его семье и родне.

Понятие об объектах преступления в праве Московского государства,

сравнительно с правом Русской Правды и судных грамот, изменяется:

уголовный закон защищает ни одни права физических лиц, но и защищает

строй, установленный государством, то есть объектами преступления

Соборное Уложение считало Церковь (преступления против религии впервые

включены в светское законодательство и сразу же поставлены на первое

место), государство, семью, личность, имущество и нравственность (имеется

ввиду непочитание детьми родителей, отказ содержать престарелых

родителей, сводничество, “блуд” жены).

Система преступлений включает в себя:

1) Преступления против религии и Церкви

Хотя Московское государство приняло в значительной степени

теократический характер, но по сравнению его с современными католическими

и протестантскими государствами, отличается меньшим вмешательством в дело

веры. По крайней мере, преступления против веры, совсем не упоминаемые в

Судебниках, отмечаются лишь в Уложении царя Алексея Михайловича с

осторожной краткостью.

- Богохульство. Квалификацией состава этого преступления

рассматривается не только как оскорблением словом Бога, но главным

образом как неверие, отрицание его существования, что считалось

посягательством на основы христианского вероучения. Так же воспрещалась

хула на христианскую святыню: Христа, Святую Богородицу, святой крест и

святых. Виновные наказывались смертной казнью через сожжение: ”А будет

кто имноверцы, какия ни буди веры или русский человек, возложит хулу на

Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую

Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или

на святых его угодников и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да

будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив казнити,

зжечь.” [8].

- Совращение (именно в мусульманскую веру – обрезание) из

православия, “насильством” или по согласию – “обманом” безразлично ведет

совратителя к смертной казни через сожжение. Закон умалчивает о

совращение в другие нехристианские религии (буддизм, иудейство), конечно,

потому что не предвидел практической возможности подобных случаев; но о

совращении в другие христианские вероисповедания он мог умолчать

намеренно; между тем практика распространяла применение этой статьи и на

последний род деяний. Вероотступничество не подлежит уголовному суду

государства, совращенный отдается на суд церкви.

- Насильственное обращение в православие не предусматривается в

кодексах, но определяется в наказах воеводам (Астраханским 1628 г.):

“наказати всякими мерами и накрепко с угрозами, чтобы тайно в неволю не

крестили”. В этом выразился остаток древней русской веротерпимости,

которая постепенно ослабевала в Московском государстве, но

поддерживалась и тогда порядком вещей: огромная масса подданных

принадлежала к нехристианским религиям [9].

- Чародейство, которое особенно приковывало внимание в 1-ом периоде (в

церковных уставах и практике), теперь не так не интересовало государство;

впрочем, постановления Стоглава об этом были выделены особым указом: “… к

волхвам бы и к чародеям и к звездочетцам волхвовати не ходили”, под

неопределенной угрозой великой царской опалы и ответственности перед

духовным судом (указ 1552 года). Это постановление не принято в Уложении

1649 года. По мере удаления от времен язычества, ослабляется внимание к

преступлениям подобного рода; в Московскую эпоху практика фиксирует

незначительное количество случаев уголовного преследования волшебства

сравнительно с современной практикой в Западной Европе. Это объясняется

тем, что ослабление языческих верований, мысль о волшебстве направляется

на успехи научных знаний и изобретений, которых у нас в то время вовсе не

было.

- Ереси и расколы так же не входят в круг предметов уголовного

законодательства (в Уложении); но практика с XV века заинтересована ими

гораздо больше ереси стригольников и жидовствующих, подрывавших глубокие

основы христианства. Церковная власть (Геннадий Новгородский и Иосиф

Волоцкий) обвиняла светскую в прослаблении еретикам и указывала на пример

испанской инквизиции; но Иоанн III был осторожен и долго не вмешивался в

вопросы совести, пока собор 1504 года не вынудил его прибегнуть к казням

(сожжению, урезанию языка, заточению). Последующие преследования еретиков

(мнимых и действительных) объясняются иногда сторонними мотивами

(заточение Максима Грека при Василии Иоанновиче). Самое активное участие

светская власть принимает в деле раскола XVII века, очевидно по его связи

с вопросами государственного характера. Фактическое преследование раскола

узаконено статьями 1685 года: за участие в расколе – ссылка, за его

распространение – смертная казнь, за укрывательство раскольников,

передачу их писем – кнут и ссылка.

- Нарушение церковной литургии во время службы наказывалось смертью;

это не только преступление против церковного благочиния, но и проявление

неверующего фанатизма. Этим можно объяснить строгость наказания

сравнительно с деянием, определяемым в Уложении (гл. I ст. 3), именно

оскорбление священника в церкви и как последствие – произведенный

“мятеж”, то есть тот же перерыв богослужения, карается лишь торговой

казнью; в последнем преступлении объект сложный (против церкви и против

чести частных лиц).

- Кража церковного имущества наказывалась смертью, и имение вора

отдавалось церкви (“А церковных татей казнить смертью же безо всякого

милосердия, а животы их отдавати в церковныя татьбы“) [10].

2) Государственные преступления

Что касается политических преступлений, то в судебниках отмечаются

только два вида: крамола (верховная измена, хотя крамольниками называются

иногда и ябедники, см. указ от 9 октября 1582 года) и земская измена (в

форме сдачи города неприятелю: Судебник 1497 г., статья 9; Судебник 1550

г. статья 61). В тоже время практика, особенно в эпоху Ивана IV, знала и

карала все виды деяний этого рода. Царствования Ивана Грозного и Бориса

Годунова представляли самую плодородную почву для практического развития

учения о политических преступлениях. Уложение точно определяет виды

политических преступлений. Государственная измена состояла в

оскорблении царя и в бунте. Злой умысел на царя, на государство, измена,

порицание царских намерений, выезд за границу для измены,

подстрекательство к бунтам и смутам, - все это считалось государственной

изменой и наказывалось смертной казнью. Неопределенность определения

государственной измены имело серьезные последствия: самый небольшой

проступок мог быть отнесен к категории государственных преступлений и

влек за собой смертную казнь.

