Руководство внешней политикой Новгорода не было централизовано так, как это было в великокняжеской Киевской Руси.

Решение главных внешнеполитических дел в Новгороде формально принадлежало вечу.

Только вече могло дать окончательное согласие на объявление войны или заключение мира с иностранной (или соседней русской) державой, землей, племенем.

Только вече санкционировало выплату контрибуции в случае военного поражения (на основе своего древнего права определять все, что связано с монетой в Новгород-ской республике), а также устанавливало размер дани с колоний, т.е. и в этих как будто бы чисто финансовых воп-росах фактически осуществляло и затрагивало высшую внешнеполитическую компетенцию государства.

На деле все эти внешнеполитические прерогативы веча, конечно, узурпировались фактически управлявшим в тот или иной период Правительственным советом и со-ставлявшими его высшими должностными лицами, кото-рые закулисно подготавливали решение веча и стремились провести и утвердить это свое решение на открытом вече как якобы "общенародное" и "демократическое".

Это обстоятельство создавало дополнительные сложности в осуществлении внешнеполитических акций республики, лишало их абсолютной гарантии, вносило элемент риска и неуверенности при их проведении, заставля-ло не идти и искать в радикальном, четком внешнеполитическом направлении, а прибегать к компромиссным, часто аморфным внешнеполитическим действиям, что в конечном счете давало негативный результат, ибо вместо сбалансированности, осторожности, осмотрительности внешнеполитической линии на деле получалась туманная, уклончивая, боязливая, нечеткая внешняя политика, ко-торая не прибавляла международного авторитета Новго-роду, а постепенно, исподволь лишала республику пре-стижа крепкого государства.

Чтобы конкретно показать, по каким линиям "растаскивалась" единая внешнеполитическая линия Новгородского государства, какие конкретно должностные лица и группы, стоящие за ними, могли оказать и оказывали влияние на выработку внешнеполитического курса республики, перечислим состав Правительственного совета Новгородской феодальной республики в период его наи-большего полновластия в XIII в.:

Архиепископ Великого Новгорода, председатель Совета;

Новгородский Правительственный совет;

Посадник - высшее государственное должностное лицо, совмещавшее прерогативы главы правительства Новгородской республики и бургомистра столицы государства;

Тысяцкий - «управлял» производственным населением государства - «черными людьми», представлял их интересы на вече;

Князь Новгородской республики - мог участвовать во всех внешнеполитических переговорах, касающихся пограничных, территориальных и мирных вопросов.

Таким образом, Новгородская республика, как и Киевская Русь, не имела единого внешнеполитического ведомства.

§3. Внешнеполитическое руководство в Великом княжестве Владимирском в XIII-XIVвв.

После ликвидации Киевского великого княжества, разорения Киева, уничтожения и рассеивания основного населения столицы и после бегства последнего Киевского князя Даниила Галицкого в Венгрию политический центр бывшей Киевской Руси был перемещен на Север, в дотоле периферийное Владимирское княжество, которое приняло титул Великого как законный преемник Киевского Русского государства.

Татаро-монгольское завоевание заставило пересмотреть внешнеполитические традиции Киевской Руси, отойти от них, перейти к новым концепци-ям. Пришлось действовать по обстоятельствам и гибко сочетать оценку и взаимодействие как идеологических, так и военно-силовых факторов во внешней политике.

Внешняя политика Владимирской Руси принципиально отличалась от внешней политики Киевской Руси тем, что:

во-первых, была целенаправленна, имела дальнюю перспективу;

во-вторых, разделялась на два различных направления - западное и восточное, каж-дое из которых обладало своими особыми задачами, пра-вилами и целями;

в-третьих, тактическое разнообразие приемов дипломатии Владимирской Руси не только возрос-ло количественно, но и претерпело огромные качествен-ные изменения;

в-четвертых, - и это было весьма сущест-венным нововведением - резко повысился личный ха-рактер планирования и руководства внешнеполитически-ми мероприятиями со стороны князя Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и ССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Вып. I. Ведомства внешней политики и их руководители: Справочник, 2-е изд., испр. и доп. - М.: Медунар. отношения, - 1995. - С.126...

Внешняя политика Владимирской Руси в еще большей степени, чем внешняя политика Киевской Руси, осуществлялась исключительно лично великим князем. Для этого были веские причины. Во-первых, поскольку великий князь был одновременно и полководцем, командующим вооруженными силами го-сударства, то сосредоточение в одних руках военного и дипломатического обеспечения оборонительных, защитных задач внешней политики давало только хороший результат. И такое соединение функций "военного министра" и "министра иностранных дел" могло осуществляться только в персоне князя.

