телевизионном экране. Таким образом, кодирование остается для массовой

аудитории не заметным, и у лиц, осуществляющих селекцию и оформление

телеинформации, возникает возможность внушать, то есть активизировать

манипулятивные механизмы.

Свой манипулятивный потенциал телевидение развивает именно за счет того,

что оно искусно скрывает различие между фикцией и реальностью. И именно

поэтому информация преподнесенная из телевизора оказывается куда более

убедительной для публики, чем аргументы теоретического или идеологического

свойства.

Люди, включая телевизор, ожидают в первую очередь развлечений, именно

поэтому телевидение, следуя этим желаниям зрителя, выбирает события с

простой структурой, с конфликтом в центре события, с большой степенью

привязки к той или иной персоне. То, что не попадает в должную схему

телевидением отбрасывается или переводиться на второй план. В результате

действия таких правил политика изображается на телеэкране простым,

незамысловатым делом, которое делается героями дня в мгновение ока.

Телеобразы незаметно создают такое мнение о политике у телезрителя,

которому политика даже если бы хотела не могла следовать.

Основные манипулятивные технологии в системе массовых коммуникаций.

Одним из самых часто встречающихся приемов манипуляции в СМИ является

искажение информации. В то время как Е. Доценко исследует такие конкретные

приемы как подтасовка фактов или смещение по семантическому полю понятия,

С. Кара-Мурза выделяет: фабрикацию фактов, манипулятивную семантику,

упрощение, стереотипизацию. Почти всегда искаженная информация используется

вместе с соответствующим способом подачи. Здесь мы отметим такие приемы как

утверждение, повторение, дробление, срочность, сенсационность, а также

отсутствие альтернативных источников информации (или отсутствие у них

альтернативной информации).

Фабрикация фактов (прямая ложь). И политики, и деятели современной прессы

часто заявляют, что пресса не использует прямой лжи – это и дорого, и

опасно. В разных вариантах повторяется такой афоризм: «Какой смысл лгать,

если того же результата можно добиться, тщательно дозируя правду?». А. Моль

[4] пишет, что искажение реальности достигается чаще через процесс

«кумуляции мелких отклонений, происходящих всегда в одном и том же

направлении, чем решительных, бросающихся в глаза действий. «Honesty is the

best policy» – всегда гораздо выгоднее быть честным, если речь идет о

фактах, чем их сознательно замалчивать». Подчеркивается также, что малые

сдвиги, приводящие к «поляризации» потока сообщений, должны быть ниже

порога семантической восприимчивости среднего получателя (то есть, в

среднем должны не замечаться).

Одно из важнейших правил манипуляции сознанием гласит, что успех зависит от

того, насколько полно удалось изолировать адресата от постороннего влияния.

Идеальной ситуацией для этого была бы тоталитарность воздействия – полное

отсутствие альтернативных, неконтролируемых источников информации и мнения.

Сложность выполнения этого правила прежде всего в том, чтобы создать у

адресата иллюзию независимости, иллюзию плюрализма каналов информации. Для

этого создается видимость многообразия СМИ по типу организаций,

политической окраске, жанрам и стилям – при условии, что реально вся эта

система подчиняется единым главным установкам. Идеальный случай – когда

удается создать (точнее, допустить создание) радикальных оппозиционных

источников информации, которые, однако, ограничивают свою информационную

борьбу с режимом вопросами, которые не затрагивают сути главных программ

манипуляции.

Помимо замалчивания «ненужной» информации и создания таким образом

«виртуальной» реальности вместо отражения действительности, СМИ широко

используют принцип демократии шума – потопление сообщения, которого

невозможно избежать, в хаотическом потоке бессмысленной, пустопорожней

информации. Г. Шиллер [2] пишет: «Подобно тому как реклама мешает

сосредоточиться и лишает весомости прерываемую информацию, новая техника

обработки информации позволяет заполнить эфир потоками никчемной

информации, еще более осложняющей для индивида и без того безнадежные

поиски смысла».

