.

Равное определение в законе и на практике оснований уголов-ной ответственности не означает одинакового решения судьбы уго-ловной ответственности и равной меры наказания разных лиц, со-вершивших аналогичные деяния. Объясняется это тем, что порож-денные преступлением уголовно-правовые отношения не остаются неизменными. Они претерпевают изменения с наступлением юридических фактов, с которыми уголовный закон связывает соответст-вующие последствия. До реализации уголовной ответственности возможны следующие юридические факты, влияющие на уголовно-правовые отношения: отпадение общественной опасности деяния, что дает основание для освобождения от уголовной ответственности (ч. 1 ст. 50 УК); отпадение общественной опасности личности ви-новного, что является основанием к освобождению виновного от на-казания (ч. 2 ст. 50 УК); отмена соответствующего уголовного за-кона, его изменение либо издание акта амнистии, что может осво-бодить виновного от обязанности понести уголовную ответствен-ность или смягчить ее (ст.ст. 6 и 56 УК); истечение срока давности привлечения к уголовной ответственности, что, как правило, осво-бождает виновного от обязанности понести уголовную ответствен-ность (ст. 48 УК РСФСР).

Если перечисленных фактов не было и виновный, следователь-но, подлежит уголовной ответственности, то она индивидуализи-руется в зависимости от степени общественной опасности преступ-ления и личности виновного. При определенных, указанных в за-коне условиях возможно применение вместо наказания принуди-тельных мер воспитательного характера или мер общественного воздействия. Следовательно, основание уголовной ответственности неадекватно сумме всех перечисленных выше фактов, влияющих на судьбу и меру уголовной ответственности.

В связи с изложенным выше положением о том, что прошлое деяние и прошлая судимость не влияют на оценку общественной опасности повторного деяния, представляет интерес вопрос о при-роде преступлений, заключающихся в повторном или систематиче-ском совершении административных деликтов, несмотря на при-влечение виновного к административной ответственности (ст.ст. 1561, 166, 166', 197, 197', 198, 198i, 1982, 206 УК РСФСР и т. д.).

Некоторые авторы объясняют отнесение указанных деяний к числу преступлений главным образом повышенной опасностью лич-ности виновного11 О.В. Шишов. Преступление и административный проступок. М, 1967, с. 51; В. П. Малков. Повторность проступка и уголовная ответственность. Казань, 1968, с. 13.

. В. А. Владимиров добавляет, что повторность одновременно повышает общественную опасность деликта, прида-вая ему новое качество -- качество преступного22 См. Уголовное право. Часть Общая. М., 1966, с. 100.

.

Если предположить, что такое объяснение справедливо, то сле-довало бы признавать преступлением административный деликт, совершенный лицом, судимым за однородное преступление. Однако закон, в частности постановление Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1968 г. «О применении ст. 9 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответ-ственности за хулиганство», устанавливает, что лица, ранее суди-мые за хулиганство и после этого совершившие мелкое хулиганство, подлежат не уголовной, а административной ответствен-ности33 См. «Ведомости Верховного Совета СССР», 1968, № 21, ст. 170.

.

Основание, по которому закон относит повторное или система-тическое совершение административных деликтов к числу преступ-лений, следует искать не в повышенной опасности личности винов-ного, а в самих деяниях. Далеко не все административные проступ-ки в случае их неоднократного совершения образуют по закону преступление. Уголовный закон выделяет лишь некоторые из них, наиболее опасные.

Преступление отличается от однородных административных проступков более высокой степенью общественной опасности. В чем она заключена применительно к рассматриваемым преступлениям? Было бы безрезультатно искать повышенную опасность этих дея-ний в одном последнем (втором, третьем) деликте. Тот факт, что он второй или третий, не делает его более опасным, а следователь-но, и преступлением. Предполагается, что преступлением в рассмат-риваемых случаях является совокупность совершенных лицом ад-министративных деликтов.

