подобных; имидж - образ «себя», который создает тележурналист,

политический деятель, фотомодель и др.);

4) новые слова подчеркивают изменение социальной роли предмета (офис -

контора, служебное помещение, сбербанк - прежде сберкасса);

5) заимствование новых слов обусловлено влиянием иностранной культуры,

диктуется модой на иностранные слова.

Новая лексика появляется в языке, чтобы обозначить какое-то новое понятие,

явление. Примерами заимствований ХХ века могут служить слова юниор,

перфоманс, пиар, маркетинг, менеджмент и т.п.

Большинство новых слов появилось с развитием науки, техники, культуры,

экономики, производственных отношений. Многие из этих слов прочно входят в

жизнь, утрачивают свою новизну и переходят в активный словарный запас.

Например, в 50-70-е годы появляется много терминов, связанных с развитием

космонавтики: космонавт, космодром, космовидение, телеметрия, космический

корабль и др. Народная речь быстро освоила их, поскольку слова эти

используются постоянно.

Новые слова появляются по-разному: одни создаются по образцу слов, уже имеющихся

в языке, - автолавка, кинопанорама и др.; другие заимствуются

полностью. В третьих, происходят семантические преобразования, так что новое

слово является результатом переносного употребления старого, что увеличивает

его многозначность, обогащая язык. Заимствованные слова могут выполнять не

только номинативную, но и экспрессивную функцию. Некоторые слова от обозначения

предметов, понятий, явлений перешли к их оценке. См., например, переосмысление

слов аутсайдер, бум, нокаут в публицистическом стиле.

По истории заимствования слова можно разделить на два типа. Первый тип -

заимствования относительно старые, связанные с изменением политической и

экономической системы России. Второй тип - заимствования новые, пришедшие

непосредственно в последние годы.

Стали актуальными слова, заимствованные еще задолго до Октябрьской революции и

потерявшие своё значение с установлением советской власти. Таково, например,

слово губернатор (лат. gubernator - рулевой, правитель). В последние

годы оно получило новую жизнь, пополнило список официальных клише:

губернатор Ставропольского Края.

В СМИ часто употребляется заимствованное слово олигарх (от гр.

oligarchia - власть немногих), знакомое нам по учебникам истории древнего мира

(ср. Спартанский олигархический союз) и произведениям классиков

марксизма-ленинизма (ср. финансовая олигархия). Сегодня так называют

крупных отечественных капиталистов, имеющих большое личное влияние на

политический процесс.

Четкое разделить общественно-политическую заимствованную лексику на общественную

и политическую нельзя, т.к. политика проникает во все области социальной

действительности. Тем не менее, можно предложить условную классификацию. Так,

общественной лексикой можно считать слова, описывающие социальные явления, не

входящие непосредственно в политический дискурс: полиция, феминизм, а

политической лексикой – наименования политических идеологий, движений, партий (

либерализм, фашизм, коммунизм, евразийство, национал-патриоты, демократы),

наименования должностей чиновников (президент, губернатор, министр, депутат

), слова, обозначающие реалии технологий политических выборов (электорат,

баллотировать) и т.п.

Обратимся к исследованиям С. Кара-Мурзы. По его словам, из науки в обыденный

язык перешли в огромном количестве слова-штампы, прозрачные, не связанные с

реальной жизнью. Они настолько отвлечены от реальности, что их можно вставить

практически в любой контекст. Важный их признак - кажущаяся «научность». Слова

«коммуникация» вместо старого «общение» или «эмбарго»

вместо «блокада» - вроде бы подкрепляют мысль (даже самую банальную)

авторитетом науки. Подчас кажется, что именно эти слова выражают глубинную суть

нашего мышления. В «приличном обществе» человек обязан их использовать.

Попробовал бы современный журналист выразить мысль обычным живым языком, без

многочисленных штампов, без красивых иноязычных терминов – далеко бы ушла его

статья?

Когда русский человек слышит слова «биржевой делец» или «наемный

убийца», они вызывают в его сознании определённую картинку. Но если ему

сказать «брокер» или «киллер», он воспримет лишь скудный,

лишенный чувства и не пробуждающий ассоциаций смысл. Да и этот смысл он

воспримет отвлечённо. В данном случае, слово – набор букв, а не образ.

