|
В эпоху Возрождения, максимально
приблизившую Западную Европу к возникновению журналистики, «вызревание» литератора-публициста
шло под влиянием процесса становления интеллигенции. В то время усилилась связь
между духовным творчеством и практической деятельностью. Человек старался глубже
осмыслить состояние общества (отсюда повышенный интерес к морали, этике, эстетике,
историографии) и точнее воплотить собственное духовное состояние в практическом
поведении и в изобразительном искусстве. Развитие социальной информации и коммуникации
давало простор для духовно-практической активности людей, особенно если они принадлежали
к формирующейся интеллигенции, призванной удовлетворять потребность в распространении
знаний и общезначимых ценностей.
Выступая
в качестве хранителя духовных ценностей, принадлежащих истории человечества, ренессансная
интеллигенция исключительное внимание уделяла Слову, как в устной, так и в письменной
его ипостасях (правда, и здесь были исключения: Леонардо да Винчи не
признавал пустой риторики, книжного знания, призывая опираться на опыт и разум).
Событие, не зафиксированное в Слове, а значит и в тексте, могло стереться из исторической
памяти, оно как бы не существовало без своего текстового отражения. Имя человека,
его деяния нуждались в сохранении, так как он претендовал не только на пожизненную,
но и на посмертную славу.
Сотканная из противоречий
эпоха Возрождения содержала в себе зародыш противопоставления человека образованного
(Homo litteratus) человеку производящему
(Homo faber). В определенной
степени это справедливо и для протожурналистики. С одной стороны, время Ренессанса
выдвинуло на первый план литератора-публициста типа Франческо
Петрарки (1304–1374), который с пафосом, присущим гражданскому гуманизму, откликался
на злобу дня, предвосхищая толстовский девиз «Не могу молчать!». Но политическое
насыщение риторики и риторическое наполнение литературы происходили неоднозначно.
«Протожурналисты» были детьми своего времени. Публицистичность становилась характерной
чертой журналистики.
«Публицистическая ветвь» журналистики
получает новый импульс в период Реформации широкого общественного движения в Западной
и Центральной Европе XVI в., носившего антифеодальный характер и принявшего форму
борьбы против католической церкви. Тогда политический текст окончательно перестает
быть исключительной привилегией риторики и с помощью печати получает широкое распространение.
Страстность борца, проповедника, идеолога, несущего людям Слово, откровение, истину,
надолго останется составляющей образа мастера политической публицистики. Так, позднее,
в годы английской буржуазной революции памфлетное творчество обретет не только относительно
массовое распространение, но и станет выражением гражданского мужества, стойкости.
Среди публицистов в то время встречались и политики, и литераторы. Проповедническое
начало войдет в плоть и кровь мастеров слова разных стран и народов.
Но литератор-публицист не
был единственным прототипом журналиста-профессионала. По мере того как формировалась
журналистика, она вбирала в себя представителей различных видов деятельности. Происходило
своеобразное притяжение-отталкивание компонентов, которые в дальнейшем обусловят
журналистское разделение труда. Например, первый печатник, типограф сам создавал
шрифты, выполнял обязанности редактора, издателя, продавца. Его
активность казалась чисто технической, но именно типограф в Западной Европе получал
преимущественное право на создание газеты: в 1540 г. венскому типографу Гансу Зингринеру была дана привилегия «оглашения всех новостей, касающихся города»,
а в 1615 г. его соотечественник Грегор Гельгбаар начал
публиковать «ординарные и экстраординарные известия и все, что их касается».
В 1605 г. в Антверпене типограф Авраам Вергевен получил
право печатать и гравировать, а также продавать новости о победах, взятии городов.
Создателями газет становились книгопродавцы, а также почтмейстеры. Первые венецианские
рукописные газеты издавали профессиональные собиратели новостей, объединенные в
специальный цех. Рукописные газеты распространял банкирский дом Фуггеров (Германия, г. Аугсбург), пользовавшийся сетью агентов,
собиравших деловую информацию.
Таким образом, в журналистику
входили и те, кто владел словом, и те, кто обладал новостью, и те, кто имел возможность
новости распространять.
Несмотря на то, что круг первых
газетчиков был пестрым по составу, уже в XVII в. выпуск периодического издания налагал
серьезные профессиональные обязательства на того, кто брался за это ответственное
дело. Например, во Франции существовал корпоративно утвержденный статус, гласивший,
что печатники и книгоиздатели должны получить хорошее образование, знать латынь
и греческий. Нужен был и сертификат, дающий право заниматься издательской деятельностью.
