Волевой элемент умысла по уголовному праву заключается в волевом отношении субъекта к общественно опасным последствиям своих действий. Именно по характеру волевого отношения лица к последствиям в уголовном праве различают два вида умысла - прямой и косвенный. Для прямого умысла характерно желание наступления общественно опасных последствий, а для косвенного - их сознательное допущение.

Определение характеристики волевого элемента умысла соисполнителей, в конечном счете, сводится к решению вопроса о том, могут ли они действовать с прямым или с косвенным умыслом.

В связи с этим представляет интерес выяснение содержания понятий «желание» и «сознательное допущение».

Оба эти понятия психологические. Желание содержит некоторую совокупность психических процессов, образующих стремление субъекта, направленное на определенный объект. Поэтому наличие желания всегда имеет своим основанием постановку той или иной цели.

Таким образом, желание наступления общественно опасных последствий налицо, прежде всего тогда, когда они являются конечной целью действий виновного. Поэтому во всех случаях, когда лицо стремиться причинить какие-либо последствия, оно действует с прямым умыслом по отношению к ним.

Лицо желает также наступления любых последствий, которые предшествуют конечной цели его действий и являются, с точки зрения виновного, необходимыми для наступления этой цели. О желании наступления общественно опасного последствия как признаке прямого умысла можно говорить в случае, когда это последствие, будучи элементом состава, является для виновного необходимым средством достижения конечной цели, преступной или непреступной. Такое последствие является средством достижения цели тогда, когда его наступление «открывает дорогу» наступлению желаемого результата, т.е. является способом или устраняет препятствия его наступления. Точно также виновный относится к промежуточному результату, если он был для него необходимым этапом достижения конечной цели. При наличии хотя бы одного из указанных вариантов последствие причинено с прямым умыслом.

Сознательное допущение - это волевое отношение лица к последствиям своих действий, характеризуемое отсутствием стремления к достижению этих последствий, которые, независимо от того, наступили или не наступили, не являются его целью. Подобное отношение виновного возможно только к побочным последствиям. В этом случае действие виновного направлено на достижение иной преступной или непреступной цели.

В связи с тем, что такие побочные последствия не нужны виновному, он может не желать их наступления, относиться к ним безразлично или отрицательно. Однако если это отношение не воплотилось в соответствующие действия лица по их недопущению или предотвращению, то оно не изменяет содержания умысла.

Наличие подобного психического отношения лица к побочным последствиям своих действий в соответствии с законом является достаточным для признания косвенного умысла в совершенном преступлении. Поэтому не имеет значения, возможным или неизбежным было наступление побочных последствий.

С учетом сказанного есть все основания сделать вывод о бесспорной возможности соисполнительства с прямым умыслом. По общему правилу, лица, совместно и непосредственно осуществляющие посягательство на общий объект, желают причинить ему тот или иной вред.

Менее ясен вопрос о косвенном умысле при соисполнительстве. Правильное решение этого вопроса предполагает выяснение того, насколько объективные и субъективные признаки соучастия (его отдельных видов) допускают возможность характерного для косвенного умысла психического отношения соучастников к результатам своих действий.

Представляется, что вполне возможен косвенный умысел у организатора, подстрекателя и пособника. Соучастник может организовать преступление, побудить исполнителя на его совершение или оказать ему помощь, не желая этого, но сознательно допуская.

Как отмечалось, о желании наступления общественно опасного последствия как признаке прямого умысла можно говорить, если оно является конечной целью действий виновного, необходимым средством и определенным этапом ее достижения. Поэтому нельзя в этих случаях говорить о соучастии с косвенным умыслом.

В то же время вполне возможен косвенный умысел соучастников по отношению к побочным последствиям своих действий, направленных на достижение иной конечной цели.

Известно, что деятельность человека способна повлечь наступление не только тех последствий, ради которых она осуществляется, но и иных, непредвиденных, ненужных. Эти последствия могут наступить как в предметной сфере, так и в сфере психического состояния субъекта (мотивы) и сознательного поведения других людей, и иметь при этом различное социальное значение (быть общественно полезными или вредными).

