районе, на их улице, в фирме или учреждении, в части, где они служат, что-то

происходит. Мы бы, может, с удовольствием занимались этими делами и сами,

бесплатно, но у нас люди получают зарплату. Каждый раз приходится объяснять:

да, вы пришли с интересным случаем, мы готовы им заняться, но давайте теперь

обсудим денежную сторону вопроса. Почему такая иллюзия, что журналист должен

работать бесплатно? Никому же не приходит в голову прийти в булочную и

заявить, что вот у нас такая сложная ситуация, дайте нам бесплатно двадцать

пять батонов. Почему-то считается, что к журналисту можно прийти, как в

общественную приемную, и сказать: это же ваша обязанность — разобраться в

ситуации. Безусловно, это наша работа. Но в слове “работа” и “заработок”

корень один.

В обычных же случаях происходит так. Выслушав заказчика и поняв, что именно

он хочет получить, мы договариваемся о сумме и забираем одну треть — аванс.

Эти деньги мы отрабатываем следующим образом. Мы делаем не журналистский

материал, а подробную справку по данному делу. Она очень скучная и сухая, в

ней просто разложена вся фактура — имена, фамилии, как дело было и прочее.

Допустим, эта работа идет месяц. Печатать полученные материалы нельзя, их

читать никто не будет — не интересно. Народ рехнется на установочных данных,

на номерах машин, килограммах, баранах и еще чем-то. Но на основе этой

справки, в которой уже есть какие-то выводы, легко сделать читабельный

материал, историю.

И очень часто бывает, что такая справка — результат нашей работы — абсолютно

не устраивают тех людей, которые ее заказали. То есть, не устраивают выводы,

к которым мы пришли. Ну и до свидания. Вот вам справка, можете идти и делайте

с ней что хотите. Но и мы сами можем ее у себя в дальнейшем использовать,

если захотим. Поэтому, когда люди говорят о заказных расследованиях, они в

подавляющем большинстве случаев просто не понимают, о чем идет речь.

Заказными, в нашем понимании, могут быть статьи в различных средствах

массовой информации, но не сами расследования.

— По каким признакам определить, что статья заказная?

— Всестороннее изучение вопроса предполагает совокупное исследование проблемы

из различных источников. В материале непременно должны быть представлены и

факты, и комментарии, и аргументы,и контраргументы различных точек зрения.

Причем, желательно,в равном объеме. Авторская позиция не декларируется в виде

эмоций,она выстраивается самой структурой материала. И всегда видно, когда

тема полностью осваивалась. Если же налицо скакание по верхушкам, то налицо и

ее тенденциозная подача. Это не расследование, это версия. В наше время

вообще о заказном, или, скорее,незаказном характере материала говорить

сложно. Взять журналиста, работающего в газете. Вот он проводит независимое

расследование по теме, которую ему... заказал его редактор, работодатель. Он

же ему просто сказал: займись этим вопросом. И человек будет заниматься,

прекрасно понимая, что тоже принял заказ, но не от человека с улицы, а от

своего начальника. Который, кстати, тоже, может быть, не сам эту тему

придумал, а заинтересованные люди подсказали. И даже оплатили. Ну, не

деньгами, а услугами, еще там чем-то. Всякое же бывает.

Что касается нашей работы, то если имеет место какой-то вопиющий случай, мы

можем и просто так сделать свое дело. Но мы не можем себе позволить делать

это постоянно, потому что должны сами себя окупать и кормить. И у нас, к

сожалению, нет никакой поддержки со стороны государства, которое выделяло бы

что-то для нашего существования. А раз так, то мы должны крутиться в условиях

этого рынка.

— Журналистские расследования — не единственный источник вашего существования?

— Агентство живет за счет того, что у нас очень много заказчиков. И формы

работы самые разные. Продажа ежедневной сводки преступлений и происшествий,

например. Многие иностранцы — журналисты и бизнесмены — становятся нашими

клиентами. Есть также небольшие секреты, которые, на самом деле, секретами и

не являются. В очень серьезных СМИ, например, выходит много нашей информации,

но без нашей подписи. Они просят разрешения опубликовать материалы от своего

имени, и мы не возражаем. Для них это просто дороже стоит. Мы не претендуем

на то, чтобы стояла наша марка, но когда работа не приносит славы, она должна

приносить деньги.