Во-вторых, возрастает значение сугубой секретности из-за опасности предательства, сильно повысившейся после монгольского завоевания. Гибель Ярослава II, искуснейшего, хитрого, опытнейшего политика и дипломата, в результате предательства его дипломатического советника боярина Федора Яруновича была сильным аргументом против того, чтобы великие князья посвящали приближенных в тайны внешней политики.

Александр Невский лично разрабатывает все военные и внешнеполитические мероприятия и осуществляет их только лично, в результате чего его действия вплоть до момента их реализации являются полнейшей тайной для всех и потому всегда оказываются успешными. Александр Невский становится своим собственным и безраздельным ми-нистром иностранных дел. Он не посвящает в свои планы и внешнеполитические замыслы ни духовенство в лице духовников или митрополитов, ни лиц гражданской и военной администрации, т.е. бояр и воевод. Он формиру-ет новые принципы ведения внешней политики. Она не только становится лично руководимой князем, но и еще более засекречивается и становится узкосемейным, а потому наследственным, строго последовательным меро-приятием династии, обязательным для всех ее поколений.

Если в Киевской Руси личное ведение внешней политики князем было следствием патриархальности и неразвитости в целом общественных отношений и обществен-ных институтов, то во Владимирской Руси источником, основанием личного руководства князем внешнеполитических дел государства служат высшие интересы династии и государства в целом перед лицом враждебного иностранного окружения и повышенного риска государственной измены как прямого следствия нравственного разложения общества, перенесшего ужасы татаро-монгольского нашествия. Условия, в которых приходится князьям практически осуществлять внешнюю политику, еще более закрепляют эти секретно-семейные приемы ее ведения.

Главным контрагентом Владимирской Руси надолго становится Ордынское государство, а все переговоры в Орде должен неизбежно был вести лично великий князь. Именно князь получал лично из рук хана главный внешнеполитический документ, утверждавший его в его владельческих и властных правах, - ханский ярлык на великое княжение. Именно князь должен был быть основным гарантом лояльного выполнения ханских условий и лично проводить и демонстрировать лояльно компромиссную, а подчас и вынужденно рабскую линию внешней политики своего государства в отношении Орды.

Так, с одной стороны, произошла неизбежная концентрация всех внешнеполитических вопросов в руках лично князя, что повысило ее секретность и практически исклю-чило всякое участие в ее определении каких-либо совет-ников, сделало ненужным, неприемлемым знание вопросов внешней политики кем-либо, кроме великого князя, а с другой стороны, именно подобная ситуация привела к тому, что великий князь вынужден был стать великим мастером внешней политики, вынужден был научиться со-четать, и притом довольно гибко, и жесткие, и "мягкие" внешнеполитические приемы, проникнуться пониманием того, что ведение внешней политики требует высокого искусства, строжайшей секретности и безошибочной адекватности принимаемых решений в реальной ситуации, а также быстроты исполнения.

Таким образом, ситуация, сложившаяся к середине XIII в. для Руси и продолжавшаяся до конца последней четверти XV в., по существу, автоматически снимала вопрос о необходимости создания внешнеполитического ведомства. Оно не могло быть создано, оно было не нужно и даже вредно исходя из интересов государства, пока существовало "татаро-монгольское окружение", пока формально государи Руси продолжали быть вассалами золотоордынских ханов.

Глава II. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И ЕЕ РУКОВОДСТВО В МОСКОВСКОМ ЦЕНТРАЛИЗОВАННОМ ГОСУДАР-СТВЕ - ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ, ЦАРСТВЕ И В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В XV-XIXвв.

§1. Внешнеполитическое руководство в Московском княжестве.

Первым мысль о необходимости создания особой должности освобожденного от других дел руководителя или координатора всей внешнеполитической деятельности государства высказывает Дмитрий IV Донской.

Он мыслит эту должность как существующую помимо великого князя, который должен оставаться главным инициатором и вдохновителем внешней политики Москов-ского княжества, в то время как профессиональный руководитель внешней политики должен заниматься чисто практическими вопросами иностранных дел.

Показательно, что Дмитрий Донской ставил вопрос не об учреждении, не о ведомстве, а об отдельном лице, об отдельной новой должностной функции. Разумеется, это объяснялось эпохой, для которой вообще не было свойственно создание "контор", "бюрократического аппарата", а многое в государственном управлении все еще покоилось на доверительных, личных и единоличных патриархальных отношениях.

