|
пыт деятельности Конституционного Суда позволяет констатировать, им сформирована устойчивая практика применения конституционных правовых принципов. Однако основу конституционного правосудия составляют в первую очередь конституционные принципы. Вместе с тем, отталкиваясь от тезиса о том, что принципы гражданского законодательства представляют собой конституционные положения, трансформированные в гражданско-правовые принципы под влиянием специфики общественных отношений, регулируемых гражданским правом, постольку их нарушение является одновременно и нарушением конституционных принципов. Следовательно, даже в тех случаях, когда в решениях Конституционного Суда и его правовых позициях по гражданским делам отсутствует конкретная ссылка на принципы гражданского права, а применяются конституционные принципы, есть основания для вывода об утверждении и реализации в правоприменительной практике Конституционного Суда основных принципов гражданского права [12-А; 39-А]. Достижение цели построения правового государства и реализации его принципов предполагает решение задачи обеспечения конституционного контроля. В первую очередь необходимо обеспечить реализацию положений ст. 112 Конституции Республики Беларусь, согласно которой если при рассмотрении конкретного дела суд придет к выводу о несоответствии нормативного акта Конституции, он принимает решение в соответствии с Конституцией и ставит в установленном порядке вопрос о признании данного нормативного акта неконституционным [182]. К сожалению, практика применения данной конституционной нормы в нашей стране еще не сложилась.5.4 Реализация принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам Законодательная фиксация руководящего положения (принципа) не приводит к окончательному и безусловному переходу принципов гражданского права из сферы правосознания в практическую плоскость. Именно поэтому применение принципов гражданского права в процессе правоприменительной деятельности еще не стало привычным. А между тем, по справедливому утверждению Н.М. Коркунова, «признаком обязательности начал, выработанных наукой, может служить лишь усвоение их судебной практикой, другими словами: не теория, а только практика есть самостоятельный источник права» [185, с. 298]. Л.С. Явич также отмечал, что нет более специфической юридической области, нежели юрисдикционная деятельность [493, с. 183]. Правосудие по гражданским и хозяйственным делам осуществляется на основе не только принципов гражданского права, закрепленных ст. 2 ГК, но и принципов судопроизводства, названных в гл. 2 ГПК [95] и гл. 2 ХПК [464]. В отличие от принципов судопроизводства, которыми суды руководствуются постоянно, требования принципов гражданского права нередко при рассмотрении гражданско-правовых споров игнорируются. Вместе с тем применение при разрешении споров норм материального права диктует необходимость применения в процессе отправления правосудия и принципов гражданского права. Согласно ст. 21 ГПК суд обязан разрешать дела на основании Конституции Республики Беларусь и принятых в соответствии с ней нормативных правовых актов [95]. Если отсутствует норма права, регулирующая спорные отношения, суд или хозяйственный суд применяет норму права, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы права суд, разрешая спор, исходит из общих начал (принципов) и смысла законодательства Республики Беларусь (аналогия права) (п. 2 ст. 21 ГПК; ч. 5 ст. 25 ХПК) [95; 464]. «Задачу применения общей абстрактной нормы права к конкретному случаю призван решить суд, который выступает посредником между законом и практикой. Часто необходимость разрешить дело наталкивается на пробелы и неясность закона, сложности реальной ситуации. Преодоление этих препятствий достигается в том числе и использованием судебного усмотрения, когда судья, рассматривающий дело, при решении некоторых правовых вопросов основывается на общих принципах права, своих представлениях о справедливости, добросовестности и разумности» [187].К. Малышев писал: «судебная практика есть постоянное применение закона, а чтобы применять его, нужно его знать, нужно изучить его предварительно, вдуматься в общий его дух и в логическое соотношение деталей…» [212, с. 3]. Судьи должны опираться на принципы при необходимости определить смысл неясных или двусмысленных текстов. Если при анализе некоторого правила выяснится его несоответствие принципу, суд должен дать строгую интерпретацию такого правила» [26, с. 180]. Применяя принципы права, «судья может выступать в качестве законодателя в конкретном деле. Это меняет взаимоотношения судебной и законодательной власти в рамках принципа разделения властей» [26, с. 11]. В этих условиях роль суда существенно возрастает. Исходя из того, что в соответствии с Конституцией (ст. 60) каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом. Как указывает В.