"Язык, как средство вербальной коммуникации, строго нормирован, как в

межличностном, так и в институциональном общении. Современные масс-медиа, с

размахом воспользовавшись свободой слова и ее интерпретациями, коренным

образом изменили общественную культуру языка. Языковая культура

обогатилась, в основном, благодаря использованию СМИ официального языка

сообщения, состоящего из профессиональной лексики политики и мировых

стандартов, взятой на вооружение при освещении актуальных проблем

повседневности. Эта стандартизация языка производится по единому шаблону,

который должен отражать компетентность СМИ, как официального источника

получения информации"[3]. Таким образом, язык масс-медиа превращается в

вещание оракула, язык избранных противопоставляется языку толпы.

С. Кара-Мурза [3] определяет неофициальный язык толпы как «туземный», в

отличие от «правильного» официального языка. По этому поводу он пишет:

«Туземный» язык рождается из личного общения людей, которые излагают свои

мысли – в гуще повседневной жизни. Поэтому он напрямую связан со здравым

смыслом (можно сказать, что голос здравого смысла «говорит на родном

языке»). «Правильный» – это язык диктора, зачитывающего текст, данный ему

редактором, который доработал материал публициста в соответствии с

замечаниями совета директоров. Это безличная риторика, созданная целым

конвейером платных работников. Язык диктора в современном обществе связи со

здравым смыслом не имеет, он несет смыслы, которые закладывают в него те,

кто контролирует средства массовой информации. Люди, которые, сами того не

замечая, начинают сами говорить на таком языке, отрываются от здравого

смысла и становятся легкими объектами манипуляции.

Манипулятивная семантика: изменение смысла слов и понятий. Разновидностью

лжи в прессе является «конструирование» сообщения из обрывков высказывания

или видеоряда. При этом меняется контекст, и из тех же слов создается

совершенно иной смысл. Отдельные «крупицы» сообщения вроде бы ложью не

являются, но то целое, что слепил из них репортер или редактор, может не

иметь с действительностью ничего общего. Сегодня политики и пресса

постоянно меняют смысл слов и правила игры в зависимости от конъюнктуры.

Политические эвфемизмы, маскирующие истинный смысл явлений, создаются и с

помощью терминов. Это специальные слова, имеющие точный смысл, причем

аудитория резко разделяется на тех, кто знает точное значение термина, и на

тех, кто не знает. Но главное, что термины обладают магическим воздействием

на сознание, имея на себе отпечаток авторитета науки.

Упрощение, стереотипизация. Пресса (и вообще СМИ) сыграла важнейшую роль в

процессе «толпообразования» в западном обществе. Человек массы, продукт

мозаичной культуры, был в значительной степени создан прессой. Сами СМИ

быстро стали объектом изучения в социодинамике культуры, и вскоре были

обнаружены и даже математически выражены связи между простотой сообщения и

его восприятием. СМИ, в отличие от высокой культуры, предназначенны именно

для массы. Поэтому в них были установлены жесткие ограничения на сложность

и оригинальность сообщений (даже на длину слов, хотя два-три заумных слова

всегда допускаются в статье в качестве «приправы» – они повышают

привлекательность статьи в силу «гомеопатического» эффекта). В общем, давно

было сформулированно такое правило: «Сообщение всегда должно иметь уровень

понятности, соответствующий коэффициенту интеллектуальности примерно на

десять пунктов ниже среднего коэффициента того социального слоя, на который

рассчитано сообщение»[4].

Под этим эмпирическим правилом лежит психологическое оправдание, согласно

которому человек подсознательно тяготеет к примитивным объяснениям.

