1.3 Народничество 1870-х годов. Идеология народничества

К началу 70-х гг. в основных чертах оформилась идеология народничества. Народники, вслед за Герценом и Чернышевским, мечтали о переходе к социализму минуя капитализм, с опорой на крестьянскую общину и мелкое артельное производство. В развитии капитализма они видели не прогресс, а упадок. Капитализм, по их мнению, был чужд России и гибелен для нее. Интеллигенция, полагали народники, в долгу перед народом, поскольку и блага жизни, которыми она пользуется, и сама возможность заниматься наукой оплачены страданиями многих людей. Стремление «возвратить долг народу» стало важнейшим побудительным мотивом деятельности народников. Пути «возвращения долга» понимались, однако, по-разному.

Либерально настроенные народники шли на службу в земство, стремясь к облегчению повседневной участи крестьян. Часть либеральных народников – во главе с Н.К. Михайловским – видела главную задачу интеллигенции в том, чтобы внести в крестьянскую среду социалистические идеи, показать крестьянству преимущества коллективного ведения хозяйства. Революционные народники, считая, что «земство бесправно, оно лживая форма, наполненная и постоянно исправляемая рукою деспота», – звали интеллигентную молодежь на путь подготовки революции.

Идеологом бунтарского направления в народничестве стал М.А. Бакунин. Он проповедовал анархизм, то есть отрицание любой формы государства. Любая власть – подавление человеческой свободы. В будущем обществе, утверждал он, не будет никакого государства, люди будут совершенно свободны, а общество будет состоять из самоуправляющихся общин, артелей, народов. Бакунин полагал, что русский крестьянин – «прирожденный социалист». Следовательно, нужно не внушать крестьянам социалистические идеи, а прямо звать их к немедленной революции. Более того, крестьянство готово к бунту, «ничего не стоит поднять любую деревню». Но «отдельные вспышки» недостаточны, хотя и способствуют воспитанию народа. Задача интеллигенции, по его мнению, состояла в организации «живой бунтовской связи между разъединенными общинами».

Вдохновителем пропагандистского направления стал П.Л. Лавров. Он полагал, что революция будет иметь смысл лишь тогда, когда и народ, и сама революционная молодежь будут подготовлены к ней, когда будут усвоены социалистические взгляды. Без этого возможен лишь бунт, сопровождаемый бессмысленным насилием.

Главной задачей интеллигенции Лавров считал длительную социалистическую пропаганду.

Лидером третьего, заговорщического, направления стал П.Н. Ткачев. В отличие от других народников он отвергал принцип «освобождение народа должно быть делом самого народа». По его мнению, сам народ в силу своего невежества и «рабских инстинктов» «не может провести и осуществить идеи социальной революции». Эта задача ложится на плечи «революционного меньшинства», объединенного в конспиративную организацию. Ткачев настаивал на захвате власти и осуществлении революции в самое ближайшее время, поскольку русское самодержавие не имеет опоры. «Не готовить революцию, а делать ее!» – провозглашал Ткачев, предлагая «терроризировать» правительство.

1.4 Революционные кружки 1860–70-х годов

В 1861–1864 наиболее влиятельным тайным обществом Петербурга была первая «Земля и воля». Его члены, вдохновленные идеями А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского, мечтали о создании «условий для революции». Ее они ожидали к 1863 – после завершения подписания уставных грамот крестьянам на землю. Общество, располагавшее полулегальным центром для распространения печатной продукции выработало свою программу. В ней декларировалась передача земли крестьянам за выкуп, замена правительственных чиновников выборными лицами, сокращение расходов на войско и царский двор. Эти программные положения не получили широкой поддержки в народе, и организация самораспустилась, оставшись даже не раскрытой царскими охранительными органами.

