Виновность отражает доказанность участия лица в совершении преступления и символизирует собой высокую степень достоверности доказательств, определяющих объективность внутреннего убеждения следственно-судебных органов в том, что именно данное лицо совершило преступление. Кроме того, понятие виновности имеет и иную составляющую. Помимо степени оценки государством достоверности собранных доказательств по делу, это еще и факт признания либо непризнания лицом своего участия в совершении преступления.

Аналогичное понимание термина «виновность» дается и в Сборнике постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. Так, народный суд, возвращая к доследованию уголовное дело И., указал на то, что из показаний ряда свидетелей видно, что в хищении вместе с И. участвовали и другие лица. Виновность последних, однако, не проверялась, вопрос об их ответственности не рассматривался. Тем самым, не достаточно полно исследованы обстоятельства о роли и степени виновности И. в совершенном преступлении. Виновность лица в совершении преступления подлежит доказыванию с такой же достоверностью, как и событие преступления. Достоверность выводов об этих обстоятельствах может базироваться только на доказательствах, не вызывающих сомнений [41].

Таким образом, признавая человека виновным в совершении преступления, суд дает оценку достоверности объективных и субъективных признаков состава преступления с точки зрения норм уголовного закона и, исходя из этой оценки, соответствующим образом квалифицирует его преступление по надлежащей статье Уголовного кодекса.

Соблюдая принцип объективности при предъявлении обвинения и составлении обвинительного заключения, следователи должны отражать действительную сущность признания виновности, а не вины. Таким образом возможно будет установить, в чем на самом деле обвиняемый признает себя виновным, а что он отрицает.

Резюмируя вышеизложенное, можно сделать следующий вывод. Понятия вины и виновности существенно различаются. Виновность, на мой взгляд, более широкая категория, которая, наряду с виной как психическим отношением субъекта к совершаемому им деянию и причиняемым последствиям и негативным отношением общества и государства, в первую очередь в лице правоохранительных органов, к тому, что и как совершил данный субъект, включает в свое содержание и определенный процедурный элемент, который подразумевает процессуальное закрепление вины лица в совершенном деянии.

Такое понимание виновности, на мой взгляд, полностью соответствует положениям действующей Конституции Российской Федерации (ст.49). Более того, именно такое объективно-субъективное понимание виновности позволит на законных основаниях не привлекать к уголовной ответственности лиц при наличии у них вины в совершенном преступлении. Речь в данном случае идет не только о малозначительности деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ), но и о различных видах иммунитета в уголовном праве: дипломатическом (ч. 4 ст. 11 УК РФ), президентском (ст. 93 Конституции РФ), депутатском (ст. 98 Конституции РФ), судейском (ст. 122 Конституции РФ), свидетельском (ч. 1 ст. 51 Конституции РФ и примечания к ст.ст. 308 и 316 УК РФ).

Единообразное понимание виновности не только в уголовном праве, но и в уголовном процессе позволит правильно определить сущность и содержание данного социально-правового феномена, а также поможет правоприменителям сократить количество ошибок, допускаемых в процессе привлечения к уголовной ответственности виновных и освобождения от уголовной ответственности невиновных.

Кроме того, правильное понимание содержания виновности позволит отграничить данное уголовно-правовое понятие от исследуемого нами феномена вины, сущностью которого, на мои взгляд, является негативное осуждающее отношение общества и государства к противоправному поведению лица, совершившего общественно опасное деяние.

2.3 Вина и осознание своего деяния

В отечественной уголовно-правовой литературе при анализе содержания вины общепризнанным является выделение двух основных компонентов: интеллектуального и волевого. Причем одни авторы данные составляющие именуют («моментами», другие -- «элементами», третьи -- «признаками» и даже «факторами»). Взяв за основу философское понимание содержания как определенным образом упорядоченную совокупность элементов и процессов, образующих предмет или явление, считаю более правильным вести речь об интеллектуальном и волевом содержании вины, составляющими которого, в свою очередь, являются элементы и процессы их взаимосвязи.

Подобная позиция позволяет говорить о двух психических элементах интеллектуального содержания вины: сознании и предвидении.