Повторение правонарушений увеличивает тот ущерб, который причиняется общественным отношениям11 На это правильно обращает внимание Н. Ф. Кузнецова в работе «Значе-ние преступных последствий для уголовной ответственности» (М., 1958, с. 184).

. Соответственно возра-стает и общественная опасность содеянного. Поэтому законодатель вправе усмотреть в количественном изменении поведения винов-ного -- в совокупности административных деликтов -- новое каче-ство -- преступление.

Уголовная ответственность за повторное или систематическое совершение административных проступков при соблюдении адми-нистративной преюдиции в какой-то мере означает уголовную ответ-ственность и за тот (первый) проступок, за который виновный уже понес ответственность, но административную. Это отступление от принципа поп bis in idem оправдывается гуманным назначением административной преюдиции--предупредить виновного об уго-ловной ответственности, сэкономить уголовную репрессию. Именно так на практике воспринимается назначение административной преюдиции. Виновный под расписку предупреждается об уголовной ответственности в случае повторения проступка.

Административная преюдиция, если она обязательна (в ряде случаев она не предусмотрена законом), становится признаком со-става преступления, который недопустимо игнорировать путем ссылки на ст. 15 УК РСФСР. Независимо от намерений виновного и впредь совершать проступки он предварительно должен быть привлечен к административной ответственности.

Признание преступлением не одного (второго или третьего) административного деликта, а их совокупности влечет за собой определенные последствия для уголовного процесса. Уточняется предмет доказывания по уголовным делам такой категории. К пред-мету доказывания относится вся совокупность административных деликтов, обосновывающих уголовную ответственность виновного.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблемы понятия рецидива преступлений и наказания реци-дивистов принадлежат к числу чрезвычайно сложных и поэтому будут постоянно требовать новых все более глубоких научно-практических изысканий. Удивительно современно звучат сегодня слова австрийского юриста Франца фон Листа, произнесенные им почти столетие назад на Петербургском международном пенитен-циарном съезде о том, что уголовная политика сводится к двум проблемам, разрешения которых нельзя дольше откладывать: борьбе с рецидивистами и спасению случайных преступников11 См.: Утевский Б. Рецидив и профессиональная преступность // Про-блемы преступности. М., 1928. Вып. 3. С. 91.

.

Изучение истории отечественной уголовно-правовой теории рецидива и законодательства, направленного на борьбу с соответ-ствующим явлением, убеждает в том, что законодательное опреде-ление понятия рецидива, как и содержание уголовно-правовых и пенитенциарных мер обращения с рецидивистами, обусловлива-лись на разных этапах истории не только уровнем рецидивной пре-ступности, но также направленностью уголовной политики, остро-той классовых противоречий в обществе, господствующей в тео-рии уголовно-правовой концепцией, экономическими возможно-стями государства по реализации той или иной уголовно-политической программы, другими обстоятельствами.

Для России в области борьбы с рецидивом преступлений спе-цифическим является следующее. В уголовно-правовой теории взгляды на природу рецидива и меры борьбы с ним трансформи-руются в рамках тех же школ (классицизма, неоклассицизма, ан-тропологической школы, социологической школы) и в том же на-правлении, что и в теории других стран Европы: от представления о рецидивисте как носителе особо злой воли и убеждения о необ-ходимости ее подавления усиленным наказанием до осознания (в рамках той же классической школы) того, что более отвечающими принципу гуманизма являются идеи индивидуализации наказания и изменения условий отбывания рецидивистами наказания вместо обычного его усиления; и от обоснования превентивного заключе-ния, которое должно применяться в отношении рецидивистов на-ряду с обычным наказанием, до идеи неопределенных приговоров как компромиссному решению в споре между сторонниками клас-сического и социологического направлений в уголовном праве.