Применительно к соучастию это означает, что преступная (и даже непреступная) деятельность одного лица может стать причиной (условием) возникновения одновременно нескольких последствий, в том числе преступной решимости и соответствующей общественно опасной деятельности второго. При этом с точки зрения развития цепи причинности, не имеет значения психическое, интеллектуальное и волевое отношение причинителя к последствиям.

Последнее, однако, небезразлично для обоснования его уголовной ответственности. В частности, необходимо определить, во-первых, может ли вообще лицо реально сознавать факт возникновения или укрепления решимости у другого лица на совершение преступления как побочное последствие собственных действий, направленных на достижение другой цели; во-вторых, может ли соучастник иметь иные цели и намерения, нежели исполнитель.

Нет принципиальных основании отрицать возможность сознания лицом любых побочных последствий своей деятельности в пределах, указанных в законе: их сущности, наиболее важных структурных особенностей и т.п. Иными словами, интеллектуальное отношение лица к побочным последствиям такое же, как и в случаях, когда они являются его прямой целью, необходимым средством или этапом ее достижения.

Далее, если с позиций косвенного умысла рассматривать возможное волевое отношение лица к побочным последствиям, то следует признать, что оно может не желать их наступления, но сознательно допускает это. Такие последствия не вытекают из мотивов действий виновного и не определяются ими. Но хотя они не нужны и он их не желает, виновный не отказывается от совершения своих действий (преступных или непреступных), добиваясь удовлетворения личных интересов за счет интересов общества или отдельных его членов.

Точно также при соучастии не обязательна общность цели и намерений соучастников и исполнителя. Организуя преступление, склоняя к нему исполнителя или помогая в его осуществлении, соучастники нередко действуют по мотивам и преследуют цели, совершенно отличные от мотивов и целей исполнителя.

Приговором Алтайского краевого суда М. была осуждена за подстрекательство к убийству по ст. 17 и п. «А» ст. 102 УК РСФСР. Этим же приговором Е. и В. осуждены по п. «А» ст. 102 УК РСФСР.

М. признана виновной в том, что решив на почве личной неприязни отомстить Т., она в течение месяца спаивала Е. и В. и уговаривала их убить его, обещав за это деньги. В результате Е. и В. совершили преступление.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР признала обвинение М. в подстрекательстве к убийству из корысти правильным, хотя и отметила, что действовала М. из других, нежели исполнители, побуждений [31. С. 4-5].

Практически в ряде случаев бывает сложно правильно определить действительное отношение соучастников к наступившим последствиям. Это особенно характерно для деятельности организатора, в связи с чем, в теории и на практике существуют большие сомнения относительно возможности у него косвенного умысла. При организаторской деятельности такой вопрос вообще не возникает, так как представить себе организатора преступления, не стремящегося к какой-либо четко определенной преступной цели, нельзя.

Представляется, что организатор может действовать с косвенным умыслом. Однако необходимо учитывать, что этот вид умысла возможен у него лишь при наличии определенных условий. Так, совершенно очевидно, что по отношению к преступлению исполнителя, организация которого является целью соучастника, последний может действовать только с прямым умыслом. Практически невозможно организовать такое преступление или руководить его совершением, не воздействуя активно на сознание и волю исполнителей, не добиваясь их определенного поведения, не указывая им пути и средства достижения поставленных целей.

Однако косвенный умысел у организатора возможен по отношению к преступлениям, явившимся побочным результатом его деятельности. Организация преступления, как и другие виды соучастия, может повлечь наступление как желаемых последствий, так и последствий, которые организатору не нужны. Так, прямым следствием его действий может быть совершение исполнителем не только преступления, которое явилось целью организатора, но и преступления, в котором он не был заинтересован. Собственно говоря, все преступления исполнителей, выходившие за рамки организованного, но находящиеся в причинной связи с деятельностью организатора, с его точки зрения являются побочными последствиями, к которым у него возникает различное психическое отношение.

