25 апреля 1728 года случился первый большой пожар. Тогдашний воевода майор Стефан Обухов доносил в Петербург, что сгорели церкви и много домов.

По Волге гуляли бурлаки. Они составляли экипажи речных судов и не только тянули лямку, но и весьма профессионально управлялись с парусами, сидели на веслах и вообще не брезговали никакими способами добывания денег. Сейчас о волжских пиратах совершенно забыли, а некогда слава о них гремела. Что говорить о XVIII веке, если уже в цивилизованном 1829 году власти вынуждены были направить в район Самарской Луки три отряда солдат по 100 человек на шлюпках и с пушками. В Западной Европе времена Моргана и Кидда стали к тому времени глубокой историей.

Опасны были и сухопутные дороги, нередко разбойники грабили лавки прямо в самом городе. Богатейшая Жадовская пустынь недалеко от Сызрана так и не оправилась после того, как ее в 1763 году полностью обчистили лихие люди. Тем не менее в Сызране жили неплохо. В 1741 году титулярный советник помещик Алексей Кандалаев, промышлявший винокурением, построил каменный Христорождественский собор. Не отстали от него купцы Семен Шлыгин и Яков Кривоносов - они возвели, тоже из камня, храм во имя Казанской иконы Божией матери. Потерявшая военное значение воротная башня кремля была в 1755 году надстроена и переоборудована под церковь Спаса Нерукотворного.

В 1765 году присланный Сенатом подполковник Свечин отметит, что в городе 777 купцов, 409 ремесленников и 1352 пахотных солдата, содержащих ландмилицию. Торгуют хлебом, рыбой, кожами. Ярмарок не бывает. Интересно, что в числе ремесленников названы переплетчики. Значит, у населения имелось достаточно книг для обеспечения их работой.

Екатерина II, путешествуя по Волге в 1767 году, добралась лишь до Симбирска. Сидя в 130-ти верстах от Сызрана, она с унынием писала Вольтеру: “Я теперь в Азии…”. Правда, сопровождавшие императрицу графы Орловы отправились дальше и не пожалели. Им очень понравились земли на Самарской Луке, и вскоре они завладели там огромными имениями с центром в селе Усолье, на долгие годы сделавшись крупнейшими помещиками Сызранского уезда. Между тем в степях около Сызрана произошли значительные перемены. В 1762 году правительство разрешило старообрядцам, жившим за границей, обосноваться на реке Иргиз. Ведала новопоселенными специальная контора в Малыковке (нынешний Вольск), а регистрировали их в Симбирске. Сызран оказался в самой гуще событий, возросло влияние здешней старообрядческой общины, становившейся посредницей между старыми и новым центрами раскола.

В Заволжье стали переселяться немцы, прельщенные свободой вероисповедания и налоговыми льготами. Все это сильно не понравилось жившим там калмыкам. Кроме того, правительство совершило еще одну непоправимую ошибку. Оно поселило среди калмыков родственных им джунгар, бежавших в 1757 году в Россию от китайских войск. Видимо, пришельцы и подбили недовольных старожилов к принятию рокового решения. В 1771 году калмыки почти в полном составе бежали за рубеж. Сто лет сызранцы жили бок о бок с ними. Вели обширную торговлю. Теперь пришлось искать других партнеров. В 1767 году у горожан появился первый опыт парламентаризма. Они выбирали депутата в созданную Екатериной II Уложенную комиссию. Почетная обязанность выпала купцу Иоасафу Попову. Он и отвез в Москву наказы сызранских горожан. Были там и жалобы, которые стоят того, чтобы привести их дословно. Так, богатый купец Я. С. Петров со своим зятем П. К. Хлебниковым иски в суд не подавал, а должников “захватывает в дом и усилием своим и самовольно мучит в цепях и прикованных к стене”.

В общем, жизнь шла своим чередом. В декабре 1772 года в одном из дворов ночевали мужики из Малыковской слободы. Везли они в Симбирск арестанта, невысокого чернявого мужчину средних лет. В Сызране он пытался подкупить конвоиров, а потом с горя пропил вместе с ними весьма приличную сумму в 25 копеек. Утром путники отправились в Симбирск, и никто никогда не вспомнил бы об этом случае, если бы не имя чернявого. А звали его Емельян Пугачев. В октябре 1773 года ездившие на Яик за рыбой сызранские торговцы привезли пугающее известие. Будто появился в тех краях чудом спасшийся император Петр III, и казаки его поддерживают, крепость за крепостью открывают ему ворота. Сызранский воевода Иванов встревожился не на шутку. Кто, как не он, знал о ненадежности всех этих ландмилиций, ополчений и казаков! Срочно требовались регулярные войска. Но они шли из самой Белоруссии, а события развивались стремительно. Восставшие осадили Оренбург, разбили генерала Кара, отряды атамана Арапова быстро продвигались к Самаре.

