|
Необходимым
условием правильной квалификации преступления является точное разграничение
преступлений по всем элементам состава преступления. В соответствии с уголовным
законодательством грабеж определяется как открытое хищение чужого имущества.
Часть 2
ст. 161 УК РФ предусматривает квалифицирующие признаки грабежа, одним из
которых является совершение группой лиц по предварительному сговору, а часть 3
данной статьи предусматривает особо квалифицирующие обстоятельства, в качестве
которого выступает грабеж, совершенный организованной группой. Квалифицирующие обстоятельства
свидетельствуют о повышенной общественной опасности преступного посягательства,
а следовательно, при их наличии суд вправе назначить более суровое наказание.
Так, деяние, описанное в ч. 1 ст. 161 УК РФ, относится к преступлениям средней
тяжести, в ч. 2 — к тяжким, а в ч. 3 — к особо тяжким.
В.П.
Кашепов отмечает: «Юридическая наука констатирует, что действительность и
масштабы организованной преступности уже длительное время вышли в России за
пределы института соучастия. Поэтому включение в Кодекс целого комплекса норм,
определяющих классификацию преступных групп и организаций, особенностей
ответственности за участие в них, расширение перечня составов,
предусматривающих совершение преступных деяний организованной группой в
качестве квалифицирующего признака, а также усиление санкций за групповые
преступления - все это конкретные проявления усиления уголовно-правовой борьбы
с организованной преступностью».[24.]
Понятие группы лиц по предварительному
сговору раскрывает ч. 2 ст. 35 УК РФ. Сопоставление ч. 2 с ч. 1 ст. 35 УК
позволяет сделать вывод, что данный признак предполагает наличие двух или более
исполнителей, заранее договорившихся о хищении. Положения постановления Пленума
ВС РФ от 27.12.2002 №29 предусматривают, что уголовная ответственность за
кражу, грабеж или разбой, совершенные группой лиц по предварительному сговору,
наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между
соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них. Если
другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные
действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в
совершении преступления (например, лицо не проникало в жилище, но участвовало
во взломе дверей, запоров, решеток, по заранее состоявшейся договоренности
вывозило похищенное, подстраховывало других соучастников от возможного обнаружения
совершаемого преступления), содеянное ими является соисполнительством и в силу
части второй статьи 34 УК РФ не требует дополнительной квалификации по статье
33 УК РФ.
При этом
группу лиц в смысле п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ могут образовать только лица,
соответствующие требованиям ст. 19, 20 УК РФ.
Субъектами
хищения обычно признаются вменяемые лица, достигшие ко времени его совершения
14-летнего возраста (ч. 2 ст. 20 УК РФ).
В Обзоре
судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2000 года привлекают внимание два соединенных под
одним пунктом постановления Президиума Верховного Суда РФ по делу Т. и др. и по
делу С., посвященные практическому разрешению весьма спорного теоретического
вопроса. Речь идет о квалификации преступлений по признаку их совершения
группой лиц, из которых лишь одно обладает признаками субъекта преступления:
«Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору,
если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его
совершении, независимо от того, что некоторые из участвовавших не были
привлечены к уголовной ответственности в силу недостижения возраста уголовной
ответственности или ввиду невменяемости».
В
приведенном тезисе выражается принципиальная позиция по этому вопросу
Президиума Верховного Суда РФ, призванного ориентировать судебную практику на
ее всеобщее применение. По этому поводу в юридической литературе отмечается,
что таким образом, нашел императивно-категоричное разрешение теоретически
спорный вопрос о том, создает ли соучастие (ст. 32 УК РФ) и, как следствие,
дает ли основание квалифицировать содеянное по признаку совершения преступления
«группой лиц» или «группой лиц по предварительному сговору» (ч.ч.1-2 ст.35 УК
РФ) совершение преступления в виде совместного выполнения его объективной
стороны несколькими лицами, из которых лишь одно может быть привлечено к
уголовной ответственности, а другие не могут либо в силу недостижения возраста,
с которого наступает уголовная ответственность (ст.20 УК РФ), либо ввиду
невменяемости (ст. 21 УК РФ).[31.]