Из кружка, примыкавшего к «Земле и воле», в 1863–1866 в Москве выросло тайное революционное общество Н.А. Ишутина, целью которого была подготовка крестьянской революции путем заговора интеллигентских групп. В 1865 входившие в него П.Д. Ермолов, М.Н. Загибалов, Н.П. Странден, Д.А. Юрасов, Д.В. Каракозов, П.Ф. Николаев, В.Н. Шаганов, О.А. Мотков установили связи с петербургским подпольем через И.А. Худякова, а также с польскими революционерами, русской политической эмиграцией и провинциальными кружками в Саратове, Нижнем Новгороде, Калужской губернии и др., привлекая к своей деятельности и полулиберальные элементы. Пытаясь воплотить в жизнь идеи Чернышевского по созданию артелей и мастерских, сделать их первым шагом будущего социалистического преобразования общества, они создали в 1865 в Москве бесплатную школу, переплетную и швейную мастерские, ватную фабрику в Можайском уезде на началах ассоциации, вели переговоры о создании коммуны с рабочими железоделательного Людиновского завода Калужской губернии. Группа Г.А. Лопатина и созданное им «Рублевое общество» наиболее ярко воплотили в своих программах направление пропагандистско-просветительской работы. К началу 1866 в кружке уже существовала жесткая структура – небольшое, но сплоченное центральное руководство, собственно тайное общество и примыкавшие к нему легальные «Общества взаимного вспомоществования». «Ишутинцы» подготавливали побег Чернышевского с каторги, но их успешную деятельность прервало 4 апреля 1866 необъявленное и несогласованное с товарищами покушение одного из членов кружка, Д.В. Каракозова, на императора Александра II. По «делу о цареубийстве» под следствие попало более 2 тыс. народников; из них 36 были приговорены к разным мерам наказания.

В 1869 в Москве и Петербурге начала деятельность организация «Народная расправа». Целью ее была также подготовка «народной мужицкой революции». Люди, вовлеченные в «Народную расправу», оказались жертвами шантажа и интриг ее организатора, Сергея Нечаева, олицетворявшего фанатизм, диктаторство, беспринципность и лживость. Против его методов борьбы публично выступал П.Л. Лавров, доказывая, что «без крайней необходимости никто не имеет права рисковать нравственной чистотой социалистической борьбы, что ни одна лишняя капля крови, ни одно пятно хищнической собственности не должно пасть на знамя борцов социализма». Когда студент И.И. Иванов, сам бывший членом «Народной расправы», выступил против ее руководителя, призывавшего к террору и провокациям для расшатывания режима и приближения светлого будущего, он был обвинен Нечаевым в предательстве и убит. Уголовное преступление раскрыла полиция, организация была разгромлена, сам Нечаев бежал за границу, но был там арестован, выдан российским властям и судим как уголовный преступник.

Хотя после «нечаевского процесса» среди участников движения сохранились отдельные сторонники «крайних методов», все же большинство народников отмежевалось от авантюристов. В противовес беспринципности «нечаевщины» возникли кружки и общества, в которых вопрос революционной этики стал одним из главных. С конца 1860-х в крупных городах России действовало несколько десятков таких кружков. Один из них, созданный С.Л. Перовской, влился в «Большое общество пропаганды», возглавляемое Н.В. Чайковским. В кружке «чайковцев» впервые заявили о себе такие видные деятели как М.А. Натансон, С.М. Кравчинский, П.А. Кропоткин, Ф.В. Волховский, С.С. Синегуб, Н.А. Чарушин и др.

Много читавшие и обсуждавшие труды Бакунина, «чайковцы» считали крестьян «стихийными социалистами», которых осталось только «разбудить» – пробудить в них «социалистические инстинкты», для чего предлагалось вести пропаганду. Слушателями ее должны были стать столичные рабочие-отходники, временами возвращавшиеся из города в свои деревни и села.

В 1872 г. сложился кружок «долгушинцев». В подпольной типографии «долгушинцы» издали несколько прокламаций.

Прокламация «К русскому народу» требовала отменить выкупные платежи, разделить поровну всю землю, уничтожить рекрутчину и паспорта и установить, «чтобы правительство состояло не из одних дворян… а из людей, избранных самим народом; за ними народ будет наблюдать и спрашивать с них отчет и сменять их, когда будет нужно».

Прокламация призывала: «Восстаньте, братья! И праведно будет ваше восстание, и благо будет вам, если вы дружно подымитесь и смело будете стоять за свое правое, святое дело, никому ничего не уступая».

В 1873 г. долгушинцы начали распространять свои прокламации среди крестьян Московской губернии. Они делали это совершенно открыто, без каких-либо предосторожностей. Историки даже предполагают, что они сознательно стремились принести себя в жертву. Практически сразу же последовали аресты. Большинство членов кружка были отправлены на каторгу, причем сам Долгушин – на 10 лет. В 1884 г. он умер в Шлиссельбурге. Деятельность «чайковцев», «долгушинцев» и некоторых других кружков начала 70-х гг. подготовила почву для широкого «хождения в народ».

В 1877 г. народники Я.В. Стефанович и Л.Г. Дейч создали в Чигиринском уезде Киевской губернии тайную организацию крестьян. Они пытались поднять крестьян на бунт, используя подложную царскую грамоту.

