(Судебник 1497г., статья 1); отказ в правосудии (Судебник 1550 г., статья

7). Соборное Уложение дополняло эту группу статьями о волоките, нарушении

порядка судопроизводства и использовании труда подсудимых в хозяйстве

судьи.

Посул (плата судье или правителю от заинтересованных лиц) был

сначала дозволен. Нормирование размеров посулов превращало излишки в

предмет лихоимства, и посул превращался во взятку. Запрет взимания тайных

посулов содержался в Псковской судной грамоте. Судебник 1550 года

связывал с получением посула вынесение не правосудного решения судом, за

что предусматривалось уголовное наказание. Нарушителя подвергали

телесному наказанию, навязывая ему при этом на шею кошелек или соленую

рыбу, то есть ту вещь, которая является взяткой. Подобным же образом это

рассматривает и Уложение (гл. X. ст. 5-8).

Из преступлений, вводящих судебную власть в заблуждение и ведущих к

неправильным решениям, лжеприсяга занимает в Московском праве высшее

место. Понятие о ней, как о преступлении, не могло образоваться в 1-й

период, когда присягали стороны и их послухи, прибегая к суду Божьему –

безапелляционному и не допускающему проверки. В XVI веке, когда

послушество обратилось в простое свидетельское наказание, стало возможным

принесение лживой присяги. В постановлениях Стоглава и Соборного Уложения

она имеет двойственный объект, как преступление против религии и

государственной судебной власти; в Уложении эта двойственность выразилась

в противоречащих постановлениях двух глав кодекса (XIV и X); В одной из

них выписывается постановление кормичей книги Василия Васильевича, в

которых за лжеприсягу полагаются церковные епитимии (“два лета да

плачется, три лета да послушает святого писания”)[15]. Напротив, в другой

главе московский закон дает свое простое определение: “бить его кнутом по

торгам, посадить его в тюрьму на год” и лишить права исков.

Лжесвидетельство (без присяги) признано даже деянием преступным (Судебник

1550 г., статья 99). Уложение еще усиливает эти наказания (X. 162, XXI.

36). К тому же разряду относится ябедничество, которое в судебниках стоит

в одной категории с убийством и разбоем (Судебник 1497г., статья 8;

Судебник 1550 г., статья 59 – добавляет сюда еще подписку). Субъектами

этого преступления могли быть как сами истцы, так в особенности их

поверенные; последние явились причиной создания указа от 12 марта 1582

года, в котором преступники этого разряда разделяются на ябедников,

крамольников и составщиков (то есть лживых обвинителей в частном

преступлении, и составителей лживых гражданских исков). Закон в некоторых

из них применяет те же наказания, каким подвергся бы ложно обвиненный

ими. Объект преступления ябедничества довольно сложный: кроме главного

предмета (против судебной власти: “казнити смертью для того: в жалобнице

и в суде не лай”), ябедничество имеет и другой объект – права частных

лиц, ложно обвиняемых: “а будет лаял кого…,а не докажет, чим лаял, ино

его бив кнутьем, доправити безчестье без суда”. Особенный вид

преступления того же порядка – подмет поличного с целью обвинить

невиновного в татьбе [16].

К преступлениям против правосудия относится: подача ложной жалобы

на должностное лицо, побег от судебного пристава, сопротивление при

изъятии поличного, неявка ответчика в суд.

Что касается злоупотреблений администрации, то наказуемость их

определена лишь в Уложении (гл. X ст.150): если “приказные люди учнут …

людям чинить продажи и убытки”, то следует денежное удовлетворение истцов

и пеня.

Воинские преступления. К группе воинских преступлений относились:

самовольное оставление службы (часто – посул), “наезды”, потравы посевов

ратными людьми, насилие по отношению к мирному населению, кража оружия,

уклонение от воинских смотров и т. д. Соборное Уложение впервые ввело

понятие “дезертирство” и положило начало систематизации воинских

преступлений. Особыми субъектами в этой группе преступлений были сборщики

и “окладчики”, то есть лица ответственные за проведение мобилизации.

