Мы все время апеллируем к государству и хотим, чтобы оно решило те проблемы, которые должно решать общество.

Например, в областной государственной администрации за эти вопросы отвечают обычно один - два человека. Они способны пропустить через себя все проблемы, возникающие на каждом шагу? Нет, я считаю, что в идеале этим должны заниматься общественные организации, защищающие наши права. В конце концов, если дело идет в суд, вмешивается государство. Но предварительную работу должно выполнить не государство, а люди, заинтересованные в этом. Я за гражданское общество, где граждане сами успешно решают свои проблемы. На Западе так и делают. Мы должны создать систему, которая сама будет организовываться и регулироваться…

Вообще, православная и католическая церкви очень уважают свободу человека, полагаются на волю Бога -- в соответствии с их доктриной, человек волен выбирать свой путь спасения. В новейших религиях этого нет. Единичные случаи, когда представители протестантских организаций свободно отпускают своих в другую организацию. Организация заинтересована в наличии движения внутри общины -- поскольку трудно наладить работу, к каждому надо найти свой подход. Церковь становится частью семьи -- приходит к вам домой. Этого почти не встретишь у католиков и православных -- чтобы священник приходил домой, интересовался, кем работает муж женщины, как зовут ее ребенка. Священники даже не могут точно сказать, какое у них количество прихожан. А спросите протестантского пастора -- он вам четко скажет…

Православие и католицизм предоставляют значительно больше свободы человеку, не контролируют каждый его шаг. Но почему? Они так уважают свободу или просто равнодушны к человеку? Я хочу верить, что это не равнодушие. Но им есть чему поучиться у протестантов. И я должна заметить, что молодые священники уже отличаются от своих старших коллег. Вообще, по моему мнению, религии и церкви Украины находятся в ожидании больших перемен. И это будет связано именно с возрастным цензом священнослужителей. Со временем на смену людям, замешанным на советской системе, придут молодые, знающие основы экономики и работающие не по озарению, а по науке…

Нам не хватает культуры и знаний. Наше общество, к сожалению, абсолютно не христианское. Сколько бы процентов ни называло себя христианами, православными, если мы говорим о себе как о «христианском обществе», мы подмениваем понятия. Мы не любим друг друга. У нас не развиты эти чувства. У нас отсутствует идеология любви. Недавно я ездила в Днепропетровск, где у меня была встреча с представителями центра «Диалог» -- именно эта организация занимается вопросами защиты от влияния деструктивных культов с православных позиций. Я смотрела на работающих там людей и пыталась понять, что ими руководит. Действительно ли они так проникаются судьбой людей, попавших в какую-то плохую, как они считают, организацию? Действительно ли пытаются реализовать свою христианскую обязанность помочь человеку, идущему ошибочным путем? Для них это пиар-акция. Притом, что цель создания этого центра -- благородная, он необходим в структуре православной церкви. Но с какими мотивами люди туда приходят? Они думают, что с помощью своей ненависти достигнут цели?..

Я усматриваю проблему не в том, что религия отрывает женщину от мужчины или детей от родителей -- это проблема социальная. Посмотрите на себя, проанализируйте, и вы увидите, что религия в данном случае только дала возможность понять, что вы не можете жить вместе. Опираясь на собственный опыт, не могу назвать ни одного случая, когда именно религия стала причиной разрыва. Разногласия существовали и до того, как кто-то ушел в РО. Какова реакция православной мамы, ребенок которой пошел в кришнаиты? Запретить, устроить домашний террор. А почему он пошел туда, а не в церковь с тобой? Может, у сына есть основания не уважать православие в твоем исполнении? Я помню случай, когда мама ребенка, попавшего в «Белое братство», сказала мне: вы потому такая спокойная, что ваши дети не пошли в секту. Я ей ответила: если бы мои дети пошли в секту, я бы пошла с ними. Потому что только так можно их вернуть. Пела бы вместе с ними мантры, медитировала и пыталась, по крайней мере, не терять с ними связь. Если бы я начала их обвинять, запрещать, устраивать истерики, то потеряла бы их окончательно. Религия только актуализирует, заостряет проблемы, уже существующие. Я хочу, чтобы мы все поняли: есть религия, а есть жизнь, которая принадлежит человеку с определенными религиозными представлениями, -- это разные вещи»[6].