В сентябре 1992 г. в России появилось слово «ваучер». История этого слова

поучительна, – как пример использования иноязычных заимствований с тем, чтобы

отвлечь внимание от сути происходящего. Введя «ваучер» в язык реформы, Гайдар

не объяснил ни смысл, ни происхождение слова. А ведь речь шла о документе, с

помощью которого распылялось национальное состояние. В нашей речи оно

отсутствовало, фактически было взято с потолка. Нашлось оно в словаре

американского биржевого жаргона – жаргонное словечко, для которого нет места в

нормальной литературе. А в России оно использовалось, как ключевое понятие для

языка правительства, парламента и прессы. Естественно, так как у этого слова не

было корней в языке, смысл его оставался весьма приблизительным, что позволило

великолепно манипулировать сознанием толпы.

Также мы должны учитывать, к какому читателю обращена та или иная

литературная речь, каков его умственный уровень, какова степень его развития,

образования, начитанности. От этого зависит вопрос о допустимости чужеязычных

терминов в том или ином тексте.

Вспомним начало прошлого века. В памфлете “Шаг вперед, два шага назад” Ленин уже

на первых страницах пользуется такими словами, как дискредитировать,

суверенный, анонс, превалировать, квалифицировать, эвфемистический, и т.д.

Так как статья была предназначена главным образом для читателя с высоким

образовательным цензом, Ленин обильно вводил в ее текст без всякого перевода

на русский язык даже такие слова, как quasi, a priori, credo, versumpft,

pruderie, Zwischenruf, ipso facto

Если же аудиторией Ленина была миллионная деревенская Русь, словарный состав

ленинского языка становился совершенно иным, хотя самый язык оставался тем же

– по сути своей. Из него изгонялись все малопонятные слова, он становился

прост и понятен всем. Отсюда шли требования Владимира Ильича к

“пропагандистам и агитаторам”:

говорить “без книжных слов, просто, по-человечески”,

говорить с крестьянами “не по-книжному, а на понятном мужику языке”

“Для масс надо писать без таких новых терминов, кои требуют особого

объяснения” и.т.д.

1.4 Освоение иноязычных слов русским языком

Теперь обратимся к исследованиям К. И. Чуковского. По его словам, русский язык

осваивает не только полные части речи, но и суффиксы, и окончания. В настоящее

время окончания ация, изм и ист ощущаются нами как русские:

очень уж легко и свободно стали они сочетаться с чисто русскими коренными

словами - с такими, как, например, служба, связь, значок и д. р., отчего

появились прежде немыслимые формы слов: связист, службист, значкист.

Русские люди мало-помалу привыкли считать суффикс ист не чужим, а своим,

таким же, как тель или чик в словах извозчик, служитель

и пр.

Даже древнее русское слово баян и то получило в народе суффикс ист: баянист.

Обрусел суффикс изм. Вспомним: мещанизм, царизм. Академик В.В.

Виноградов указывает, что в современном языке этот суффикс “широко

употребляется в сочетании с русскими основами, иногда даже яркой разговорной

окраски: хвостизм, наплевизм”.

Или вспомним, например, иностранный суффикс тори (я) в таких словах, как

оратория, лаборатория, консерватория, обсерватория и т.д. и т.д. Этот

суффикс, крепко припаянный к иностранным корням, настолько обрусел в последнее

время, что стал легко сочетаться с исконно русскими, славянскими корнями.

В этом и сказывается подлинная мощь языка. Истинно сильный живой язык

творчески преображает заимствованные речения, самовластно подчиняя своей

собственной воле, своим собственным эстетическим вкусам и требованиям,

благодаря чему слова приобретают новую экспрессивную форму, какой не имели в

родном языке.