Для того чтобы постигнуть природу человеческого сознания, необходимо проанализировать его структуру, анализ которой издавна принято начинать с созерцания, т.е. с ощущений и восприятий. Ощущение -- это отражение отдельных свойств предметов объективного мира во время их непосредственного воздействия на органы чувств; это элементарное, далее психологически неразложимое, не имеющее структуры познавательное явление. Восприятие -- это уже структурированный образ, состоящий из комплекса ощущений.

Сущность и особенности сознания как побудителя и регулятора деятельности состоят в том, что оно есть соотнесение лица с объективной реальностью в процессе предметной деятельности человека. Применительно к конкретному акту поведения сознание представляет собой мысленное (интеллектуальное) соотнесение побудительных факторов с целью действия, самими актами деятельности, их социальной и правовой значимостью и теми последствиями, которые наступили или могли наступить как результат этой деятельности. Но соотнесение лица с объективной реальностью в процессе деятельности есть не только выделение его из окружающей среды, не только отражение мира в определенных образах, но и отношение (желание, переживание, внутреннее стремление к чему-то) лица к действительности.

При конструировании уголовно-правовых норм о видах умышленной вины (чч.2 и 3 ст.25 УК РФ) законодатель использует термин «осознание». Несмотря на терминологическое сходство данного термина с термином «сознание», между ними существуют определенные отличия. По заслуживающему внимания мнению В. Д. Филимонова, «осознание лицом объективной действительности означает возникновение в его сознании того или иного представления о сложившихся в данных условиях общественных отношениях, т.е. представления о социальном содержании объективной действительности» [50].

Субъект не только осознает предметы и явления окружающего мира сами по себе, их структуру, свойства и взаимосвязи, но и определяет значимость, ценность данных предметов и явлений для себя или для других людей. Таким образом, оценка выступает моментом взаимодействия познающего субъекта и объекта, актом осознания ценности предметов, явлений, событий, их свойств и отношений. Оценка отражает объект в его бытии для субъекта и предполагает сравнение объектов познания с ранее сложившимися нормами, идеалами, представлениями о желаемом и должном, которые выполняют в процессе оценки функцию основания, критерия, ценностного эквивалента [4].

Принимая во внимание, что субъект любого преступления (умышленного либо неосторожного) должен привлекаться к уголовной ответственности лишь за те деяния и тот вред, который так или иначе охватывался его сознанием, следует заключить, что сознание является обязательным и неотъемлемым признаком интеллектуального момента виновного поведения. Однако в зависимости от формы психического отношения субъекта сознание в конкретном преступном деянии может варьироваться от осознания, включающего личностную оценку происходящего и будущего, до простой возможности при должной внимательности предвидеть последствия своего деяния.

Несмотря на бесспорность позиции о необходимости привлечения к ответственности лишь лиц, действующих сознательно, в теории отечественного уголовного права долгое время большие разногласия вызывал и вызывает вопрос о предмете сознания преступника. Так, А.Н. Трайнин указывал, что «осуждение поведения лица немыслимо, если в психике этого лица не было сознания общественной опасности своего поведения, это сознание является одним из признаков вины, как элемента состава и как основания уголовной ответственности» [46]. Б.С. Маньковский пришел к выводу, что «исходя из сущности виновности, следует признать, что сознание противоправности является одним из моментов понятия вины» [22]. А.И. Рарог считает, что «предметом сознания как элемента умысла является: 1) общественная опасность деяния, т.е. характеристика (хотя бы в общих чертах) объекта преступления, фактическое содержание и социальные свойства всех составных элементов действия или бездействия; 2) противоправность совершаемого деяния, т.е. его противоречие советскому социалистическому правопорядку» [34]. Такой же позиции придерживается А.И. Марцев: «Осознание общественной опасности своего деяния предполагает осознание противоправности (запрещенности) деяния, поскольку противоправность выступает юридическим выражением общественной опасности» [23].

Уголовный закон (ст.ст.25, 26 и 28 УК РФ) попытался решить данные разногласия путем прямого указания на необходимость сознавать общественно опасный характер действий либо общественно опасный характер неизбежных или возможных последствий. Исходя из того, что противоправность является на основании ст. 14 УК РФ юридическим выражением общественной опасности преступления, можно заключить, что преступник, сознавая общественную опасность совершаемого им деяния, должен в полном либо усеченном объеме сознавать и его противоправность.