Незадолго до этого сызранским магистратом был осужден за непристойное поведение купец Семен Володимирцев. Его приговорили к ссылке и отправили по этапу, но из-за военных действий он застрял в Самаре. И тут город захватывают пугачевцы. Освобожденный ими Володимирцев формирует отряд и становится во главе его. Может, он уже предвкушал, как въезжает в родной Сызран? Ведь Самара сдалась без боя, встретив Арапова колокольным звоном.

Бунтовщики не знали, что в Сызран уже прибыла легко-конная команда майора Муффеля, который, не теряя времени, сразу выступил к Самаре и, стремительно атаковав по льду, освободил город. Скоро подошли другие правительственные части, а затем подъехал и поручик Державин, член секретной следственной комиссии. Атаманская карьера Володимирцева закончилась. Его били кнутом и сослали на каторгу.

В январе 1774 года в Сызране арестовали игумена Воскресенского скита Филарета, довольно таинственную и очень влиятельную среди раскольников личность. Говорили, что именно он благословил Пугачева на принятие имени Петра III. Сызран на все время восстания стал базой правительственных войск. Отсюда самарский триумфатор Муффель уходил на Пугачева под Пензу, здесь активно работал поручик Державин. В Сызране окончилась бесславно еще одна секретнейшая операция правительства. Когда бунт был в самом разгаре, в Петербурге появился некий Евстафий Долгополов, который от имени сподвижников Пугачева обещал выдать его властям за крупную сумму денег. Сама Екатерина дала добро. К Долгополову приставили гвардейца Галахова, выдали требуемое золото и стали ждать. Итог был печальный. “Посланец заговорщиков” долго мотался по Поволжью и, наконец, в Сызране бежал. С казенными деньгами, разумеется. А Пугачеву пришлось еще раз проехать через наш город. Генерал Суворов привез его в деревянной клетке из яицких степей. Была поздняя осень. Из соображений безопасности переправлялись через Волгу ночью напротив Кашпира, в стороне от обычного перевоза.

Восстание закончилось. С ним закончилась и жизнь Сызрана как военной крепости. Он становился обыкновенным провинциальным городом в середине России.

Пугачевщина показала слабость власти на местах, и Екатерина II решительно взялась за реформы. Увеличилось число губерний, в городах создавалась полиция. Сызран в 1780 году вошел в состав образованного Симбирского наместничества и получил собственный герб - черный бык в золотом поле - за успехи в торговле скотом и хлебом. Автором этой остроумной геральдической идеи был граф Санти. В здании бывшей воеводской канцелярии расположился городничий со штатом. Первым на этой должности оказался Иван Гаврилович Дмитриев - богатый помещик, из местных.

Выбор оказался более чем удачным. Владелец 1500 крепостных душ, Дмитриев выезжал из дома не иначе как в сопровождении дюжины крепких дворовых людей, наряженных в венгерские кафтаны. Это было вернее худосочной полиции. Сызран поделили тогда на 6 кварталов, назначив в каждом квартального надзирателя и его помощника. Была и штатная воинская часть - инвалидная команда во главе с секунд-майором Паговским, которая жила в отдельной слободе в районе нынешнего драмтеатра. Но состояла она из солдат немолодых и из строевой службы вышедших. Дмитриев был человек строгий, но справедливый. Одиннадцать лет он твердой рукой наводил порядок в городе и немало сделал для укрепления авторитета закона, за что пользовался уважением сызранцев. Кстати, при поступлении его на должность в тюрьме сидело всего два арестанта: беглый крестьянин и касимовский мещанин, удравший от кредиторов. Тогда же в Сызране была создана почтовая экспедиция, обслуживающая направление Симбирск-Саратов, и назначен почтмейстером подпоручик Волков. Эстафеты отправляли не регулярно, а по мере надобности.