Такое чувство, что Людмила Филипович защищает секты. И это весьма настораживает. К тому же, налицо ряд предубеждений касательно православия и православных священников. А ее заявление: пусть РО будет много и разных. Читая её мнение, в мыслях так и появляется образ, как под руководством такого «чуткого христианина» молодые люди стройными рядами идут в секты… И этот человек занимает пост исполнительного директора Центра религиозной информации и свободы. Что она может сказать молодому поколению, которое может обратиться за советом, идти, например, в «Белое Братство»? Наверно ответит так, как ответила выше…А может она является членом одного из подобных культов?

А вот, что ответил Антоний, епископ Бориспольский, викарий Киевской Митрополии: «…Сегодня в Украинской Православной Церкви существуют различные реабилитационные центры, деятельность которых направлена на помощь жертвам деструктивных сект, при каждом епархиальном управлении существуют миссионерские отделы, проводятся конференции, форумы, лекции, печатается соответствующая литература. Важную роль в ограничении деятельности культов и сект играет сотрудничество Православной Церкви со СМИ. В учебных духовных заведениях мы готовим будущих специалистов по сектоведению. Одним из условий профилактики влияния деструктивных культов является ознакомление населения с основами традиционных религий. Введение в школьную программу предмета «Православная культура» или хотя бы «Христианская этика» имело бы положительное влияние в данном вопросе…

Опять же хотел бы обратиться к опыту Запада, где есть механизмы противодействия деятельности сект -- просветительские программы, реабилитационные центры, государственные структуры, спецслужбы, занимающиеся именно этой проблемой, соответствующая законодательная база, тесное взаимодействие психологов и государственных органов с традиционными конфессиями в решении данной проблемы. У нас же народ не защищен ни законодательно, ни информационно, ни в других отношениях от опасности деструктивных культов. Еще в 1999 году наше государство подписалось под решением Совета Европы о господдержке центров, информирующих население о деструктивных сектах и оказывающих помощь жертвам сект. Однако на практике этот документ в Украине не реализуется…

Деструктивность или тоталитарность сект определяется не их верованиями, а методами деятельности. В нашем законодательстве отсутствует юридическое определение деструктивной секты. Украинские сектоведы, психологи и другие специалисты данной сферы пользуются определениями деструктивной секты, имеющимися в различной научной документации и западной правовой практике. На их основе сектоведами суммировано следующее определение признаков деструктивной секты:

-- нанесение вреда здоровью граждан или угроза их жизни (например, запрет переливания крови у «Свидетелей Иеговы»);

-- использование в религиозной практике методов, причиняющих вред психическому или (и) физическому здоровью граждан (гипноз, зомбирование, кодирование и др.);

-- разрушение семейных и социальных связей граждан;

-- религиозная практика, нарушающая действующее законодательство или побуждающая граждан к противоправным или асоциальным действиям;

-- подрыв основ общепринятой морали и нравственности;

-- псевдорелигиозная практика, направленная на обязательное, а не по личному усмотрению, взыскание материальных средств и ценностей с граждан в пользу организации или ее руководства;

-- использование в процессе вербовки (обращения) граждан мошенничества в виде сокрытия подлинной информации о вероучении (например «Уровни посвящения» и т.п.), истории, практике и руководстве религиозной организации, либо предоставления ложной информации, что является нарушением прав человека на информацию, необходимую для совершения свободного осознанного религиозного выбора;

-- разжигание межрелигиозной розни и вражды, оскорбляющих человеческое достоинство верующих иных религий и конфессий;

-- религиозная практика, способная повлечь дестабилизацию гражданского общества, подрыв национальной безопасности;

-- использование в религиозной практике методов контроля сознания и свободной воли граждан в форме применения гипнотических и других подобных методик воздействия;

-- религиозное воздействие на несовершеннолетних без ведома или вопреки воле их родителей или опекунов;

-- использование статуса религиозной организации для прикрытия иных, не религиозных видов деятельности.

Наличие у религиозной организации или группы одного из данных признаков уже позволяет отнести ее к числу деструктивных сект.

Наиболее опасными и распространенными надо назвать харизматов (неопятидесятники, самая известная организация «Посольство Божье»), «Свидетелей Иеговы», «Церковь сайентологии», «Общество сознания Кришны», «Белый лотос». Это наиболее опасные организации, если исходить из уровня причиняемого вреда для личности. Однако в Украине существует огромное количество сект, которые представляют меньшую опасность для личности, но при этом они более распространены и их опасность менее заметна. И проповедников можно встретить на каждом углу, но, в отличие от сатанистов или «белых братьев», они выглядят более благообразно, их организации зарегистрированы, и человеку труднее понять, что он имеет дело именно с деструктивной сектой.