Представляется
возможным отметить, что позиция высших судебных органов по этому вопросу в
течение последних четырех десятилетий практически неизменна и в целом сводится
к процитированному выше положению (см. п. 10 постановления Пленума Верховного
Суда СССР от 25 марта 1964 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании»,
п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 декабря 2002 г. «О судебной
практике по делам о грабеже и разбое», п. 9 постановления Пленума Верховного
Суда РФ от 22 апреля 1992 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании»).
Однако, определенные сомнения в том, придерживается ли и далее Верховный Суд РФ
прежней позиции, возникли у ряда ученых с вынесением постановления Пленума
Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях
несовершеннолетних», [9.] в п. 9 которого разъясняется: «Необходимо иметь в
виду, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего
уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК РФ) или невменяемости
(статья 21 УК РФ), не создает соучастия. Вместе с тем при совершении
преступления несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности по
указанным выше основаниям, лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение
этого преступления, в силу части 2 статьи 33 УК РФ несет ответственность за
содеянное как исполнитель путем посредственного причинения».
Категорическое
отрицание соучастия в преступлении между лицами, из которых лишь одно может
нести уголовную ответственность, казалось бы, указывает на то, что судебная
практика отошла от ранее занимаемой позиции.
Однако
некоторые соображения позволяют сделать вывод о неизменности точки зрения
Верховного Суда РФ.
Во-первых,
п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ, в котором практически буквально
воспроизводится текст ч. 2 ст. ЗЗ УК РФ, относится лишь к посредственному
исполнительству, а не собственно к соучастию.
Во-вторых,
о том же свидетельствует применение в разъяснении Пленума слов: «с
использованием лица», а не словосочетания: «совместно с лицом»,
характеризующего соучастие.
В-третьих,
опубликованные в Обзоре судебной практики постановления Президиума с
очевидностью свидетельствуют о том, что Верховный Суд РФ в данном вопросе
занимает прежнюю позицию.
При этом
в теории уголовного права нет единства в подходе к рассматриваемой проблеме. В
науке обосновывалась и избирательная позиция практики, в соответствии с которой
рекомендации о квалификации деяний как групповых при наличии только одного
лица, обладающего признаками субъекта преступления, должны распространяться лишь
на дела об изнасиловании, грабежах и разбоях. Однако такая позиция не получила
признания, поскольку она противоречит принципам справедливости и равенства
граждан перед законом.
В
юридической литературе нашли отражение и мнения некоторых ученых, поддерживающих
позицию Верховного Суда РФ. Они пытались дать ей обоснование с использованием
теоретических конструкций, выходящих за пределы учения о соучастии. Так, Р.
Галиакбаров считает, что групповому исполнению преступления, не обладающему
признаками соучастия, свойственны следующие черты: стечение в одном
преступлении нескольких лиц; юридическими признаками субъекта преступления
(возрастом и вменяемостью) обладает лишь один из них; надлежащий субъект сам
исполняет преступление своими поступками, дополнительно используя в процессе
его совершения усилия лиц, не подлежащих уголовной ответственности; надлежащий
субъект осознает эти обстоятельства и желает так действовать. [15.] Данной
позиции придерживается и Д. Савельев.[34.]
Некоторые
авторы в поддержку точки зрения Верховного Суда РФ приводят довод о повышенной
общественной опасности преступлений, совершаемых группой лиц и связанных с
вовлечением негодных субъектов в их совершение, что, по их мнению, требует
адекватной уголовно-правовой оценки действий годного субъекта. Указывается и на
необходимость учета интересов потерпевших и их усиленной уголовно-правовой
охраны от таких посягательств.[23.]
Представляется,
что поскольку при определении соучастия в ст. 32 УК РФ не указаны такие
признаки соучастников, как вменяемость и достижение возраста, с которого
наступает уголовная ответственность, текст закона, следовательно, допускает
возможность под упомянутыми в нем лицами понимать, в частности, и фактических
участников, неспособных нести уголовную ответственность. Поэтому совершение
всякого умышленного преступления лицом, способным нести уголовную
ответственность, совместно с одним или несколькими лицами, не обладающими
признаками субъекта преступления, следует квалифицировать как преступление,
совершенное группой лиц, если это обстоятельство предусмотрено в
соответствующей части статьи УК РФ как квалифицирующий признак.