3) Преступления против порядка управления

Появление группы преступлений против порядка управления связано с

общими процессами государственной централизации. Бунт против

административных властей сравнен с верховной изменой, в частности к этому

разряду отнесены нарушения карантинных постановлений и устава о проезжих

грамотах (Уложение VI. 4). Но законодательство больше интересовалось

преступлениями против финансовых прав государства. Известное еще

церковному законодательству корчемство запрещалось Стоглавом, а Соборное

Уложение предусматривало уголовную ответственность не только незаконных

изготовителей и продавцов вина, но и для его потребителей (“питухов”).

Наказание постепенно ужесточается, в случае повтора преступления, и так

до 4-х раз (когда, наконец, следовала ссылка в дальние города и

конфискация имущества). В XVII веке, с запрещением ввоза некоторых

товаров (“заповедных”), появляется понятие контрабанды; так запрещено

было вывозить за рубеж соль, лен, сало и др. под угрозой смертной казни

(Указ 1662 г. и 1681 г.) [11].

Одним из наиболее серьезных правонарушений было фальшивомонетчество

– деяние, направленное против денежной монополии государства. Памятники 1-

го периода не знают такого преступления, так как орудиями обращения были

металлы по весу, осуществлялся лишь особый надзор государства за частными

производителями денег, которые подвергались наказанию только за выпуск

монет ниже установленной пробы. Исключительное производство монеты

государством устанавливается лишь в XVI веке, и с этого же времени

начинается практическое преследование о подделке монеты: при великом

князе Василии Иоанновиче (1533 г.) “казнили многих людей в деньгах, а

казнь была – олово лили в рот, да руки секли”[12]. Михаил Федорович

смягчил наказание, установив, вместо залития горла расплавленным

металлом, вечное тюремное заключение; но подделка монеты резко

увеличилась, и царь в 1637 году восстановил смертную казнь в прежней

форме “для пущих воров” (главных виновников) и простую для пособников,

укрывателей и сбытчиков. При Алексее Михайловиче пособников карали

различно: отсечением руки, урезанием ноздрей. В 1654 году и последующих

годах неудачные финансовые меры правительства (уменьшение веса серебряной

монеты и выпуск медной) вызвали массу преступлений; в числе

фальшивомонетчиков были и высшие правительственные лица, и казенные

денежные мастера, и простые граждане: в течение 9-ти лет было наказано

22 тысячи человек. Это привело к изданию полного и точного закона о

подделке монеты 1661года. К подобному роду преступлений относятся:

выделка монеты, равной по качеству с казенной, частными лицами;

посеребрение медной монеты для обмана и, наконец, выделка монеты низшего

качества. Во-первых, закон 1661 года различает между преступниками

главных виновников, именно подделывателей, доставителей металла,

сбытчиков и пристанодержателей, и, во-вторых, пособников и покушавшихся.

Первых он карает усечением левой руки, вторых – отсечением двух пальцев

на той же руке. В последствии эти казни заменялись: в 1663 г. ссылкой в

Сибирь и членовредительным наказанием высшей степени, то есть отсечением

руки и обеих ног для главных виновников (Указ 1672 года).

Подделка документов, печатей и подписей наказывалась смертью (гл.

IV ст.1. "Будет кто грамоту от государя напишет сам себе воровски, или в

подлинной государевой грамоте и в иных каких приказных письмах что

приправит своим вымыслом мимо государева указу и боярского приговору,

или думных приказных людей и подъячески руки подпишет, или зделает у

себя печать такову, какова государева печать, и такова за такия вины по

сыску казнити смертью") [13]. Нарушение клятвы подвергалось кнуту,

"поторгам по три дни", годичному тюремному заключению, и лишению чести.

Самоуправство строго запрещалось ("А будет кто у кого и насильсвом

землю хлебом посеет, и ему земли искати судом, а собою не управлятися, и

хлеба с поля без указу не свозити, и животиною не толочити и не травити")

[14].

4) Должностные преступления

В эпоху кормления не было такой необходимости для образования

понятия об этих преступлениях; “обида”, причиняемая наместниками, могла

возбудить лишь частный иск первых против последних. Однако преступления

этого рода проникают в законодательство уже в эпоху судебников. Среди них

на первом месте стояло лихоимство. Лихоимец (человек, нарушивший

установленный порядок судопроизводства) из Думских людей (заседавшие в

Боярской думе, к "думским чинам" принадлежали бояре, окольные и думные

дворяне) подвергались лишению чести и денежной пени; лихоимец не из

думных людей, наказывались телесно, кнутом (гл. X ст. 5 "А будет

который боярин или окольничий, или думной человек, или иной какой судья,

истца или ответчика по посулом, или по дружбе, или по недружбе правого

обвинит, а виновного оправит, а сыщется про то допряма, и на тех

судьях, взяти исцов иск втрое, и отдати исцу, да и пошлины и пересуд и

правой десяток взяти на государя на них же. Да за ту же вину у боярина,

и у окольничего у думного человека отняти честь. А будет, который судья

такую неправду учинит не из думских людей, и тем учинити торговая казнь,

и въпредь у дела не быти." ).

Независимо от лихоимства складывается понятие о следующих

преступлениях: умышленное неправосудие вследствие мести или дружбы

Страницы: 1, 2, 3, 4