Тяжесть наказаний за воинские преступления усугублялась в обстановке

боевых действий.

5) Преступления против личности

Преступления против личности включали большую группу составов, среди

которых были убийство, нанесение телесных повреждений, побои и

оскорбления. Права всех частных лиц пользуются равной защитой уголовного

закона. Различие тяжести взысканий общественному состоянию потерпевших

удерживалось только в преступлениях против чести, здоровья. Личное право

холопов и крестьян (прикрепленных) признано самостоятельным объектом

преступления (некоторые ограничения равенства уголовной защиты,

отмеченные в первом периоде, теперь исчезают): сам господин не может

убить своего холопа даже в том случае, если холоп попадется в разбое

(Уложение XXII.79). Убийство чужих крестьян наказывается независимо от

частного вознаграждения (Уложение XXI.71).

- Преступления против жизни мало-помалу отделяются от имущественных

преступлений, а именно убийство от разбоя; в судебниках душегубство и

разбой являлись самостоятельными и раздельными преступлениями: “а на

кого доведут татьбу или душегубство, или иное какое лихое дело, оприч

разбоя” (Судебник 1550г.,60).В Уложении появляется определение

квалифицированных видов убийства; лишение жизни может быть более или

менее тяжким преступлением, смотря в каких отношениях, состоял убийца и

жертва. Из отношений родства и служебной зависимости римское право

создало понятие “parricidium”,что через немецкое право перешло в

литовский статут, а оттуда в Уложение 1649 г., но по литовскому статуту,

из этих отношений возникают более тяжкие виды убийства; по Уложению же,

семейные отношения убийцы и жертвы могут быть причиной и уменьшения

наказания за убийство [17]. В XVI веке наряду с понятием “неумышленное

убийство”, которое было известно еще в Русской Правде, появилось понятие

“случайное убийство”, не влекшее за собой ответственности. В Судебнике

1497г. вводится понятие “государский убойца”. В XVI веке убийство в

законодательстве уже отделено от разбоя, но в практике Разбойного приказа

оба состава все еще проходили вместе. Их окончательную дифференциацию

осуществило только Соборное Уложение. Оно разрабатывает систему

признаков, квалифицирующих убийство, включив в нее убийство женой мужа

(карается страшной казнью – зарытием живой в землю) [18]; а женоубийство

вовсе не отмечается, как особый вид (из практики видно, что оно

наказывалось иногда мягче, чем убийство постороннего человека).

Отцеубийство карается смертью “безо всякой пощады”. Убийство детей

никогда не наказывалось смертью, виновный сажался в тюрьму на год и потом

подвергался публичному церковному покаянию. Но “детоубийство” в узком

смысле, то есть убийство матерью незаконнорожденного ребенка, карается

смертью.

Убийство господина слугой еще в Судебниках отмечается, как

тягчайшее деяние, наравне с государственной изменой; по Уложению даже

покушение на такое убийство наказывается отсечением руки (гл. XXII ст. 8-

9). Из этого видно, что ужесточение и смягчение тяжести одного и того же

преступления основано не на субъективных мотивах, а на стремлении закона

поддержать установленный гражданский порядок (родительскую власть, власть

мужа и власть господина). На этом основании соучастие в отцеубийстве и

мужеубийстве посторонних лиц наказывается наравне с главным виновником.

Убийство совершенное неумышленно, нечаянно и при самообороне не

считалось преступлением и не наказывалось (Уложение XXII.20. "А будет

кто, стреляющий ис пищали, или из лука по звери, или по птице, или по

премете, и стрела или пулька вспловет, и убьет кого за горою, или за

городью,...., что такое убийство учинялось не нарочно, без умышления, и

за такое убийство никакого смертию не казнити, и в тюрьму не сажати

потому, что такое дело учиниться грешным делом без умышления ").

К группе умышленных убийств Уложение относило преступления,

совершенные “насильством, скопом и заговором”, что рассматривалось как

отягчающие обстоятельства.

Уложение дифференцирует убийства на хитростные и бесхитростные.