В «Тайную дружину» вступили около 3 тыс. крестьян. Восстание намечалось на 1 октября 1877 г., но полиция раскрыла организацию уже в июне. 336 крестьян подверглись суду, 226 были оправданы, 74 получили приговоры различной тяжести; в том числе четверо попали на каторгу. Организаторы заговора сумели бежать из тюрьмы и скрыться. «Принцип стефановического плана – обман народа, хотя бы для его же блага, и поддержание гнусной царской легенды, хотя бы и с революционными целями, – был безусловно отвергнут партией и не имел ни одного подражателя», – писал С.М. Кравчинский.

Хождение в народ

Пропаганда среди городских рабочих казалась многим народникам недостаточной. Молодежь воодушевлялась призывами Герцена, Бакунина, Лаврова – «В народ!».

Уже долгушинцы переходили от пропаганды к прямым попыткам взбунтовать крестьян. Несколько подобных попыток было предпринято в 1872–1873 гг. членами других кружков, в т.ч. «чайковцами». В 1873 г. пропаганду среди крестьян Тверской губернии вели «чайковцы» С.М. Кравчинский и Д.М. Рогачев. Вернувшись, они убеждали единомышленников, что крестьянство готово к революции. Весной и летом 1874 «чайковцы», а вслед за ними и члены других кружков, не ограничившись агитацией среди отходников, отправились сами в деревни Московской, Тверской, Курской и Воронежской губ. Это движение получило наименование «летучей акции», а позже – «первого хождения в народ».

Переходя из деревни в деревню, сотни студентов, гимназистов, молодых интеллигентов, одетых в крестьянскую одежду и пытавшихся разговаривать, как крестьяне, раздавали литературу и убеждали людей, что царизм «более терпеть нельзя». При этом они выражали надежду на то, что власть, «не дожидаясь восстания, решится пойти на самые широкие уступки народу», что бунт «окажется излишним», а потому теперь нужно якобы собрать силы, объединиться, чтобы начать «мирную работу». Но пропагандистов встретил совсем не тот народ, который они представляли, начитавшись книг и брошюр. Крестьяне относились к чужакам настороженно, их призывы расценивали как странные и опасные. К рассказам о «светлом будущем» они относились, по воспоминаниям самих народников, как к сказкам. Н.А. Морозов, в частности, вспоминал, что спрашивал крестьян: «Ведь земля божия? Общая?» – и слышал в ответ: «Божия там, где никто не живет. А где люди – там она человеческая».

«Хождение в народ» охватило 37 губерний. Особенно активно народники действовали в Поволжье, недавно пережившем неурожай и голод.

Среди участников «хождения в народ» преобладали последователи Бакунина, рассчитывавшие на немедленный бунт, но были и сторонники Лаврова. Впрочем, между теми и другими нельзя провести четкой границы: нередко одни и те же люди сочетали в своем сознании пропагандистские и бунтарские взгляды.

Ожидания народников не оправдались. По их облику, по речи, по манерам крестьяне легко угадывали не настоящих мастеровых, а переодетых баринов. Зачем мужик старается одеться барином – понятно. Но барин, переодетый мужиком, вызывал подозрения. Рассуждения о земле крестьяне слушали, как правило, охотно. Но едва речь заходила о бунте против царской власти, их настроение менялось. Ведь крестьянин ждал справедливого земельного передела именно от царя. Раз господа бунтуют против царя – значит, царь-то и хочет землю мужикам отдать, – размышлял крестьянин. Ни призывы народников к бунту, ни их пропагандистские усилия успеха не имели. Большинство участников «хождения в народ» были схвачены самими крестьянами.

По итогам «хождения в народ» в 1877 г. был организован самый крупный в российской истории политический процесс – «процесс 193-х».

Всё время следствия арестованных держали в одиночных камерах. 28 человек были приговорены к каторге на срок от 3 до 10 лет, 32 – к тюремному заключению, 39 – к ссылке. Суд оправдал 90 подсудимых, однако 80 из них были высланы в административном порядке. Большинство участников «хождения в народ» объясняли его провал недостаточным уровнем организации, кратковременностью «летучей пропаганды» и полицейскими преследованиями.

В 1875 г. народнический кружок «москвичей» пытался вести пропаганду среди рабочих Москвы, Тулы, Иваново-Вознесенска. «Москвичи» устроились работать на фабрики, чтобы лучше узнать жизнь рабочих, сблизиться с ними. В уставе кружка говорилось: «В состав управления должны всегда входить члены как из интеллигенции, так и из рабочих». Летом 1875 г. «москвичи» были арестованы. Их судили на «процессе 50-ти» в 1877 г.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7