У нас очень большой и хороший архивно-аналитический отдел. Он занимается

исторической работой. Но можно заказать и досье на какие-то фигуры или целые

направления.

Также мы издаем газету “Ваш тайный советник”. Потребность в таком издании

возникла потому, что мы нарабатываем много интересных материалов, которые

далеко не все могут купить по устраивающей нас цене. Проблему реализации

собственной продукции и решает новая газета.

Еще одна форма работы — консультации. Хотя здесь нередко возникают казусы.

Обращаются, например, иностранные журналисты и просят дать интервью. Я

соглашаюсь, а потом оказывается, что вопросы, которые они начинают задавать,

касаются организованной преступности или криминальной ситуации в городе. Но,

позвольте, вас интересую не я как руководитель Агентства, не я как личность,

не мои творческие планы, не мои пристрастия. Вас интересуют мои знания. И

если я даю вам консультацию, выступаю в качестве эксперта, почему я должен

делать это бесплатно? Просто потому что мы — коллеги по цеху?

— И как реагируют обычно журналисты на такой поворот с вашей стороны?

— Абсолютно нормально реагируют. Сначала они ныть начинают, пытаться еще о

чем-то поговорить, но я веду себя очень жестко. Объясняю, да, вопрос, который

вы задаете, нам известен, мы можем дать по нему исчерпывающую информацию.

Более того, она у нас уже написана, сброшюрована и так далее, но, извините,

это наш товар, которым мы не можем разбрасываться. Почему мы должны вам

отдать его бесплатно, тогда как вы сами, вставив его в свой собственный

материал, получите в конечном итоге за него деньги. Это же бред.

Другое дело, что бывают иногда случаи, когда мы идем на какие-то сделки.

Приезжает, допустим, НТВ, просит дать оценку какой-то ситуации и обещает, что

за это наше Агентство прозвучит в “Итогах”. И какая-нибудь подпечатка под

комментарием: “Андрей Константинов, Агентство журналистских расследований,

Санкт-Петербург” тоже имеет свою цену, потому что это раскрутка, это имидж,

реклама. Это трудно измерить деньгами, но кто-то увидит, обратится к нам,

сделает заказ, и так далее. На такие вещи мы можем пойти.

А “подарки” для нас уже пройденный этап. Коллеги берут твой материал

совершенно беспардонно, упомянут тебя в одной строчке: “по мнению такого-то,

дело обстоит так-то и так-то”, и дальше всю свою статью делают на базе того,

что ты им наговорил. Только ты сам к этому никакого отношения как бы и не

имеешь, а все мысли, выводы и их поиск произведены, якобы, самим этим

журналистом. Ну, это же скотство, с моей точки зрения. Я против такой

практики, это неправильно.

— Ваша осведомленность о происходящих в городе событиях на порядок выше

ведомственных пресс-служб и на несколько порядков выше, чем в средствах

массовой информации. Нередко информация, которую вы реализуете, для основной

массы журналистов труднодобываема. Сотрудники правоохранительных органов,

чиновники или избегают говорить о ней, или ссылаются на секретность. Для вас

же, как будто, такой преграды не существует. Как вы этого добиваетесь?

— Мы прекрасно понимаем, что к нам достаточно пристальное внимание, и

работаем самыми обычными методами. Платить за информацию нам приходится

редко. Это миф о том, что везде нужно платить, и только таким образом

приобретается какой-то эксклюзив. Люди, как правило, просто ленятся или не

умеют приложить свои силы к тому, чтобы получить то, что их интересует. Хотя,

конечно, и у нас в каждом отделе есть и оперативные расходы, и еще какие-то

средства на нетрадиционные затраты, но это не является основой работы. Вообще

же так называемый “платник” — человек, который берет деньги за регулярно

предоставляемые сведения — это, по опыту, источник так себе. У нас, в

основном, деньги получают разовые источники. А уж мотивов, как склонить

человека к тому, чтобы он поделился информацией, миллион. Все они изложены,

например, в книгах Дейла Карнеги, дающего ценные советы: как приобретать

друзей и знакомых, как добиться успехов в бизнесе...