При этом
в юридической литературе указывается, что необходимым условием такой
квалификации должно быть установленное судом личное участие как минимум двух
лиц (включая лицо, способное нести уголовную ответственность) в полном или хотя
бы частичном выполнении объективной стороны преступления. Если же годный
субъект не являлся исполнителем преступления (т.е. когда вся объективная
сторона преступления выполнена лицами, не подлежащими уголовной
ответственности), то его действия образуют посредственное исполнительство (ч.2
ст. ЗЗ УК РФ), а преступление не является групповым.[31.]
Таким
образом, поскольку группа является формой соучастия, совершение хищения одним
субъектом при участии других лиц, не отвечающих признакам субъекта, не образует
данного квалифицирующего признака. Сознательное использование действий
малолетнего или невменяемого означает опосредованное исполнительство.
Также
следует отметить, что указание на то, что сговор должен быть предварительным,
означает сговор, состоявшийся до начала преступления. Промежуток времени между
сговором и началом кражи решающей роли не играет. Если действия,
непосредственно направленные на изъятие чужого имущества, уже начаты
исполнителем, то последующее присоединение другого соисполнителя не образует
данного квалифицирующего признака, поскольку этих лиц нельзя считать «заранее
договорившимися» о совместном совершении грабежа. Однако если лицо пыталось
совершить грабеж в одиночку и потерпело неудачу, а затем вступает в сговор с
другим лицом, чтобы снова сделать попытку грабежа, такой сговор считается
предварительным. Соисполнительство не исключает распределение ролей между
участниками грабежа.[26.] Поэтому без ссылки на ст. 34 УК РФ квалифицируются и
действия члена преступной группы, который сам не изымал (не выносил, не
вывозил) похищенное, но в момент совершения преступления, согласно
предварительной договоренности, обеспечивал возможность проникновения другого
лица к имуществу или его тайного изъятия (путем взлома хранилища, охраны места
преступления и т.д.).
По
мнению Верховного, Суда РФ, действия работника охраны, который по
договоренности с группой лиц, похитивших из цеха пять контейнеров с деталями к
автомашинам, позволил вывезти похищенное с территории завода, должны
квалифицироваться как пособничество в краже, со ссылкой на ст. 34 УК РФ.
Лица,
систематически скупающие у непосредственных похитителей краденое, являются
соучастниками преступления, но, поскольку они не могут считаться
соисполнителями, их действия квалифицируются по ст. 34 и соответствующей части
ст. 158 УК РФ.[40.]
Так,
следует отметить, что институт соучастия — один из сложнейших в уголовном
праве. Еще в начале прошлого века Н.С. Таганцев писал, что учение о соучастии
находится в хаотическом состоянии. А Г.Е. Колоколов отмечал, что «теория
соучастия составляет венец общего учения о преступлении и справедливо считается
труднейшим разделом уголовного права».[40.]
В
советский период М.Д. Шаргородский предпринял попытку обобщить уголовное
законодательство и судебную практику по вопросу соучастия. Он подчеркнул
необходимость установления принципа коллективной ответственности при соучастии,
в то время как уголовное право и суды отстаивали принцип индивидуальной
ответственности, а также отрицание акцессорного характера соучастия. Исследовал
ученый и вопрос о разграничении исполнителя и пособника.
В теории
уголовного права на этот счет имелось множество взглядов. Объективная теория
разграничения исполнителя и пособника исходила из различия между причиной и
условиями наступления преступного результата: исполнители причиняют результат,
в то время как пособники создают только одно из условий его наступления.
Представители другого направления в объективной теории полагали, что
исполнитель - это тот, кто совершает действия, предусмотренные законом.
Сторонники субъективной теории отстаивают принцип - исполнители действуют в
своем интересе, пособники же - в чужом.[36.] М.Д. Шаргородский придерживался
объективной теории и полагал, что для исполнителя характерно обязательное
выполнение действий, предусмотренных статьей Особенной части УК РСФСР.
По
вопросу о формах соучастия было также немало дискуссий. И.П. Малахов
представлял соучастие как единое действие нескольких лиц, представляющее
повышенную общественную опасность. Формы соучастия: исполнительство,
пособничество, подстрекательство - предлагал не выделять. Но большинство ученых
говорили о необходимости выделения различных форм соучастия и предлагали
классифицировать формы по различным основаниям. Так, по характеру и степени
связи между соучастниками называли: соучастие без предварительного сговора,
соучастие с предварительным сговором и преступную организацию. Позднее
предложили выделить как форму соучастия организованную группу.[18.]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
|