С. Каменков, «по смыслу данной конституционной нормы право на судебную защиту не ставится в зависимость от степени разработанности правового регулирования тех или иных правоотношений. Поэтому при наличии пробелов в праве принципы помогают на их основе осуществлять правосудие» [156, с. 7]. Проведенный автором работы анализ материалов судебной практики позволяет выдвинуть гипотезу о том, что механизм реализации принципов гражданского права уже начинает функционировать в правоприменительной деятельности. Судебная система все в большей степени начинает ориентироваться на требования отдельных принципов гражданского права. В первую очередь оказались востребованными так называемые нравственные принципы гражданского права: справедливость, разумность, добросовестность, поскольку необходимость руководствоваться ими вытекает из положений ГК. Названные принципы применяются судами в тех случаях, когда суду необходимо определить размер исковых требований. Обычно истец обязан обосновать не только само требование, но и его размер. Задача суда в таких случаях сводится прежде всего к проверке достоверности соответствующих доказательств. Однако иногда доказывание точного размера исковых требований является невозможным или очень трудным в силу объективных причин. В таких случаях по необходимости приходится обращаться к понятиям разумности и справедливости, использовать не только нормы законодательных актов, но и судебное усмотрение. Так, при определении размера компенсации морального вреда суд должен руководствоваться ч. 2 ст. 152 и п. 2 ст. 970 ГК. С целью обеспечения требований разумности и справедливости Пленум Верховного Суда Республики Беларусь в постановлении от 28 сентября 2000 г. № 7 «О практике применения судами законодательства, регулирующего компенсацию морального вреда» рекомендовал судам «учитывать степень нравственных и физических страданий потерпевшего исходя из тяжести (значимости) для него наступивших последствий и их общественной оценки. В зависимости от характера спорного правоотношения рекомендуется учитывать также обстоятельства причинения морального вреда, возраст потерпевшего, состояние его здоровья, условия жизни, материальное положение и иные индивидуальные особенности [275]. В постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 24 июля 2004 г. № 8 «О практике рассмотрения судами гражданского иска в уголовном процессе» внимание судов обращено на то, что по искам о компенсации морального вреда следует с учетом доводов истца и возражений обвиняемого, гражданского ответчика изложить мотивы принимаемого решения исходя из конкретных обстоятельств, повлекших причинение вреда, а также требований разумности и справедливости (ч. 3 п. 12) [277]. В постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 23 декабря 1999 г. № 15 «О практике рассмотрения судами гражданских дел о защите чести, достоинства и деловой репутации» содержится следующее требование: «Во всех случаях при определении размера компенсации морального вреда суды должны учитывать требования разумности и справедливости (п. 2 ст. 970 ГК) (ч. 3 п. 20) [276]. Аналогичные рекомендации содержатся и в постановлении Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 26 апреля 2005 г. № 16 «О применении хозяйственными судами законодательства при рассмотрении дел о защите деловой репутации», в котором указано хозяйственным судам на необходимость «во всех случаях определения размера компенсации морального вреда руководствоваться принципом разумности и справедливости, исключая субъективное восприятие заявленной суммы компенсации» [282]. Как точно отмечает Н.Г. Юркевич, «такой широкий диапазон рекомендуемых критериев дает суду значительную свободу оценки, усмотрения при решении вопроса о размере подлежащего возмещению морального вреда. Но эта свобода не должна отождествляться с произволом. Размер возмещения должен быть убедительно мотивирован в решении и подлежит в случае необходимости проверке со стороны вышестоящих судов» [491]. Необходимость руководствоваться названными принципами содержится и в других актах законодательства. В Законе Республики Беларусь от 9 января 2002 г. № 90-З «О защите прав потребителей» предусмотрено: «размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потребителю физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда его вина является основанием для возмещения вреда. