4). Апелляция к
публике.
По содержанию эти примеры
очень тесно связаны со следующим приёмом – «апелляция к публике», как
обозначает его А. А. Тертычный (20, 111), или «фургон с оркестром», как говорит
о нём Ю. А. Шерковин (24,203). Суть его в том, что информация преподносится
таким образом, что создаётся впечатление, будто бы все в данной социальной
группе разделяют её. Например:
Если ложь Горбачёва
прикрыта хотя бы фиговым листком, то ложь Ельцина стала наглой, беспардонной и,
можно сказать, - издевательской. Эту стратегическую линию он продолжает и
сегодня, хотя народ уже давно разобрался в том, кто сел на его шею и с кем он
имеет дело. (Красноярская газета,
3.04.96)
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
|
