p align="left"> Но и в последующий период, когда уже не утверждалось, что судебно-меди-цинский эксперт -- это судья фактов, процессуальный порядок проведения экспертизы отразил в себе взгляд на судебно-медицинскую экспертизу как на элемент, состав-ную часть осмотра. Так, УПК РСФСР 1922 г. Постановление ВЦИК от 25.05.1922 «Об уголовно-процессуальном кодексе» (вместе с «Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР») / СУ РСФСР, 1922, № 20 - 21, ст. 230. устанавливал, что лицо, вызываемое в качестве эксперта, обязано явиться, участвовать в осмотрах и освидетельствова-ниях и давать заключение (ст. 68). Отсюда вытекает, что заключения давались в результате осмотра или освидетельствования, проводимого экспертом. В другом месте Кодекса говорилось, что протоколы вскрытия и медицинского освидетельство-вания составляются врачом и подписываются следователем (ст. 198). Из этого выте-кало, что осмотр и вскрытие, а также медицинское освидетельствование -- это уже не следственное, а экспертное действие. По-видимому, заключение судебно-медицин-ского эксперта должно было следовать после протокола. По УПК РСФСР 1922 г. судебно-медицинская экспертиза, не связанная с осмотром или освидетельствованием, проводилась в форме допроса эксперта. По окончании экспертизы составлялся протокол допроса эксперта. Указание на процеду-ру получения заключения эксперта в законе отсутствовало. Данные предписания представляют собой остатки взглядов на эксперта как на свидетеля,6 нашедших от-ражение в Уставе 1864 г., а еще ранее -- в Своде законов Российской империи (т. XV). Аналогичная трактовка этих положений сохранилась и в УПК РСФСР 1923 г. Постановление ВЦИК от 15.02.1923 «Об уголовно-процессуальном кодексе» (вместе с «Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР») / СУ РСФСР, 1923, № 7, ст. 106.. Из вышеизложенного можно сделать вывод, что судебно-медицинская эксперти-за не была окончательно отделена в этих законодательных актах от следственного осмотра, и, кроме того, закреплялся взгляд на эксперта как на свидетеля особого рода. В полном соответствии со взглядом на обязательность заключения экспертов первые положения (1919 и 1921 гг.) предоставляли судебно-медицинским экспертам широкие полномочия по сбору необходимой информации, в частности, право требо-вать представления относящихся к данному случаю документов, переписки и вещест-венных доказательств, участвовать в производстве осмотров и принятии других мер, хотя этих полномочий в УПК 1922 и 1923 гг. и в последующих положениях и инструкциях о производстве судебно-медицинской экспертизы в СССР уже не было. Важным этапом нормативной регламентации судебно-медицинской экспертизы в СССР стало Положение о производстве судебно-медицинской экспертизы от 16 фев-раля 1934 г. Оно во многом сохранило идею обязательности заключения эксперта. Согласно п. 6 этого Положения, органы, недовольные заключением экспертизы, мог-ли запросить заключение вышестоящей судебно-медицинской инстанции, а ее заклю-чение могло быть опротестовано перед Главным инспектором судебно-медицинской экспертизы Наркомздрава СССР (третья инстанция) Его решение являлось окон-чательным. Рассматриваемое Положение уже не считало эксперта научным судьей факта. Подчеркивалось, что заключения экспертов «приобретают силу и значение, опреде-ляемые процессуальными нормами» (п. 3). Важным новшеством здесь являлось указание па то, что судебно-медицинские экспертизы проводятся по требованию органов расследования, суда, учреждений и организаций, а также отдельных граждан (частных лиц) (п. 5). Здесь же сформиро-валось положение о том, что экспертизу вправе назначать только государственный орган, ведущий производство по делу. В «Положениях» и «Инструкциях» 1921, 1924, 1952 и 1978 гг. сохранилась обя-занность судебно-медицинского эксперта заявить суду о неправильном истолковании заключения эксперта (в «Положении» 1921 г. -- после судебных прений; в «Положе-нии» 1934 г. -- в любой стадии; в «Инструкции» 1952 г. -- без указания стадии; в «Инструкции» 1978 г. -- в рамках судебного следствия). Категоричность данного требования убывает по мере отказа от взгляда на эксперта как на «научного судью факта». Принятая в 1952 г. «Инструкция о производстве судебно-медицинской экспер-тизы в СССР» содержала в п. 2 указание на то, что судебно-медицинская экспертиза во всех случаях производится только по предложению следственных и судебных органов. Это положение было шагом вперед по сравнению с предыдущими норма-тивно-правовыми актами, в которых