Военными и государственными тайнами мы не интересуемся, а все остальные — это

тайны чиновников, они прозрачны, да и сами чиновники не умеют их хранить. При

них же существуют и секретарши, и помощники — огромный аппарат людей, имеющих

доступ к тем или иным сведениям. И они не остаются без нашего внимания.

Но главное заключается в том, что мы имеем возможность тщательнее

использовать те академические навыки, которые известны всем. Мы просто

“окучиваем” наши источники информации так, как это положено нормальным

огородникам. Двум-трем журналистам, которые обычно работают в криминальном

отделе газеты, просто не охватить всего объема ежедневной информации, не

отследить все те сферы, где она может появиться. Им просто не разорваться. У

нас же в Агентстве, где трудится 41 человек, есть возможность работать со

всеми источниками, отсюда и информированность, и глубина проработки той или

иной темы. Одним и тем же делом у нас могут заниматься одновременно несколько

человек. Кроме того, в штате есть специальные люди, которые материалов не

пишут, но занимаются выяснением, выявлением, уточнением и развертыванием

каких-то фактов и подробностей. Подчас они имеют принципиальное значение.

Один журналист, например, напишет: “Этот человек имеет “мерседес”, поэтому он

богатый”. Наш сотрудник сначала выяснит, что упомянутый “мерседес” белого

цвета, 1978 года выпуска и стоит на рынке в три раза дешевле, чем “жигули”.

Соответственно, вывод он сделает, что человек, о котором шла речь, совсем и

не богатый. Улавливаете разницу в подходах?

Кроме того, у нас, повторю, отличные архивы, нормально устроенная и

работающая база. Поэтому конкурировать с нами смешно. Какой-то частный факт

мы, может быть, и можем упустить. Нас обгонят, к примеру, с сообщением о

каком-то происшествии, если наш сотрудник, курирующий тот или иной сектор,

направление, в данный момент заболел или занят чем-то другим, более срочным и

важным. Но это случай. А соревноваться с нами в плане системы бессмысленно,

потому что система всегда переиграет индивидуала.

— Ваши отношения с правоохранительными органами, в силу специфики работы

Агентства, априори должны быть хорошими, доброжелательными, взаимовыгодными.

Но вот вам становится известной какая-то информация, реализация которой может

повредить ходу следствия, и вас просят не публиковать ее. Как вы поступите?

— По-разному. В зависимости от того, кто об этом просит и как он мотивирует

эту просьбу. Все это — вопросы человеческих отношений и собственной нашей

позиции по тому или иному делу. Иногда, действительно, просят, но ты видишь

за этим ложь и какие-то совсем другие мотивы, которые стоят за этой просьбой

— обычную трусость, традиционное “как бы чего не вышло” или что-то еще. В

каждом конкретном случае мы принимаем свое решение, базируясь на каких-то нам

известных данных. Бывает, удовлетворяем такую просьбу, если человек нам много

раз помогал, а теперь просто ему лично нужно, чтобы что-то не было предано

огласке. Конечно, никакая информация не стоит того, чтобы раз и навсегда

испортить отношения с хорошим источником. Это всегда вопрос очень тонких

компромиссов. И потом, если мы будем такими упертыми “отморозками”, то очень

скоро останемся без базы источников.

— А если все-таки происходит так, что вольно или невольно, но вы переходите

дорогу следствию, забежав на каком-то этапе “впереди паровоза”. Например,

спугнули злоумышленника, который был на примете у оперативников, но они до

него еще не добрались. Совесть после этого не мучает?

— Нет, не мучает, потому что правоохранительные органы тоже работают

небезупречно, тоже совершают ошибки. Сыщики точно также могут спугнуть

преступника. И потом, то, что мы пишем, это еще далеко не все из того, что мы

знаем. В какой-то мере мы даже щадим самолюбие правоохранительных органов. А

почему, собственно, нас должна мучить совесть? Когда мы искали одного

человека, который сбежал от разыскивающей его милиции, уверенности в том, что

он находится именно по тому адресу, куда мы направились, было на пять

процентов. Но оказалось, что попали в цвет. Вариант был почти дохлый, и

правоохранительные органы им вообще и не занимались. Мы же подобрали огрызок

с барского стола, а он в результате оказался золотым. Ну, и что теперь? Не мы

же его со стола сбросили. Кто мешал им самим заняться этим направлением? Так

что, у правоохранительных органов никаких претензий к нам не было. Досада

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9