Последние (случайные, “совершенные грешным делом”) наказанию не

подлежали. Следует отметить, что грань между неосторожностью и

случайностью оставалась размытой.

- Преступления против здоровья. В Русской Правде разряд преступлений

против здоровья колебался между преступлениями против жизни (причинение

увечья) и преступлениями против чести (легкие побои). В московском праве

нанесение увечья вполне выделяется из разряда преступлений против жизни,

но зато в Судебнике 1550 г. (статья 26) смешивается с преступлением

против чести (“смотря по человеку и по увечью”). Очевидно, что

сохраняется еще остаток древнего взгляда на увечье, как на умаление прав.

Уложение сформулировало особый состав, называя его “мучительное

поругательство” (носа, уха, ноги, руки, выкалывание глаза), за которое

кроме штрафа полагалось нанесение аналогичного увечья (“принцип

талиона”). Нанесение ран и тяжких побоев теперь отделяется от

преступлений против чести и имущественных прав (Уложение гл. XXII ст. 10-

12), именно бесчестье сливается, в свою очередь, с тяжкими побоями, но не

с увечьем. Низший вид преступлений против здоровья, легкие побои, не

упоминается в Уложении и, по всей вероятности, сливается еще с

преступлением против чести.

- Преступления против нравственности в светских законодательных

памятниках Московского периода открывается довольно верный взгляд на

преступления этого рода, наказуемой безнравственностью признана

общественная, именно: в эпоху судебников – азартная игра и общественный

разврат (содержание притонов), в Уложении запрещается сводничество

(ст.XXII, гл.25), но косвенно и блуд. Еще в уставных грамотах запрещалось

скоморошество, как из целей охраны нравственности, так и из соблюдения

полицейского порядка. В законах, подтверждающих церковные постановления,

круг запрещенных деяний этого рода на божбу, брань “непотребными” словами

(Указ 1552 года). Запрещалось табакокурение под угрозой кнута, урезания

ноздрей и ссылки (Уложение гл.XXV,статьи 11 и 16).

Оскорбление женщины признавалось квалифицированным (тягчайшим) видом

преступлений против чести: за оскорбление жены взыскивался штраф вдвое

против оклада мужа; за оскорбление дочери-девицы – вчетверо (тогда как за

оскорбление несовершеннолетнего сына – только в половину). Первоначально

из оскорбления не выделялась клевета, как особый вид, причина этого в

том, что понятие клеветы входило в понятие “ябедничества”, важным

считалось не обвинение кого-либо в противозаконных и постыдных деяниях

перед обществом, а лживое обвинение перед судебной властью. В Уложении

понятие клеветы существует, но только как квалифицированный вид

бесчестья, при чем “безчестье” (штраф) взыскивалось двойное. К составу

этого преступления относился не только упрек в постыдных действиях самого

оскорбляемого, но и упрек в незаконности происхождения, в развратной

жизни жены и т.д. Закон допускает проверку предоставленных суду обвинений

и наказывал оскорбителя лишь в том случае, если бы обвинение оказалось

лживым (Уложенное X. 280).

6) Имущественные преступления

В имущественных преступлениях Соборное Уложение 1649 года обращает

особое внимание, на похищения разделяя их на разбой (совершаемый в виде

промысла), татьбу (кражу) и мошенничество (хищение, связанное с

обманом, но без насилия). Татьба была простая и квалифицированная

(церковная, на службе, конокрадство, совершенная в государственном

дворе, кража овощей из огорода и рыбы из садка). За первый разбой

виновный лишался правого уха, сажался на три года в тюрьму и потом

ссылался на Украину (гл. XXI. ст.16. "... у таго разбойника за первой

разбой после пытки отрезать правое ухо, а в тюрьме сидеть три годы, а

животы его дати в выти исцом, а ис тюрьмы выимая его, посылати в

кайдалах работати всякое изделье, где государь укажет. А как он в тюрьме

три годы отсидит, послати в Украинные городы... "). За второй разбой он

лишался жизни (гл. XXI ст. 17. " А будет разбойника поймают на разборе

Страницы: 1, 2, 3, 4