Концепцию упрощения выдвинул еще в начале 20-х годов У. Липпман (будущий

«журналист №1» США). Он считал, что процесс восприятия – это всего-навсего

механическая подгонка еще неизвестного явления под устойчивую общую формулу

(стереотип). Поэтому пресса должна произвести стандартизацию явления,

ставшего объектом сообщения. При этом, по его выражению, редактор должен

опираться на стереотипы и рутинные мнения и «безжалостно игнорировать

тонкости». Человек должен воспринимать сообщение без усилий и

безоговорочно, без внутренней борьбы и критического анализа.

Утверждение и повторение. Упрощение позволяет высказывать главную мысль,

которую требуется внушить аудитории, в «краткой, энергичной и впечатляющей

форме» – в форме утверждения. Утверждение в любой речи означает отказ от

обсуждения, поскольку власть человека или идеи, которая может подвергаться

обсуждению, теряет всякое правдоподобие. Это означает также просьбу к

аудитории, к толпе принять идею без обсуждения такой, какой она есть, без

взвешивания всех «за» и «против» и отвечать «да» не раздумывая.

Опираясь на сложившийся в мозаичной культуре тип мышления человека массы,

СМИ в то же время стали важнейшим фактором укрепления этого типа мышления.

Они приучали человека мыслить стереотипами и постепенно снижали

интеллектуальный уровень сообщений так, что превратились в инструмент

оглупления. Этому послужил главный метод закрепления нужных стереотипов в

сознании – повторение.

Повторение придает утверждениям вес дополнительного убеждения и превращает

их в навязчивые идеи. Слыша их вновь и вновь, в различных весиях и по

самому разному поводу, в конце концов начинаешь проникаться ими. Будучи

навязчивой идеей, повторение становится барьером против отличающихся или

противоположных мнений. Таким образом, оно сводит к минимуму рассуждения и

быстро превращает мысль в действие, на которое у массы уже сформировался

условный рефлекс, как у знаменитых собак Павлова… С помощью повторения

мысль отделяется от своего автора. Она превращается в очевидность, не

зависящую от времени, места, личности. Она не является более выражением

человека, который говорит, но становится выражением предмета, о котором он

говорит.

Дробление и срочность. Разделение целостной проблемы на отдельные фрагменты

– так, чтобы читатель или зритель не смог связать их воедино и осмыслить

проблему – одна из особых и важных сторон упрощения. Это – фундаментальный

принцип мозаичной культуры. Дроблению служит множество технических приемов:

статьи в газете разбиваются на части и помещаются на разных страницах,

текст или телепередача разбиваются рекламой.

Г. Шиллер [2] дает описание этой технологии: «Возьмем, например, принцип

составления обычной телевизионной или радиопрограммы или компоновки первой

страницы крупной ежедневной газеты. Общим для всех является полная

разнородность подаваемого материала и абсолютное отрицание взаимосвязи

освещаемых социальных явлений. Дискуссионные программы, преобладающие на

радио и телевидении, представляют собой убедительные образцы фрагментации

как формы подачи материала. Что бы ни было сказано, все полностью

растворяется в последующих рекламных объявлениях, комических трюках,

интимных сценах и сплетнях».

Одним из условий успешной и как бы оправданной фрагментации проблем

является срочность, немедленность информации, придание ей характера

незамедлительности и неотложности сообщения. Это – один из самых главных

принципов американских СМИ. Считается, что нагнетаемое ощущение срочности

резко усиливает их манипулятивные возможности. Ежедневное, а то и ежечасное

обновление информации лишает ее какой-либо постоянной структуры. Человек

просто не имеет времени, чтобы осмыслить и понять сообщения – они

вытесняются другими, еще более новыми.

Г. Шиллер [2] пишет: «Ложное чувство срочности, возникающее в силу упора на

немедленность, создает ощущение необычайной важности предмета информации,

которое также быстро рассеивается. Соответственно ослабевает способность

разграничивать информацию по степени важности. Быстро чередующиеся

сообщения об авиационных катастрофах и наступлении национально-

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5