В пятидесятые годы прошлого века в язык пришло слово стиляга. Как

создалось в нашем языке это слово? Взяли древнегреческое, давно обруселое

стиль и прибавили к нему один из самых выразительных русских суффиксов:

яг(а). Этот суффикс далеко не всегда передает в русской речи экспрессию

морального осуждения, презрения. Кроме сутяги, бродяги, есть

миляга, работяга и бедняга. Но здесь этот суффикс становится в ряд с

неодобрительными ыга, юга, уга и пр., что сближает стилягу с

такими словами, как прощелыга, подлюга, ворюга, хапуга, выжига

Или слово интеллигенция. Казалось бы, латинское его происхождение

бесспорно. Между тем оно изобретено русскими (в 70-х годах) для обозначения

чисто русской социальной прослойки, совершенно неведомой Западу, ибо

интеллигентом в те давние годы назывался не всякий работник умственного труда,

а только такой, быт и убеждения которого были окрашены идеей служения народу.

Иностранные авторы, когда пишут о нем, вынуждены переводить его с русского:

“intelligentsia”. “Интеллиджентсия”, - говорят англичане, взявшие это слово у

нас. Мы, подлинные создатели этого слова, распоряжаемся им как своим, при

помощи русских окончаний и суффиксов: интеллигентский, интеллигентность,

интеллигентщина, интеллигентничать, полуинтеллигент.

Или слово шеф – иностранное до последней фонемы. Оно даже не слишком-то

ладит с нашей русской фонетикой. Но можно ли говорить, что мы пассивно ввели

его в свой лексикон, если нами созданы такие чисто русские формы, как

шефство, шефствовать, шефский, подшефный и пр.?

Итак, никто из нас не может сказать, что он за иноязычные слова или против. В

иных случаях за, в иных случаях против. Нельзя не учитывать контекста. Все

зависит от того, где, когда, при каких обстоятельствах и с каким собеседником

ведется наш литературный разговор.

Конечно, существуют невежды, употребляющие иностранные слова невпопад, без

всякой нужды. Их язык порождает перлы вроде:

- с апогеем рассказывал.

- Он говорил с экспромта.

Он тут разводил метафизику, что план нереален.

- Роспись на пролонгированных подписантах.

Поэтому вопрос о лексических нормах употребления иноязычных слов связывается

с вопросом о стилистических нормах их использования, то есть с вопросом о

том, в каком именно стиле литературного языка целесообразно и нужно применить

тот или иной “варваризм”.

Проанализировав факты и ознакомившись с литературой, посвященной вопросу

иноязычных заимствований, можно сделать вполне определенный вывод. Из всего

многообразия заимствованных слов, по-настоящему вошедшими в язык можно

назвать только те, которые освоены народной лексикой.

ГЛАВА 2

2.1 Анализ употребления иноязычных заимствований в текстах СМИ

Анализируя современную прессу, нетрудно заметить, что проблема иноязычных

заимствований в СМИ актуальна, как никогда. Газетные статьи зачастую пишутся

«птичьим» языком – красивым, но абсолютно непонятным. Наша цель - выяснить,

насколько допустимо использовать заимствованные слова в текстах СМИ.

Среди заимствованных слов есть слова, являющиеся достаточно старыми

заимствованиями, но актуализированные в последнее десятилетие ХХ века и

приобретшие новые значения или оттенки значений.

Слово олигарх (Комсомольская Правда , 22.01.03, среда) - представитель

крупного капитала, имеющий серьезное влияние на власть, политику и экономику

страны. Ранее это слово не употреблялось за пределами работ по истории

древнего мира, где обозначало каждого из соправителей древней Спарты в

отдельности. Предположим, что употребляемое в последние годы в прессе слово

олигарх (например: "КП РФ выступала от имени не столько представителей

коммунистической идеологии, сколько электората, протестовавшего против

засилья олигархов..."; "Российская газета", 23.06.2002), строго говоря, не

является результатом развития дополнительного значения у слова олигарх,

означающего спартанского правителя, а образовано от слова олигархия в

словосочетании финансовая олигархия - политическое и экономическое господство

кучки эксплуататоров-финансистов. Словосочетание это присутствовало почти в

любом советском учебнике по новой истории, основам государства и права,

политической экономии, однако в выделении специального слова для обозначения

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6