упоминалось лишь об обязанностях эксперта явиться по вызову следователя и суда, участвовать в осмотрах и освидетельствова-ниях, но ничего не говорилось о таком юридическом основании проведения экспер-тизы, как акт ее назначения Нечеткость нормативного определения правовых оснований проведения экспер-тизы в «Инструкции» 1952 г. играла весьма отрицательную роль. Так, указание в «Инструкции» на то, что экспертиза проводится по предложению соответствующих органов, стирало всякую грань между экспертизой как процессуальным институтом и другими исследованиями, проводимыми судебно-медицинскими экспертами (без вы-несения постановления). Здесь, как и во всех предшествующих нормативных актах, еще не говорится о том, что экспертиза проводится исключительно на основе по-становления следователя или определения суда. Письмом Главного судебно-медицинского эксперта МЗ СССР от 7 мая 1963 г. было разрешено проводить экспертизы для военной прокуратуры и трибуналов, но и здесь вновь было указано, что они проводятся по письменным предложениям сле-дователя и суда Авдеев М.М. Судебно-медицинская экспертиза трупов. М., 1976.. Первое упоминание о проведении экспертизы на основании постановления сле-дователя в подзаконных актах МЗ СССР дано в п. 2 «Инструкции о работе судеб-но-медицинских экспертных комиссий бюро судебно-медицинской экспертизы», при-нятой в 1959 г. Сложным был путь совершенствования процессуального оформления результа-тов экспертизы. Отнюдь не всегда они облекались в форму заключения. В «Положениях» 1919, 1921 и 1934 гг. судебно-медицинский эксперт после про-ведения исследования составлял акт судебно-медицинской экспертизы. В «Инструк-ции» 1952 г. эта терминология сохранилась, хотя указаны и разновидности актов экспертизы (акт судебно-медицинского освидетельствования, акт судебно-медицинско-го исследования трупов, акт судебно-медицинского исследования вещественных до-казательств, акт судебно-медицинской экспертизы по материалам уголовных дел). Термин «акт экспертизы», прочно утвердившийся в ведомственных нормативных актах, проник и в УПК союзных республик (скажем, ст. 214 УПК Литовской ССР, ст. 173 УПК Молдавской ССР, ст. 160 УПК Эстонской ССР). В принятой в 1978 г. новой «Инструкции о проведении судебно-медицинской экспертизы в СССР» Приказ Минздрава СССР от 21.07.1978 № 694 «Об утверждении инструкции о производстве судебно-медицинской экспертизы, положения о бюро судебно-медицинской экспертизы и других нормативных актов по судебно-медицинской экспертизе». термины «акт судебно-медицинского освидетельствования» и «акт судебно-медицинского исследования» сохранены для обозначения исследования разных видов судебно-медицинских объектов, проводимого до возбуждения уголов-ного дела. В «Положениях» 1919, 1921 и 1934 гг. говорится, что вводная и описательная части составляют протокол освидетельствования или исследования, под которым подписываются все присутствующие. Это же положение сохранилось и в «Инструк-циях» 1952 и 1978 гг. По всей видимости, это -- анахронизм, сохранившийся от пред-ставлений, будто экспертиза--это допрос эксперта в качестве свидетеля, зафикси-рованный в протоколе, или элемент «сложного осмотра», также отраженного в протоколе. В «Инструкции» 1952 г. было дано не вполне обоснованное деление на врачей-экспертов и судебно-медицинских экспертов, поскольку и те, и другие по УПК -- су-дебно-медицинские эксперты. Важным для понимания процесса становления правовых основ судебно-меди-цинской экспертизы является положение п. 36 «Инструкции» 1952 г.: «В случае сложности экспертизы и необходимости решения специальных вопросов судебно-ме-дицинский эксперт вправе просить о приглашении для участия в экспертизе соответ-ствующих специалистов и давать заключение совместно с ними». Аналогичное общее правило содержалось и в «Положении» 1934 г. (п. 28). По точному смыслу этой нормы лица, привлекаемые в сложных случаях к участию в экспертизе, должны за-нимать положение эксперта. Позднее права эксперта в этой части были расширены. Положения п. 2.19 и 2.20 «Инструкции» 1978 г. уже давали эксперту право прово-дить дополнительные лабораторные исследования и привлекать специалистов к ре-шению сложных вопросов вне рамок экспертизы (последние экспертами не являются). В «Инструкции» 1952 г. установлена обязанность эксперта давать консультации по вопросам, подлежащим его ведению, работникам следственных и судебных орга-нов (п. 41). В «Инструкции» 1978 г. это положение исключено. В новых УПК союзных республик, принятых в 60-е годы, экспертиза