«запихивания» жизни в психологическую лабораторию, превратить в «естественную

лабораторию» определенные жизненные ситуации. Вместо конструирования

искусственной социальной ситуации (как это делается в психологической

лаборатории), исследователь изучает те эксперименты, которые предлагает сама

жизнь. Надо выбрать такие социальные ситуации , которые поддаются сравнению,

и с помощью специального метода превратить их в соответствующий эксперимент.

Если одни факторы принять за константу, а другие изменять, то в такой

естественной лаборатории появляется возможность для проверки разных гипотез.

Существует очень много похожих ситуаций, и можно проверить, соответствует та

или иная гипотеза всем этим ситуациям, – и если это не так, то можно

выяснить, существует ли убедительное объяснение для этого исключения, или

надо изменить гипотезу. Простейшей формой подобного «естественного

эксперимента» является анкетный опрос (с использованием большого списка

открытых вопросов или же в ходе личного интервью), проводимый среди

репрезентативных групп людей разного возраста, профессий.

Теория фрустрационной агрессивности

Существует еще немало бихевиористски ориентированных исследований проблемы

агрессивности, но единственной общей теории агрессии и насилия является

теория фрустрации Джона Долларда и других, претендующая на объяснение причины

любой агрессии. Точнее говоря, эта теория утверждает следующее:

«Возникновение агрессивного поведения всегда обусловлено наличием фрустрации,

и наоборот – наличие фрустрации всегда влечет за собой какую-нибудь форму

агрессивности» [3, с.1; нем.: с.9].

Спустя два года один из авторов этой теории, Н.Э. Миллер, высказал вторую

половину гипотезы, сделав допущение, что фрустрация может вызывать множество

различных реакций и что агрессивность есть лишь одна из них [4].

Как утверждает Басс, эта теория была признана за малым исключением почти

всеми психологами. Сам Басс подводит критический итог: «К сожалению,

исключительное внимание к фрустрации привело к тому, что целый большой класс

антецеденций (вредных раздражителей) был выброшен за борт вместе с концепцией

агрессии как инструментальной реакции. На самом деле фрустрация – это лишь

одна из многих антецеденций агрессивности, и притом не самая сильная» [5,

с.28].

Первоначальная простая формулировка этой теории сильно пострадала от

многочисленных толкований понятия «фрустрация». Главными остаются два

значения: 1) прекращение начатой целенаправленной деятельности (пример с

мальчиком, которого вошедшая в комнату мать застала в тот момент, когда он

залез в коробку с печеньем); 2) фрустрация как отрицания, вожделения,

страсти, «отказ» в терминах Басса (пример с мальчиком, который просит у

матери печенье, а она ему отказывает).

Многозначность толкований понятия фрустрации связана, во-первых, с тем, что

Доллард и другие недостаточно четко и точно сформулировали свои идеи. Вторая

причина, вероятно, заключается в том, что в обыденном языке слово

«фрустрация» употребляется чаще всего во втором значении, к которому можно

было бы добавить еще и психоаналитическое толкование.

Каждому из значений понятия «фрустрация» соответствуют две совершенно

различные теории. Фрустрация в первом смысле, видимо, встречается довольно

редко, ибо для нее необходима ситуация, когда преднамеренная деятельность уже

началась. В любом случае серьезного подтверждения или опровержения этой

теории можно ожидать только от новых научных данных нейрофизиологии.

Что касается другой теории, опирающейся на второе значение слова

«фрустрация», то складывается впечатление, что она не выдерживает проверки

эмпирическими фактами. Люди, простаивающие в очереди ради получения билета в

театр, верующие во время поста, люди на войне, вынужденные мирится с

отсутствием качественной пищи, – эти и сотни подобных случаев не ведут к

росту агрессивности. На самом деле важнейшую роль играет психологическая

значимость фрустрации для конкретного индивида, которая в зависимости от

общей обстановки может быть различной.

Психология и естественные науки

Говорить о психологии как единой науке на современном этапе достаточно

трудно: каждое направление предлагает свое понимание душевной жизни,

выдвигает свои объяснительные принципы и соответственно концентрирует усилия

на анализе определенных аспектов того, что понимает под психической

реальностью. Вместе с тем в последнее время наблюдается сближение ряда

направлений – или хотя бы тенденция к большей терпимости их по отношению друг

другу, что означает возможность диалога и взаимообогащения.

Теперь я могу вернуться к вопросу о месте психологии в системе наук и

попытаться оценить ее связь с другими научными дисциплинами.

Связь психологии с естественными науками вполне очевидна. Наиболее явная

связь – с биологическими науками. В античности душа понималась как некое

жизненное начало или сущность живого, и Аристотель соотносил виды души с

разрядами живых существ. Если рассматривать формирование собственно научной

психологии, то здесь необходимо отметить несколько аспектов в отношениях

психологии с биологическими дисциплинами.

