|
Применительно к
обстоятельствам дела Никитина, Европейский Суд подчеркнул, что в данном случае
Президиум Верховного Суда решал только вопрос о возобновлении разбирательства
по делу. Если бы он отменил оправдательный приговор, это бы повлекло за собой
необходимость отдельного разбирательства по существу дела компетентным судом на
основе принципа состязательности. Таким образом, решение Президиума Верховного
Суда представляло собой лишь процессуальную меру, которая являлась не более чем
предпосылкой для нового рассмотрения уголовного обвинения. Президиум Верховного
Суда отклонил требование Генерального прокурора, признав, что он ссылался на
нарушения, которые в полной мере должны устраняться посредством прокурорского
надзора до того, как судебное решение станет окончательным, а не после этого.
Требование Генерального прокурора само по себе может рассматриваться как
произвольное и образующее злоупотребление процессуальными правами. Однако это
не оказало решающего влияния на справедливость процедуры возобновления
производства по делу в целом, вопрос о чем и был предметом рассмотрения
Президиума Верховного Суда. Соответственно произвольный характер требования
Генерального прокурора о возобновлении производства по делу не мог негативно
отразиться на рассмотрении уголовного обвинения в данном деле. Европейский Суд
пришел к выводу, что в данном случае при осуществлении надзорного производства
был соблюден справедливый баланс между интересами заявителя и необходимостью
обеспечить надлежащее отправление правосудия [38].
Кроме того, Европейский
Суд отметил, что согласно сложившейся практике статья 6 Конвенции не применима
к процедуре, связанной с отклонением требования о возобновлении производства по
делу. Только новое судебное разбирательство после возобновления производства по
делу может рассматриваться как связанное с решением вопроса относительно
уголовного обвинения [39].
Одновременно Европейский
Суд неоднократно указывал, что обращение в порядке надзора с требованием отмены
окончательного судебного решения является исключительным средством обжалования,
которое непосредственно недоступно подсудимому в уголовном деле, и его
применение зависит от усмотрения уполномоченных должностных лиц. Европейский
Суд не признает пересмотр решения в порядке надзора эффективным внутренним
средством правовой защиты [40] применительно ни к гражданским, ни к уголовным
делам [41].
Как нарушение принципа
правовой определенности Европейский Суд рассматривает принятие судом иного
решения после повторного рассмотрения спора, по которому ранее вынесено
окончательное решение. К такому выводу он пришел в деле Маковей и другие против
Молдовы. Европейский Суд подчеркнул, что в данном случае первоначальное
окончательное решение в пользу заявителей не отменялось. Однако последующее судебное
решение, удовлетворившее требование контрагента заявителей и принятое в
результате повторного рассмотрения судами тех же самых доводов, которые были
отвергнуты в рамках предыдущего производства, лишило первоначальное решение
какого-либо действия. По мнению Европейского Суда, это равносильно отмене
судебного решения в порядке надзора и образует нарушение принципа правовой
определенности и права на доступ к правосудию [42].
В совпадающем мнении по
данному делу судьи Л. Гарлицкого, к которому присоединился судья С. Павловчи,
пояснялось, что возможность повторного обращения в суд открылась для компании,
ранее проигравшей дело заявителям, в связи с решением Верховного суда Молдовы,
признавшим допустимость одностороннего прекращения договоров, предусматривающих
ежегодные пожизненные выплаты. Судьи полагают, что данное решение Верховного
суда может рассматриваться как прецедент и иметь то же значение что и
законодательное регулирование. При этом принцип правовой определенности
требует, чтобы таким решениям не придавалась обратная сила, и они не
затрагивали ранее вынесенные судебные решения по конкретным делам. Но, как и
новый закон, такой прецедент может вносить изменения в правовую систему, и все
суды могут быть обязаны следовать ему в своих будущих решениях. В данном случае
решение Верховного суда не отменило судебные решения, состоявшиеся ранее в
пользу заявителей; они сохраняли силу и подлежали исполнению в отношении
обязанности компании выплачивать задолженность и продолжать исполнение
договоров. Однако компания получила возможность инициировать новое судебное
разбирательство с целью прекращения действия договоров на будущее время. По
мнению судей, ссылка Европейского Суда в обоснование своего вывода о нарушении
принципа правовой определенности на дела, в которых речь шла об отмене
окончательного решения в порядке использования исключительных средств
обжалования, является не вполне оправданной. В данном случае решение Верховного
Суда также оказало влияние на окончательные судебные решения по конкретным делам,
но лишь тем, что предоставило возможность прекращения действующих договоров.