Однако впоследствии, когда тот же вопрос о создании органа внешнеполитического руководства встал перед московскими великими князьями вновь, сто лет спустя, в 80-х годах XV в., явственно обнаружилось различие между должностью руководителя иностранной политикой и ведомством по ведению внешней политики. Сложилось так, что оба эти института и возникли, и складывались вначале параллельно друг другу и даже не совсем одно-временно на протяжении примерно века. Поэтому в пред-ставлениях современников они долгое время означали далеко не одно и то же, т.е. не были вполне тождественны.

Потребовался длительный период, чтобы к середине XVI в. произошло их слияние, совмещение, когда канце-лярия и аппарат внешнеполитического ведомства - "контора" стали орудием, инструментом руководителя внеш-ней политики, а должность руководителя внешнеполити-ческой "конторы", ведомства, до тех пор чисто техниче-ская, слилась с должностью руководителя внешней поли-тикой в одном лице.

Первоначально аппарат государственного управления вырастает на основе великокняжеской казны. Примерно к середине XV в. великие князья, до тех пор только лично, в глубокой тайне владевшие и считавшие (и пересчитывав-шие) свою казну, состоящую из драгоценных камней, утвари и предметов религиозного и столового обихода, изготовленных из золота и серебра, а также непосред-ственно из денежных богатств в виде древнерусской (гривны), московской и новгородской (серебряной) и западноевропейской (золотой и серебряной) монет (зо-лотые дукаты, гульдены и др.), хранимую в их интимных помещениях (спальнях, тайниках, связанных со спальней, и т.п.) в сундуках и упоминаемую лишь в завещаниях при передаче этого богатства наследникам, приходят к решению завести особое должностное лицо, которое могло бы нести обязанности хранителя и контролера сохран-ности хотя бы той части этого богатства, которую великий князь определял на государственные расходы.

Так возникает должность казенного дьяка - еще не казначея, не ответственного хранителя государственного богатства, государственной казны или государственного скарба (поскольку наряду с деньгами, драгоценностями, золотом, в царскую казну входили и государственные до-кументы, международные договоры, хранимые столь же тщательно и чуть ли не в тех же сундуках, что и день-ги, - и все это вместе именовалось царским скарбом), а лишь писца-регистратора, которому доверяли произвести опись этих сокровищ, сверять их наличие время от вре-мени с этой описью и хранить как зеницу ока только са-му опись, в то время как реальные богатства продолжали охраняться во внутренних покоях лично великим кня-зем.

Такой казенный дьяк, т.е. дьяк, находящийся при описи казны и следивший за регистрацией доходов и рас-ходов денежных средств, впервые упоминается уже в середине XV в. - в 1450 г. Возможно, что он существовал и несколько ранее. Но в середине XV в. должность его уже определенно сложилась. Спустя полтора-два десяти-летия упоминается уже и второе должностное лицо для ведения казенных дел - подьячий. Первый раз такое упоминание встречается в 1467 г. Это значит, что у казенного дьяка появился помощник, ибо дела расширились и один человек с ними не справлялся. А еще через чет-верть века появляется уже целое учреждение для ведения государственных дел - Казенный двор. Оно складывается вокруг должности казначея, хранителя печати великого князя, и его первого "министра" и неизбежно возникаю-щего вокруг этой персоны вспомогательного технического аппарата. В его состав входит и канцелярия или лишь "стол", где особые писцы изготавливают внешнеполитиче-ские документы - грамоты, договоры, завещания и акты дарения в отношении великокняжеских родственников ("шертные грамоты") и т.п. Так дела казны как финансового отдела тесно сливаются с делами казны, связанными с внешней политикой и с общими делами внутреннего хозяйственного управления, ибо ведутся они первоначально одним лицом - казначеем, в одном помещении, но только разными помощниками - подьячими. Со временем, в основном в третьем десятилетии XVI в., происходит разрастание и в связи с этим выделение отдельных "столов", или повытий, из системы Казенного двора. Одним из первых происходит выделение повытья, занимающегося посольскими и иноземными делами, в силу специфики его деятельности, крайне непохожей на деятельность' других административно-хозяйственных повытий. Так постепенно рождается первое в истории страны внешнеполитическое ведомство Русского государства, получившее наименование Посольский приказ.

Страницы: 1, 2, 3, 4