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости (п. 3 ст. 17 Закона)» [248]. В практике хозяйственных судов встречаются примеры, когда принципы добросовестности и разумности привлекаются и учитываются и при решении других споров, не относящихся к названным категориям дел. Наиболее показательным является следующий пример. Решением хозяйственного суда Могилевской области от 7 апреля 2005 г. признаны недействительными с момента их принятия решения инспекции Министерства по налогам и сборам (далее - ИМНС) от 24 августа 2004 г. № 7-2/797 и № 7-2/798 о доначислении обществу с дополнительной ответственностью (далее - ОДО) «А» налогов, пени в размере 20 787 875 руб. и о применении экономических санкций в размере 1 853 397 руб. Оспаривая названные решения ИМНС, истец ОДО «А» считает, что по результатам проверки ИМНС необоснованно не приняты к вычету суммы налога на добавленную стоимость за 2003 г. по товарно-транспортным накладным (далее - ТТН), в которых отсутствовали в заполненном виде некоторые реквизиты. По мнению истца, наличие несоответствий и отступлений в накладных унифицированных форм не влечет автоматического аннулирования хозяйственной операции и доначисления налогов, а должно оцениваться с точки зрения объективности совершения самой хозяйственной операции. Истец утверждает, что ответчик необоснованно ставит ему в вину обществу факт получения товара по ТТН, не принадлежащим поставщикам, при этом указывает, что у субъектов хозяйствования нет прямой законодательной обязанности проверять законность приобретения поставщиками бланков ТТН. Считает, что акт комплексной проверки и дополнение к акту основаны на данных, которые составляют предположения налоговой инспекции, в частности отражение факта совершения обществом сделок со лжепредпринимательскими структурами. Возражая против иска, ответчик ссылается на нарушение истцом требований Закона Республики Беларусь от 19 декабря 1991 г. № 1319-Х11 «О налоге на добавленную стоимость» и Инструкции о порядке исчисления и уплаты налога на добавленную стоимость, выразившееся в проведении налоговых вычетов на основании ТТН, которые не имеют юридической силы. Считает, что ТТН, графы которых заполнены не в полном объеме, не могут являться первичными учетными документами, подтверждающими хозяйственные операции. Кроме того, вычеты сумм налога на добавленную стоимость истцом проведены по ТТН, бланки которых принадлежали не поставщикам, а другим субъектам хозяйствования (включенным в Специальный реестр организаций, функционирующих как лжепредпринимательские структуры) и были оформлены в нарушение требований Инструкции по заполнению ТТН, утвержденной Министерством финансов Республики Беларусь. Вывод ответчика об отсутствии у истца ТТН ввиду несоответствия их действительности суд признал необоснованным. Из материалов дела следует, что все ТТН, на основании которых истцом проводились вычеты сумм НДС, являются накладными установленного образца. В каждой накладной выделена сумма НДС, указан номер налогоплательщика. Все накладные содержат обязательные реквизиты, определенные ст. 9 Закона Республики Беларусь от 18 октября 1994 г. «О бухгалтерском учете и отчетности». Отсутствие в ТТН ряда реквизитов не может автоматически аннулировать хозяйственную операцию, поскольку данные несоответствия первичного бухгалтерского документа требованиям Инструкции по заполнению ТТН не препятствуют принятию данного документа к учету налогоплательщиком. За нарушение порядка оформления ТТН Указом Президента Республики Беларусь от 16 января 2002 г. № 40 предусмотрена иная ответственность в виде наложения штрафа. Нельзя признать обоснованным и вывод ответчика о том, что суммы налога не подлежат вычету, поскольку ТТН приобретены поставщиками истца в нарушение установленного законодательством порядка. Мотивируя принятое решение, суд исходил из следующего. Истец как добросовестный налогоплательщик отражал все операции по покупке товара в бухгалтерском учете, платил с полученных по сделкам доходов налоги, что не отрицается ответчиком. При этом отношения между истцом и его контрагентами по сделкам основывались на принципе гражданского законодательства - добросовестности и разумности участников. В связи с этим истец не мог подозревать своих поставщиков в поставке товара по сопроводительным документам, которые ему не принадлежат. Кроме того, действующим законодательством не предусмотрена прямая обязанность покупателя при получении товара получать информацию о поставщике и о бланках ТТН, по которым происходит поставка [384].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45
|