оконча-тельно отграничивается от таких следственных действий, как осмотр и допрос. Па-раллельно с этим шел процесс дифференциации форм применения специальных по-знаний: участие судебного медика в следственных действиях перестало быть элемен-том экспертизы, выделившись в особую форму -- участие специалистов. Однако про-цессуальное положение специалиста получило конкретизацию значительно позже -- в Указе Президиума Верховного Совета РСФСР от 31 августа 1966 г. Указ Президиума ВС РСФСР от 31.08.1966 «О внесении изменений и дополнений в уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» // Ведомости ВС РСФСР, 1966, № 36, ст. 1018., включившем в УПК РСФСР новую ст. 1331. Важной новеллой, утвердившейся ранее в практике, стало положение закона о том, что экспертиза назначается путем вынесения следователем постановления или судом определения. Получила четкое закрепление процедура обеспечения прав обвиняемого при назначении и проведении экспертизы (ст. 185, 193 УПК РСФСР). В законе нашли также закрепление отсутствовавшие в прежнем законодатель-стве: а) принцип личной ответственности эксперта за дачу заключения (ст. 80 УПК РСФСР); б) права и обязанности эксперта (ст. 82 УПК РСФСР); в) право на экспертную инициативу (ст. 192 УПК РСФСР); г) основания и порядок проведения дополнительной и повторной экспертизы (ст. 81 УПК РСФСР). Большинство новых УПК союзных республик отказалось от прежнего обозначе-ния итогового экспертного документа как акта экспертизы, приведя его название в соответствие с нормой о доказательствах, предусматривающей заключение эксперта (ст. 16 Основ уголовного судопроизводства Закон СССР от 25.12.1958 «Об утверждении основ уголовного судопроизводства союза ССР и союзных республик» (ред. от 28.11.1989) // Ведомости ВС СССР, 1959, № 1, ст. 15. и ст. 69 УПК РСФСР). Лишь в УПК Казахской ССР, Литовской ССР и Эстонской ССР сохранено прежнее наименование итогового документа -- акт экспертизы, хотя и в этих УПК источник доказательст-венной информации, исходящей от эксперта, именуется заключением эксперта. Отсю-да есть основания для вывода о том, что и УПК указанных союзных республик трактуют акт экспертизы не иначе, как форму заключения эксперта. Однако наличие данных терминологических расхождений вносит ненужные осложнения в теорию и практику применения закона. В новых УПК окончательно оформился отказ от осви-детельствования как медицинского действия. Освидетельствование стало следствен-ным действием по установлению следов преступлений и особых примет (ст. 181 УПК РСФСР). Впервые в процессуальном законе получили закрепление правила о получении образцов для сравнительного исследования (ст. 186 УПК РСФСР), особый регла-мент проведения судебной экспертизы в учреждении и вне его (ст. 187, 189 УПК РСФСР), определены основания и порядок помещения обвиняемого или подозревае-мого в медицинское учреждение для экспертного исследования (ст. 188 УПК РСФСР). Допрос эксперта из способа проведения экспертизы стал средством разъ-яснения или дополнения заключения эксперта (ст. 192 УПК РСФСР). Однако в действующем уголовно-процессуальном законодательстве отдельных республик наблюдаются и рецидивы старых взглядов. Так, например, в УПК Казах-ской ССР (ст. 196), Узбекской ССР (ст. 169) и Азербайджанской ССР (ст. 206) предусматривается «осмотр и вскрытие трупа». До принятия нового законодательства М. А Чельцов считал указанные действия сложным «судебно-медицинским» действи-ем.9 С точки зрения современных представлений об экспертизе и следственном осмотре совмещение этих действий вообще невозможно, поскольку они основаны на совершенно разных методах. В новом законодательстве экспертиза окончательно отделилась от смежных по-знавательных приемов и обрела четкую, детально регламентированную законом про-цессуальную форму, обеспечивающую эффективное применение специальных меди-цинских познаний для разрешения вопросов судебно-медицинского характера. Как видно из проведенного исторического обзора, развитие нормативно-правово-го регулирования производства судебно-медицинской экспертизы в советском уголов-ном процессе шло по нескольким направлениям, из которых наиболее важными представляются: а) вычленение судебно-медицинской экспертизы из числа других, фор-мально близких к ней следственных действий; б) уточнение ее процессуально правовой природы и доказательственного значения по уголовным делам; в) постепенное расширение круга вопросов, определяемых в нормативно-правовом порядке;
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
|