Проблемы, которые такое решение Верховного Суда способно породить относительно
соблюдения требований статьи 6 Конвенции, не вполне очевидны. Окончательное
судебное решение может защитить договоры от каких-либо изменений, имеющих
обратную силу. Однако оно не может предоставить договорам бессрочный иммунитет
от изменений посредством правового регулирования, осуществляемого государством
с соблюдением справедливого баланса интересов затрагиваемых сторон. В данном
случае, по мнению судей, такой справедливый баланс не был обеспечен. Власти
выбрали «самое простое решение», которое возложило все обременения на
заявителей и освободило компанию от какой-либо ответственности. Однако и Европейский
Суд не смог провести различие между обстоятельствами данного дела и
прецедентом, созданным в решении по делу Брумареску, хотя это дело
предоставляло ему хорошую возможность пойти дальше прецедента Брумареску и
прояснить другие важные аспекты принципа правовой определенности.
Принцип правовой
определенности не исключает пересмотр судебных решений по вновь открывшимся
обстоятельствам. Данная процедура сама по себе не противоречит принципу
правовой определенности, поскольку она используется для исправления судебных
ошибок [43]. Более того, статья 4 Протокола № 7 специально разрешает
государствам исправлять судебные ошибки в уголовном процессе. Однако такой
пересмотр судебных решений должен соответствовать положениям законодательства и
злоупотребление данной процедурой может всецело противоречить Конвенции в связи
с тем, что ведет к тому же самому результату – утрате решения – что и
требование об отмене решения. Принципы правовой определенности и верховенства
права требуют от Европейского суда быть бдительным в этой сфере [44].
Европейский Суд должен установить, осуществлялось ли производство по вновь
открывшимся обстоятельствам таким способом, который совместим со статьей 6
Конвенции и обеспечивает уважение принципа правовой определенности [45].
Возбуждение производства
с целью отмены окончательного судебного решения предполагает обнаружение
доказательств, которые ранее не были доступны суду, хотя все необходимые для
этого усилия были предприняты, и способны привести к иному результату судебного
разбирательства. Лицо, ходатайствующее об отмене судебного решения, должно
доказать, что не имело возможности представить каждое из этих доказательств до
вынесения решения по делу, и что эти доказательства имеют решающее значение
[46].
В решении по делу
Праведная против России Европейский Суд признал пересмотр окончательного
судебного решения, принятого в пользу заявительницы, в связи с вновь
открывшимися обстоятельствами по требованию районного отделения пенсионного
фонда нарушением принципа правовой определенности. Вновь отрывшимися
обстоятельствами областной суд признал Инструкцию Министерства труда и
социального развития о порядке применения Закона о пенсиях, которая была издана
и соответственно известна отделению пенсионного фонда до рассмотрения дела
заявительницы судом второй инстанции. Европейский Суд отметил, что фактически
отделение пенсионного фонда пыталось не возобновить судебное разбирательство в
связи с вновь открывшимися обстоятельствами, а попытаться еще раз представить
суду те же доводы, на которые оно ссылалось, но безуспешно, в суде второй
инстанции. Европейский Суд счел отмену и пересмотр окончательного судебного
решения «скрытой апелляцией», а не добросовестной попыткой исправить судебную
ошибку [47].
При этом Европейский Суд
еще раз подчеркнул, что всегда надо помнить об опасности, связанной с
применением законодательства, имеющего обратную силу, способного оказать
влияние на разрешение судом спора, одной из сторон которого является
государство. Уважение принципа верховенства права и концепции справедливого
судебного разбирательства требует, чтобы к любым доводам, приводимым в
оправдание таких мер относились с максимально возможной осторожностью [48].