Однако в судебно-следственной практике дело обстоит далеко не так гладко. Проблема состоит не только в том, что дать понятие термина «общественная опасность» затрудняются даже многие сотрудники правоохранительных органов, не говоря уже о лицах, не обладающих специальными познаниями в области юриспруденции.

Нет единства мнений в понимании общественной опасности и в теории уголовного права. В юридической литературе общественная опасность обозначается как раскрывающий содержание, объективный, важнейший признак, а также как определяющее свойство правонарушения, особая высшая ступень общественной вредности деяния, определенное антисоциальное состояние преступления , особое качество поступка, важнейшая социальная характеристика преступления.

М.И. Ковалев считает, что общественную опасность следует искать за пределами уголовного права, в социальной действительности. По мнению В.В. Мальцева, в основе общественной опасности преступления как угрозы наступления неблагоприятных последствий для человека, общества или государства лежит ее природная способность к изменению окружающего мира. П. А. Фефелов считает, что основу общественной опасности составляет то, что преступное поведение или деятельность, обладая свойствами прецедента, создают угрозу повторения подобных преступлений в будущем. Некоторые ученые ставят знак равенства между общественной опасностью и общественной вредностью. Так, Н.Ф. Кузнецова пишет, что «общественная опасность, вредность деяния выражается в причинении либо создании угрозы причинения ущерба охраняемым УК интересам». А.И. Марцев, критикуя данную позицию, справедливо отмечает, что объединять две совершенно различные категории в одну абсолютно не оправдано. По его мнению, «общественную опасность следует рассматривать в качестве вторичного последствия преступного поведения или преступной деятельности. При этом последствия первого порядка с социальной точки зрения могут быть охарактеризованы категорией «общественная вредность». Подобные последствия сами по себе уже могут нести определенный заряд общественной опасности, предопределять ее» [23].

В ходе анкетирования сотрудников правоохранительных органов было установлено, что большинство следователей (56,6%) считают, что даже при совершении умышленного преступления виновное лицо далеко не во всех случаях реально осознает общественную опасность своих действий. Более того, многие лица, совершающие преступления, не только не осознают общественной опасности своих деяний, но, наоборот, уверены в общественной полезности своего поведения. Примерами подобных преступлений могут выступить и самоуправство (ст.330 УК РФ), и так называемое убийство из сострадания или по просьбе потерпевшего (ч.1 ст.105 УК РФ).

Таким образом, вопрос о предмете сознания имеет, на мой взгляд, очень важное практическое значение, так как от его решения зависит и комплекс требований, предъявляемых государством и обществом своим членам по соблюдению предписаний закона, и, соответственно, величина упрека или негативной реакции властных структур в случае нарушения данных предписаний.

Мне видится наиболее эффективным следующий путь решения этой проблемы. Принимая во внимание, что любое преступление, как уже было отмечено выше, по своей социальной сути представляет собой конфликт интересов (преступника и жертвы, преступника и государства), считаю вполне допустимым со стороны государства и общества требование о сознании либо осознании (при умысле) того, что деяние лица, нарушающего уголовно-правовой запрет, вступает в конфликт с чьим-то интересом. Причем совсем не обязательно, чтобы данное лицо осознавало, что посягает на охраняемый законом интерес. Достаточно сознания лицом того, что подвергнувшемуся преступному воздействию интересу может быть причинен какой-либо ущерб. Для того чтобы это положение получило законодательное закрепление, также совсем не обязательно в тексте закона использовать термин «конфликт интересов», вполне достаточно, на мой взгляд, заменить в ст. 25 УК РФ слово «опасность» на слово «значимость», которое в самом общем смысле и означает непосредственное затрагивание тех или иных интересов членов социума. Такой подход, на мой взгляд, позволит сделать требования уголовного законодательства более доступными для лиц, не обладающих специальными юридическими познаниями, а также облегчить работу правоприменителей по установлению и доказыванию субъективной стороны состава преступления.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11