Произошли перемены и в других сферах городской жизни. Купцы теперь выделялись в привилегированное сословие, свободное, в частности, от рекрутской повинности. Взамен они должны были платить повышенный денежный сбор. Это привело к тому, что многие из них стали записываться в мещане. Так, на 1783 год купцов в Сызране значилось 187 душ, а убыль объявленного капитала составила 2665 рублей. Подавляющее большинство записалось в третью гильдию. Это была “мелкота”, оплачивающая минимально допускаемый законом сбор, сначала 500, потом 1000 рублей. Во второй гильдии состояло только двое: Петр Веденисов и Петр Заворотнов. Они занимались солью и вином - самыми выгодными товарами XVIII века. Доходы от этого позволили им в 1802 году выстроить красивейшую каменную Троицкую церковь. Остальные горожане записались в мещане и цеховые. Они платили в казну рубль двадцать копеек годового налога и несли всевозможные повинности. Например, отправляли в армию два раза в год четверых рекрутов. “Призывали” тогда на 25 лет, служба была тяжелой, и отправляли в защитники Отечества часто за провинности. Хотя были забубенные головушки, которые шли своей охотой. В 1783 году, например, добровольно нанялся в солдаты сын сторожа Христорождественского собора Никифор Лазарев. Посетивший в том же году Сызран симбирский чиновник Масленицкий писал, что в городе 6580 человек обоего пола, проживающих в 1310 домах, большей частью весьма ветхих. Хлебная торговля незначительна - в год на 2000 рублей. Многие горожане кормились тогда отхожими промыслами: журналы магистрата полны записей “находится в Астрахани”, “находится у Черного Яра”, “находится у Батракского перевоза”. Нередко судьба заносила их еще дальше. В 1783 году Потап Жирнов просит причислить в купечество своего сына Степана, выкупленного из Хивы, где он был в плену более десяти лет.

Внутреннее самоуправление находилось в руках двух бургомистров и четырех ратманов, составлявших магистрат. Они избирались на срок до трех лет, а купецкий, мещанский и цеховой старосты - ежегодно. Последние разбирали споры, “выколачивали” налоги, распределяли повинности. Магистрат, кроме всего прочего, обладал правом суда над горожанами. В разное время во главе его стояли Андрей Серебряков, Яков Веденисов, Иван Седякин.
Приходилось сызранскому магистрату заниматься и делами Канадея. Власти весьма непродуманно дали в 1780 году этой бывшей крепости статус города - центра уезда. Но так как там совершенно не было своего купечества, его жителям приходилось все время обращаться в Сызран. Посланцы нашего магистрата постоянно ездили к соседям производить оценки, устраивать торги. В конце концов в 1796 году Канадей был лишен статуса города и вошел со всей округой в Сызранский уезд.

В 1787 году в нашем городе создали двухклассное народное училище, в которое набрали 15 человек. Содержалось оно на местные средства, и делами его ведал специальный попечительский совет. Преподавал в нем Хрисанф Воскресенский, происходивший, судя по фамилии, из духовного сословия. В 1799 году училище закрыли за неимением средств.

В 1780 году Екатерина II распорядилась, чтобы в каждом уезде был дипломированный медицинский работник. Тем не менее в 1783-ем магистрат с горечью констатировал: “В городе Сызране ни доктора, ни лекаря не имеется”. Однако уже двенадцать лет спустя за здоровьем жителей уезда следил штаб-лекарь Трофим Ноздря.

Год 1795 был для Сызрана переломным. Предшествовали этому, как водится, знамения. Во время грозы молния ударила в Покровский собор и разбила хрустальное паникадило. А титулярный советник Андрей Кайсаров, будучи, видимо, человеком веселого нрава и находясь в подпитии, в гостях у Дмитриевых говорил, что “город Сызран построен худо и его надо сжечь и построить заново. Я уже три города так сжег”. Язык мой - враг мой.

17 июля в жаркую и ветреную погоду город сгорел дотла. Уцелели лишь заречные слободы. В доме Дмитриева, бывшего в то время уездным предводителем дворянства, сгорела даже металлическая посуда. Пожар стоил должности тогдашнему городничему Есипову, а болтуну Кайсарову пришлось долго объяснять в суде, что он шутил.

Но нет худа без добра. Город решено было восстанавливать по регулярному плану, составление которого поручили уездному землемеру Ивану Гильдебранту. Каждый желающий получить место и разрешение для строительства обязывался представить ему чертежи будущего здания. Так что Гильдебрант является, по сути, нашим первым городским архитектором. Должность эта во все времена была нелегкой. Однажды мещанин Яков Хлебников, встретив землемера в доме купца Павлыгина, так ударил его по голове, что бедный Иван Александрович лишился чувств. Жалоба в магистрат осталась без последствий, ибо обидчик состоял там в должности ратмана.

Ничто, однако, не в силах остановить прогресс. В 1804 году первый регулярный план Сызрана был составлен, и сам император Александр I наложил на него резолюцию: “Быть по сему”. Город занимал 5516 десятин, доходя до нынешнего Волжского переулка, и имел три заречные слободы: Покровскую и Ильинскую за Крымзой, Преображенскую за Сызраном. Заботясь о культурном досуге граждан, власти предусмотрели место для 7 питейных домов.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6