В решении по делу Попов
против Молдовы Европейский Суд также признал пересмотр дела по вновь открывшимся
обстоятельствам несовместимым с требованиями Конвенции. Согласно
соответствующим положениям Гражданского процессуального кодекса Молдовы,
производство по делу может быть возобновлено, «когда обнаруживаются новые и
существенные факты или обстоятельства, которые не были и не могли быть известны
ранее». Требование о пересмотре решения может быть заявлено «в течение трех
месяцев с даты, когда соответствующее лицо узнало о существенных
обстоятельствах или фактах дела, которые не были и не могли быть известны ему
ранее». Апелляционный суд в своем решении от 26 мая 2004 года в качестве
основания для возобновления производства сослался на четыре документа, выданные
Государственным архивом и Службой регистрации земельной собственности,
датированные апрелем и маем 2004 года, и выпуск Муниципальной официальной
газеты от 1940 года Европейский Суд отметил, что в решении Апелляционного суда
не указывалось, содержат ли документы из Государственного архива и Службы
регистрации земельной собственности информацию, которая не могла быть получена
ответчиками ранее. В заявлениях ответчиков также нет ссылок на то, что они
ранее безуспешно пытались получить эти документы. Ни в заявлениях ответчиков,
ни в решении Апелляционного суда от 26 мая 2004 года также не доказано, что
Муниципальная официальная газета – это секретный документ, не являющийся
общедоступным, и ее выпуск не мог быть получен из Государственного архива или
библиотеки ранее апреля – мая 2004 года Апелляционный суд просто продлил срок
подачи ходатайства о пересмотре решения, не дав какого-либо обоснования.
По мнению Европейского
Суда, выпуск Официальной газеты, находившийся в публичном доступе в течение
более чем 60 лет, не может быть квалифицирован как «новые факты или
обстоятельства, которые не были и не могли быть известны ранее участникам
процесса». По определению Официальная газета издается для того, чтобы сделать
информацию публичной и легко доступной. И действительно копия этого выпуска
Официальной газеты, направленная Европейскому Суду государством-ответчиком,
имела штамп библиотеки.
Соответственно
Европейский Суд пришел к выводу, что в данном случае возобновление производства
было, в сущности, попыткой пересмотреть дело в отношении тех аспектов,
обсуждение которых было доступно для ответчиков в рамках судебного
разбирательства, но вопрос об этом очевидно не поднимался ими во время
процесса, завершившегося окончательным судебным решением от 5 ноября 1997 года.
Возобновление производства фактически было «замаскированной апелляцией»,
которая преследовала цель добиться повторного рассмотрения вопроса, а не
подлинным пересмотром дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Удовлетворив
требование ответчиков о пересмотре судебного решения, Апелляционный суд нарушил
принцип правовой определенности и право заявителя на доступ к правосудию. Более
того, не дав какого-либо обоснования продления срока для обращения ответчиков с
ходатайством о пересмотре судебного решения, Апелляционный Суд нарушил и право
заявителя на справедливое судебное разбирательство. Европейский Суд
констатировал нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции [49].
В целом, решая вопрос о
совместимости пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу, с
принципом правовой определенности, Европейский Суд проверяет, осуществляли ли
власти свои полномочия по ведению производства таким образом, чтобы соблюдался,
насколько это возможно, справедливый баланс между интересами человека и
необходимостью обеспечения надлежащего отправления правосудия [50].
Литература
1. Eur. Court H.R.
Brumărescu v. Romania, Judgment of 28 October 1999. Para. 62; Ryabykh v.
Russia, Judgment of 24 July 2003. Para 52; Roşca v. Moldova, Judgment of
22 March 2005. Para. 25; Popov v. Moldova (No. 2), Judgment of 6 Desember 2005.
Para. 45; Macovei and Others v. Moldova, Judgment of 25 April 2006. Para. 42; Постановление
Конституционного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 г. № 2-П по делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380,
381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской
Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами
открытых акционерных обществ «Нижнекамскнефтехим» и «Хакасэнерго», а также
жалобами ряда граждан (п. 9 мотивировочной части).
2. Постановление Конституционного
Суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 г. № 2-П (п. 9 мотивировочной части).
3. Eur. Court H.R.
Brumărescu v. Romania, Judgment of 28 October 1999. Para. 61; Sovtrasavto Holding
v. Ukraine, Judgment of 25 July 2002. Para. 72; Ryabykh v. Russia, Judgment of
24 July 2003. Para 51; Pravednaya v. Russia, Judgment of 18 November 2004.
Para. 24; Roşca v. Moldova, Judgment of 22 March 2005. Para. 24; Volkova
v. Russia, Judgment of 5 April 2005. Para. 34; Roseltrans v. Russia, Judgment
of 21 July 2005. Para. 24; Popov v. Moldova (No. 2), Judgment of 6 Desember
2005. Para. 44; Macovei and Others v. Moldova, Judgment of 25 April 2006. Para.
41; Zasurtsev v. Russia, Judgment of 27 April 2006. Para. 48; Borshchevskiy v.
Russia, Judgment of 21 September 2006. Para 41; Prisyazhnikova and Dolgopolov
v. Russia, Judgment of 28 September 2006. Para. 21; Nelyubin v. Russia,
Judgment of 2 November 2006. Para. 22.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
|