Во-первых, это заимствование некоторых общебиологических теоретических

положений для обоснования закономерностей развития психики – ряд

психологических теорий апеллировал к ним совершенно непосредственно.

Значительную роль в этом плане сыграла эволюционная теория Ч. Дарвина

(который, кстати, и сам разрабатывал некоторые психологические проблемы).В

первую очередь это касается идеи приспособления к меняющимся условиям среды,

что дает ключ к пониманию эволюции форм психической жизни и их адаптивной

роли. Идеи Дарвина оказали влияние на многих психологов – специалистов как

в области психологии животных, так и психологии человека. Одна из

принципиальных проблем психологии – проблем психологии – проблема развития

психики в филогенезе - обсуждается, как правило, с апелляцией к Дарвину. Эта

проблема разрабатывается одной из психологических дисциплин – эволюционной

биопсихологией.

Многие авторы основывали рассуждения об онтогенетическом развитии психики на

так называемом биогенетическом законе, согласно которому онтогенез

(индивидуальное развитие) есть сокращенное повторение филогенеза. Так, на

этом принципе З. Фрейд основывал обозначение этапов индивидуального развития,

находя их аналоги на различных уровнях животного мира. Основатель детской

психологии американец Стенли Холл (1846-1924), по-своему его трактуя,

выдвинул принцип рекапитуляции (в психическом развитии ребенок, согласно

Холлу, повторяет этапы развития общества). Биогенетический закон неоднократно

подвергался сомнению, но нас в данном случае интересует не его истинность, а

факт влияния на психологию.

Ряд психологов строит свои концепции на основе принципов, почерпнутых из

эмбриологии. Так, американский психолог Арнольд Гезелл (1880-1961)

распространял принципы эмбрионального развития на развитие ребенка после

рождения, находя сходство определенных выделенных им «циклов» и этапов

нейромоторных и психических изменений.

Известный в эмбриологии принцип эпигенетизма (согласно которому в развитии

эмбриона есть этапы появления качественных новообразований – в противовес

принципу преформизма, утверждающему, что организм изначально дан как таковой

и изменяется лишь количественно) был использован Э. Эриксоном в анализе

психического развития человека.

Одним из авторитетных направлений современной биологии является этология –

наука о поведении животных, рассматривающая соотношение врожденного

инстинктивного поведения и влияния среды; эта наука распространяет свои

принципы и на человека в поисках биологических истоков его социального

поведения, в частности агрессивности (один из основателей этологии –

австрийский ученый Конрад Лоренц (1903-1989). Исследования этологов

представляют непосредственный интерес для зоопсихологии (иногда этология даже

рассматривается как вариант зоопсихологии).

Проблема соотношения врожденного и приобретенного – одна из центральных в

психологии, в связи с чем для нее важны и данные генетики, предоставляющие

материал относительно механизмов наследования определенных задатков,

предрасположенности к психическим заболеваниям и др. Пограничная с генетикой

область психологии – психогенетика, выявляющая роль генотипа и среды в

формировании индивидуальных особенностей человека.

«Биологическая аналогия» иногда заходит в психологию очень глубоко, претендуя

на объяснение сложнейших социальных явлений (например, «социобиология»

американского ученого Э. Уилсона) и как правило, в этих случаях вызывает

критику со стороны психологов, хотя в некоторых отношениях и в определенных

пределах ее правомерность признается.

Особенно выделю связь психологии с физиологией, в частности с физиологией

высшей нервной деятельности. Отмечу выдающуюся роль для психологии работ И. П

Павлова, В. М. Бехтерева, а также А. А. Ухтомского (1875 – 1942),

разрабатывавшего идею доминанты (временно господствующей рефлекторной

системы, придающей направленность поведению) и выдвинувшего представление о

формировании «функционального органа» (некоего единого физиологического

аппарата, объединяющего отдельные функции для реализации определенной

активности). Выдающуюся роль в становлении психологии сыграли работы Николая

Александровича Бернштейна (1896 – 1966), разрабатывавшего принципы физиологии

активности – направления, трактовавшего поведение с точки зрения его

регуляции со стороны ожидаемого результата, «модели потребного будущего» (что

противостояло идеям реактивности). Во многих отношениях с идеями Н. А.

Бернштейна перекликаются работы Петра Кузьмича Анохина (1898 – 1974), в

центре которых – представление об «опережающем отражении действительности» и

о том, что в основе поведения лежат специфические системные явления –

функциональные системы. Идеи Н. А. Бернштейна и П. К. Анохина, имея и

самостоятельное психологическое значение, повлияли в частности на взгляды А.