Если, например, организатор, узнав о начавшемся самостоятельном преступлении исполнителей, одобряет их инициативу, принимает на себя руководство, то он подлежит ответственности за организацию (или руководство) с прямым умыслом всей совокупности совершенных ими деяний.

Однако организатор, зная о совершении другого, помимо организованного, преступления (находящегося в причинной связи с деятельностью организатора) и имея возможность предотвратить его, может, тем не менее, сознательно не сделать этого. Подобное психическое отношение не устраняет ответственности лица за организацию всех преступлений, совершенных исполнителем. Однако если одно из них он организует с прямым умыслом, то по отношению к побочным его умысел будет косвенным.

Разработка проблемы косвенного умысла имеет большое практическое значение, особенно для определения объема ответственности организаторов преступных групп и сообществ. Как показывает практика, участники таких групп, используя преимущества сплоченного и организованного коллектива, часто выходят за рамки первоначального плана и совершают деяния, не охватываемые первоначальной целью. При их расследовании, как правило, возникают вопросы о том, знал ли организатор обо всех преступлениях, совершенных группой, а если знал, то, как он относился к этому. В ряде случаев оказывается, что зная об инициативе исполнителей, он относился к ней пассивно.

Практика последовательно идет по пути вменения организатору как основанного, так и побочного результата результатов деятельности. Эта позиция совершенно правильная. Но подобное решение вопроса можно признать обоснованным лишь при условии, если согласиться с возможностью косвенного умысла при организации преступления.

Сказанное полностью относится к соисполнительству. Лица, каждое из которых действует с косвенным умыслом по отношению к побочному результату своих действий, должны быть признаны соисполнителями одного и того же преступления в том случае, если при его совершении реальная обстановка позволяла им совместно и непосредственно выполнять объективную сторону (в том числе путем разделения ролей), а также осознавать оба указанных обстоятельства. Иными словами, наличие косвенного умысла у соисполнителей не является препятствием для формирования в условиях конкретной ситуации необходимых объективных и субъективных признаков. Например, два лица по предварительному сговору снимают верхнюю одежду с пьяного человека и оставляют его на сильном морозе, сознавая, что потерпевший замерзнет. Потерпевший действительно замерзает.

Очевидно, что эти соучастники должны быть признаны соисполнителями кражи личного имущества. Это преступление они совершают с прямым умыслом. Наряду с этим оба осознают, что раздетый ими пьяный человек, оставленный на сильном морозе, должен замерзнуть. Таким образом, у каждого из соучастников имеется косвенный умысел на убийство: смерть потерпевшего не входила в их планы, они не желали ее наступления, однако исходя из реальной обстановки сознательно допускали указанные последствия. Очевидно, также, что смерть потерпевшего в данном случае причинно связана с совместными непосредственными действиями соисполнителей кражи; это обстоятельство сознается ими. Следовательно, указанные соучастники должны быть признаны соисполнителями убийства, совершенного с косвенным умыслом.

Из возможности соисполнительства преступлений с косвенным умыслом исходит Пленум Верховного суда СССР, признавший правильным осуждение Д. и С. по пп. «Б» и «Г» ст. 102 УК РСФСР за умышленное убийство из хулиганских побуждений и с особой жестокостью.

С., Д., Т., Н., А. и другие организовали совместное распитие спиртных напитков. Т., находящейся в сильной степени опьянения, стал требовать у Д. и С. документы. На этой почве между ними произошла ссора. С. и Д., свалив Т. на пол, стали избивать его ногами, обутыми в кирзовые сапоги и металлическими подковами, нанося удары по лицу, шее и верхней части груди. Затем они вынесли его на улицу, бросили в снег и ушли. Через несколько минут Т. умер в результате повреждений в области шеи, головы и от сдавления дыхательных путей.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10