Конечно, до появления понятий «журналистская профессия» или «журналистский
профессионализм» было еще далеко, но некоторые профессиональные характеристики здесь,
конечно, налицо.
Важные изменения произошли
в Европе при ее вступлении в «век Просвещения» – так называют период конца XVII–XVIII
вв. Они были связаны с серьезной модификацией культурной обстановки эпохи. Священный
текст с его сакральным отношением к слову постепенно уступал первенство тексту научному,
опирающемуся на разумное постижение действительности, на опыт, помогающий познавать
законы природы и общества. Считается, что именно в это время знание приобретает
информационную форму, перестает быть чем-то априорно данным человеку, который, следуя
ренессансным традициям, начинает читать мир как книгу, но не просто читать: появляется
ощущение того, что действительность можно усовершенствовать.
Развитие журналистского профессионализма
происходило столь же динамично в этот период, как и становление самой прессы. Журналист-профессионал
начала XVIII в. в странах Западной Европы существенно отличался от своего собрата,
жившего в Америке конца XIX в.
Если попытаться определить
ведущую тенденцию, характеризующую изменения в профессии журналиста, произошедшие
в XVIII–XIX вв., когда повсеместно формировалась система прессы и обмен информацией
начал приобретать международный характер, то ее можно обозначить словами «усложнение»
и «дифференциация».
Действительно, такое явление
как персональный журнализм требовало от человека профессионального универсализма.
Например, журнал «Ревью», который выпускал знаменитый
английский писатель Даниель Дефо (1660–1731), был исключительно продуктом труда,
таланта и подвижничества этого литератора-публициста. Дефо сам писал материалы на
политические, коммерческие и социальные темы, будучи одновременно репортером, правщиком,
комментатором. Он считал своими журналистскими достоинствами умение отбирать факты
и использовать их, а также владение богатым словарным запасом, способность критически
оценивать собственную работу. Дефо был не чужд и политической активности, которая
принесла ему серьезные неприятности, а затем вынудила стать главой секретной службы
английского премьер-министра (принять это предложение писателя побудило тяжелое
материальное положение его семьи).
Французские просветители-энциклопедисты
в середине XVIII в. также обратились к проблеме специфики журналистского труда.
По их мнению, есть два типа журналиста: один светит «отраженным светом», обозревая
и комментируя новинки литературы, науки, искусства и т.п.; другой обладает достаточным
талантом и смелостью, чтобы служить прогрессу.
Служение истине становится
лейтмотивом творчества тех французских журналистов, которые создавали свои произведения
в годы Французской революции 1789 г., когда взлет персонального журнализма наиболее
ярок. Жан-Поль Марат (1743–1793), издавая за свой счет знаменитую газету «Ами дю пепль»
(«Друг народа»), выступал и как редактор, и как автор, и как корректор, и как метранпаж.
Столь разносторонняя деятельность стала возможной благодаря литературному мастерству
и ораторскому пафосу Марата.
История подтверждает, что
звездными часами персонального журнализма стали периоды наивысшего общественного
подъема, когда необычному времени требуются исключительные личности. Такой личностью
был англичанин Томас Пейн (1737–1805) – участник нескольких
революций, государственный деятель, философ, журналист, чьи памфлеты расходились
огромными тиражами, и их резонанс в Европе и Америке был исключительно велик. Пейн прославился не только как политический публицист, но и
как организатор периодики, завоевавшей огромную аудиторию
и снискавшей прочный авторитет.
Просветительские идеалы нашли
отражение и во взглядах на прессу М.В. Ломоносова, который видел в журналистской
работе особый род деятельности – творческой и нацеленной на служение истине. Любопытная
антитеза возникает при сопоставлении взглядов на общественное предназначение журналиста,
высказанных в полемике русского просветителя Н.И. Новикова и Екатерины II. Для Новикова
главная задача журналиста заключается в критическом изучении действительности, исправлении
ее, воспитании полезного члена общества, а Екатерина II требует от сочинителя верности
государю, миролюбия, добронравия.
Сходство русской журналистики
с мировой прессой века Просвещения выразилось в том, что с возникновением частной
периодики в ее работу все активнее включались писатели. Слова «писатель», «сочинитель»,
«литератор», «журналист» воспринимались как синонимы. Отношение к журналистике как
словесности и соответственное понимание роли журналиста было присуще многим российским
авторам конца XVIII – начала XIX вв. Эта ситуация будет постепенно меняться – как
в России, так и в Западной Европе.