Н. Леонтьева и А. Р. Лурия.

Непосредственно с физиологией высшей нервной деятельности соотносится такая

отрасль психологии, как психофизиология, изучающая психику в единстве с ее

материальным субстратом – мозгом.

Среди биологических дисциплин прикладного плана выделим медицину, прежде

невропатологию и психиатрию. Характерно. Что многие выдающиеся психологи были

и клиницистами (В. М. Бехтерев, В. Н. Мясищев, значительное число

психоаналитиков; А. Р. Лурия, уже будучи известным психологом, обучался

медицине как студент).

На стыке медицины и психологии возникла медицинская психология,

разрабатывающая психологические проблемы диагностики, лечения, профилактики,

реабилитации больных.

Особо выделю основанную А. Р. Лурия нейропсихологию, существующую на стыке

психологии, физиологии и медицины науку, изучающую мозговые механизмы высших

психических функций на основе локальных поражений мозга (по изначальной мысли

Л. С. Выготского, сотрудником которого был А. Р. Лурия, психические функции,

становясь системными, связаны с соответствующими перестройками в организации

мозговых механизмов).

Тесно связана с медициной так называемая специальная психология, изучающая

различные варианты патологии развития.

Таким образом, связь психологии с биологическими науками несомненна.

Казалось бы, сложнее усмотреть связь психологии с физикой; это так в целом –

связь менее непосредственная – но тем не менее она существует. Психология,

развиваясь во многом вместе с естествознанием, отражала (разумеется, в

определенных отношениях и направлениях) то мировоззрение, которое

определялось основными открытиями – или господствующими принципами – в

области физической картины мира. Так, представления об атомарном строении

мира привели к «переносу принципа» - представлению об атомарном строении

души; физические принципы экспериментирования во многом определили требования

объективного подхода к психике; в ряд психологических теорий на правах

основных вошли такие понятия, как «энергия», «поле». Это – связи вполне

явные; есть и более опосредованные, например, через физические принципы

объяснения физиологических явлений.

Связь психологии и химии во многом аналогична, однако в ряде случаев более

определенна. Так, существуют области, относительно которых выдвигаются и

химические, и физиологические, и психологические теории (например, механизмы

памяти); химические процессы рассматриваются при анализе важных для

психологии биологических явлений; наконец существует психофармакология –

научно-практическая дисциплина, изучающая закономерности воздействия на

психику лекарственных препаратов.

Я очень кратко очертила связь психологии с естественными науками. Означает ли

это, что и психологию следует считать наукой естественной?

Во многих отношениях такое представление обосновано, и ряд психологических

направлений (бихевиоризм) ориентирован именно на такое понимание.

Бихевиоризм существует до настоящего времени; многие исследователи и

практики, в том числе в педагогике, психотерапии ориентированы на него, хотя

среди наиболее популярных зарубежных теорий он, сравнительно с психоанализом

и гуманистической психологией, находится на вторых ролях. Вместе с тем его

несомненной заслугой признается то, что он показал возможность объективного

подхода к психическим явлениям, а также разработка методологии и техники

экспериментального исследования.

Ссылки в тексте:

[1] Скиннер Б.Ф. Поведение культур, 1961(Американская академия искусства и

наук);

[2] Скиннер Б.Ф. и Роджерс К.Р. Вопросы о контроле поведения человека, 1956;

[3] Доллард Д. и др. Фрустрация и агрессия, 1939;

[4] Миллер Н.Е. Фрустрационно-агрессивные гипотезы (физиологическое

обозрение), 1939;

[5] Басс А.Х. Психология агрессии, 1961;

[6] Скиннер Б.Ф. Бихевиоризм 50-х, 1963.

Литература:

1. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности: Перевод /Авт. вст. ст.

П.С. Гуревич. – М.: Республика, 1994.

2. Гриншпун И.Б. Введение в психологию. – М.: Международная

педагогическая академия, 1994.

3. Рорти Р. Философия и зеркало природы. – Новосибирск: изд-во

Новосибирского университета,1997.

4. Дубнищева Т.Я. Концепции современного естествознания. Учебник под

редакцией академика РАН М.Ф. Жукова.– Новосибирск: ООО «Издательство ЮКЭЛ»,

1997.

5. Американская социологическая мысль: Тексты/ под редакцией В.И.

Добренькова. – М.: Изд-во МГУ,1994.

[1] Правда, в отличие от многих

бихевиористов, Скиннер даже допускает, что»факты индивидуальной жизни» нельзя

совсем «вынести за скобки научного анализа»; он добавляет также, что

«проникновение в мир индивида если не полностью исключено, то во всяком случае

сильно затруднено» [6, с.925].

Страницы: 1, 2, 3