Человеку, который решил порвать с сектой, обязательно понадобится реабилитация. Здесь необходима и психологическая, и духовная, а порой и правовая, социальная или психиатрическая помощь. В православных реабилитационных центрах такая помощь оказывается.

Процесс реабилитации и адаптации жертв тоталитарных сект проходит очень трудно, медленно, болезненно. Те, кого удается вырвать из секты, чувствуют себя (особенно первое время) совершенно неприспособленными в обществе. Это и неудивительно, если учесть, что они были перепрограммированы для жизни именно в секте, а не в социуме. У них подавлена способность самостоятельно и критически мыслить, утрачена свобода воли, принятия решений, контроля над своей жизнью. В среднем человеку, нашедшему в себе силы порвать с сектой, для полного выздоровления требуется два года. Практика показывает, что сложнее оправиться от сайентологии, от последствий пребывания в «Богородичном центре», «Белом братстве».

Как бы ни была важна проблема реабилитации жертв тоталитарных сект, имеющая социальные, психологические и, к сожалению, медицинские (чаще всего психиатрические) аспекты, гораздо более важной представляется проблема профилактики. Как известно, всякую болезнь легче предотвратить, чем лечить».

Владимир ЛЮБЧИК, начальник отдела научно-экспертной работы Государственного комитета Украины по делам религий повёл себя также неадекватно, когда ему задали вопрос про деструктивные культы:

«…Зарегистрирован ряд новейших религиозных движений. Даже «Белое братство» было зарегистрировано в 1991 году. В рамках миропоучительной доктрины, направленной апокалипсисом, не было причины отказать в регистрации. Вообще у нас религиозных движений различных направлений насчитывается около пяти десятков, они составляют 7% от общей религиозной сети…

Если вам уже исполнилось 18 лет -- вы свободны в выборе любой религиозной, общественной, оздоровительной, просветительской организации и можете принимать участие в ее деятельности. У нас в Украине нет ни одного деструктивного формирования, действовующего официально».

На этом господин Любчик прекратил разговор с корреспондентом и посоветовал всем читать книги…(???)

В дальнейшем своём опросе журналисты обратились к сотрудникам отделов по делам религий областных госадминистраций, где представители разнообразных религиозных организаций (согласны они или нет) должны официально зарегистрироваться. Госслужащие журналистам ответили, что им настоятельно не рекомендуют общаться с прессой. Но после уверений в полнейшей анонимности им все-таки посчастливилось их разговорить:

«Проблема состоит в том, что наше законодательство, отвечающее за регистрацию религиозных организаций и регламентирующее их деятельность, абсолютно сырое. Фактически отсутствуют легальные экспертные процедуры, которые бы позволили выяснить, является ли та или иная религиозная организация деструктивной, тоталитарной или какой-либо еще.

Все усложняет то, что гиперлиберальный в некоторых аспектах закон о свободе совести, действующий сейчас, позволяет религиозным организациям действовать и без любой регистрации, никак не сообщая органам государственной власти о своем существовании. У нас есть случай, когда небольшая харизматическая община, численностью около сотни человек, более восьми лет существовала без регистрации. И только сейчас они пришли к нам из-за потребности в статусе юрлица, чтобы открыть счет в банке. Но практически отсутствуют процедуры, позволяющие дать экспертную оценку деятельности этой общины и сказать: да, они безопасны или нет, их нельзя регистрировать. В статье 14 закона о свободе совести, разумеется, написано, что когда у государственного органа возникает сомнение относительно того, стоит ли регистрировать ту или иную общину, то он может обратиться к специалистам, и срок регистрации продлится до трех месяцев. Имеется в виду обращение в центральное отделение Комитета по делам религий, который предоставит консультативную помощь, даст совет, проведет религиоведческую экспертизу, процедуру которой никто и никогда не прописывал. Поэтому на такую экспертизу никто никогда и не полагался. За всю историю нашего облуправления не было ни единого случая, когда требовали бы экспертизы деятельности какой-то религиозной организации -- и, я подозреваю, такая ситуация не только в нашем управлении. А если бы кто-то ее сделал, то всегда можно было бы обжаловать законность такой экспертизы в суде -- ведь не существует никаких принципов ее проведения.

Страницы: 1, 2, 3, 4