К началу XIX в. журналистика
представляла собой сложную, многопрофильную структуру. Усложнялась технология газетного
дела, становилось более разветвленным редакционное разделение труда. Увеличение
объема рекламы (объявлений) создавало основу для коммерциализации прессы. XIX столетие
выявит две концепции, отразившие разные представления о назначении журналиста. Согласно
одной, журналист политический борец, социальный философ, литератор, призванный освещать
и всесторонне раскрывать наиболее важные проблемы действительности, отстаивать свою
точку зрения, не испытывая страха перед преследователями, не боясь нищеты и голода.
Согласно другой, журналист – нечто вроде предпринимателя, исходящего
прежде всего из соображений выгоды, рассматривающего газету или журнал по преимуществу
в качестве источника дохода. Каждая из концепций подразумевала свои требования к
журналисту-профессионалу, и каждая находила воплощение в редакционной практике.
В XIX в. не только стали четко
разграничиваться функции издателя, редактора и пишущего журналиста, но и усилилось
размежевание между журналистом-борцом и журналистом-предпринимателем. Дифференциация
социальных ролей журналиста в XIX в. происходила весьма интенсивно. Например, в
Америке начала XIX столетия вместе с развитием партий и расширением партийной борьбы
возникает «ругательная журналистика», в контексте которой процветает вполне определенная
разновидность репортеров – людей, способных отстаивать свою правоту не только в
словесной, но и в кулачной драке. Набор профессиональных качеств сотрудника газеты
и журнала изменился и в ходе формирования «нового журнализма».
Одним из отличительных признаков
нового журнализма (в частности, в его американском варианте) явилось то, что фундаментальной
функцией газеты признавалось распространение информации. Преобладающее место стало
принадлежать не прежней газете, содержащей главным образом «взгляды и мнения» (viewspaper), а новой – являющейся газетой «новостей» (newspaper). «Глагол», призванный «жечь сердца людей», уступил
место факту, откровенно партийный публицист – внешне беспристрастному репортеру,
профессиональное мастерство которого оказывалось в прямой зависимости от умения
«чувствовать» сенсацию, находить «горячие» новости и своевременно доставлять их
в редакцию.
Противостояние «публицистики
мнения» и «журналистики факта» в их предельно заостренном, чистом виде отнюдь не
исчерпывает проблему профессионализма. Между этими плюсами помещается огромное срединное
пространство, в котором существуют многочисленные возможности каждому определить
свое место в системе редакционного разделения труда, найти свою нишу в отражении
действительности и свой способ творческого самовыражения.
XIX столетие придало дифференциации
журналистского труда отчетливо выраженные формы. Во многих
странах было закреплено размежевание собственно журналистской деятельности и административного
руководства прессой. Усилилась тенденция к специализации сотрудников редакций.
С внутриредакционной специализацией
исследователи часто связывают развитие аналитической журналистики, отличной от универсального
журнализма, который не погружался в причины и следствия событий.
Очевидно, что аналитический
метод в журналистике неотделим от научного мышления, от навыков глубокого, исследовательского
подхода к фактам и явлениям. Век XIX с его нарастающим прагматизмом, иррационализмом,
а также со стремлением утвердить в обществе отношения «механической солидарности»,
идеалом которых служит отлаженная работа фабрики, не стал эпохой торжества разума.
Но преемственность культурного развития сохранила тяготение человека к дальнейшему
постижению законов природы и общества и формированию своего отношения к миру на
основе знания о нем. Усилившаяся в XIX в. социологичность знания по-новому высветила
роль факта в контексте системного отношения к реальности. И то и другое отразилось
в журналистике.
В трудах отечественных и зарубежных
журналистов, ставших достоянием истории, четко прослеживается цепочка взаимодействия
факта, анализа, оценки. Конечно, эта цепочка могла и разорваться, когда факт и оценка
приобретали самодовлеющее значение, а аналитическая составляющая «выпадала» и из
авторского замысла, и из текстовой структуры. Но в подлинно исследовательском, аналитическом
произведении все три компонента находились в равновесии. Означало ли это, что литературное
мастерство отходило на задний план? Не вызывает сомнений, что текст можно составить,
руководствуясь стандартными правилами. Однако так же несомненно
то, что только творческая индивидуальность способна придать ему неповторимость,
уникальность, во многом зависящую от меры соотношения различных его частей, от способности
корреспондента не только правильно мыслить и формулировать мысль для себя, но и
находить те речевые способы выражения смысла, которые донесут авторскую идею до
читателя, придав ей особую убедительность. И, возможно, именно аналитическая журналистика
наиболее полно концентрирует в себе единство слова и мысли, присущее человеческой
природе.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
|