В то же время, в отличие от западного, отечественное уголов-ное законодательство никогда не знало ни превентивного заклю-чения как одной из мер борьбы с рецидивом, ни неопределенных приговоров для этой категории преступников. Вместе с тем в со-ветский период в нашем законодательстве идея опасного состояния личности была реализована в виде института особо опасного рецидивиста

Кроме того, в России никогда не практиковалось в качестве средства борьбы с рецидивом преступлений так называемое некарательное воздействие. Известно, например, что в некоторых стра-нах Европы эта мера в течение определенного времени применя-лась и успела разочаровать исследователей рецидивной преступно-сти. В частности, в Скандинавии к началу 70-х гг. нашего столетия наука пришла к выводу о неэффективности некарательного воз-действия, которое в фокусе своего интереса имело опасную лич-ность и исповедовало суровые меры воздействия, применявшиеся, однако, исключительно в целях коррекции поведения преступни-ков, но не в целях кары. Теория и практика некарательного воз-действия потерпели неудачу не потому, что предлагаемые меры потенциально неэффективны, а потому, что такое воздействие предполагает осуществление серьезных социальных преобразований, применение массированных мер экономического и социально-го характера. Однако, как сообщает известный норвежский кри-минолог Н. Кристи, такие меры в необходимом объеме никогда не предпринимались именно в силу их чрезвычайной дороговизны. И это в странах Скандинавии с довольно высоким уровнем жизни и социальной защищенности граждан!

На смену идее некарательного воздействия в западных странах пришла идея удержания, или идея общего предупреждения, ориентированная не на конкретную опасную личность, а на категорию «население». Эта теория основана на научных изысканиях, но в то же время её эффективность можно проверить эмпирическим путем.

Поэтому эта теория весьма соответствует времени, когда причине-ние боли иным образом ставилось под вопрос11 См.: Кристи Н. Указ. соч. С. 33-39.

.

К концу 80-х гг. нынешнего столетия становится очевидным, что и система общего предупреждения не способна установить контроль над преступностью. Поэтому успех видится в объедине-нии всего лучшего, что было в идеях некарательного воздействия и общего предупреждения: некарательное воздействие может быть полезно в отношении опасных преступников, но бесполезно в от-ношении мелких22 Там же. С. 70.

.

В настоящее время европейские ученые уже не связывают успе-хи в установлении контроля над преступностью, в том числе реци-дивной, с усилением обычных уголовных наказаний, как это пыта-емся сделать мы в новом УК РФ. Некарательное воздействие, хотя и сопряжено с причинением боли, не рассматривается в качестве наказания (в традиционном его понимании) за совершенное пре-ступление. Неоднократное совершение преступлений здесь сравни-вается с болезнью. По идее некарательного воздействия успех в рамках системы уголовной юстиции считается невозможным. Эта система нуждается в учреждениях для более длительного содержа-ния в трудных случаях, особенно поскольку ей приходится сталки-ваться с людьми, признанными опасными преступниками.

Опыт европейских стран по установлению контроля над пре-ступностью и обращению с опасными преступниками заслуживает самого серьезного анализа, хотя в современной России далеко не все европейское может быть реализовано по разным причинам. В частности, практика некарательного воздействия требует огром-ных материальных затрат, что для нынешней России нереально. Не случайно поэтому мы вновь возвращаемся к идее усиления обыч-ных наказаний рецидивистам -- в экономическом отношении это более достижимо. История повторяется: как и сто лет назад мы сетуем на нехватку средств для воплощения в жизнь плодотворной идеи.

В социалистическую эпоху распространенным было мнение о возможности ликвидации преступности, в том числе и рецидивной. Предлагавшиеся меры реагирования на эти явления именовались «борьбой». Сегодня мы не только осознаем, но и имеем возмож-ность открыто заявлять, что до тех пор, пока существует преступ-ность, рецидив преступлений принципиально неистребим. Ни дли-тельная изоляция рецидивистов(вплоть до пожизненного лишения свободы), ни их физическое истребление, ни интернирование, как свидетельствует мировая история обращения с этими преступни-ками, не являются радикальными средствами, способными реши-тельно влиять на конъюнктуру рецидивной преступности. В этой связи уместно вспомнить в качестве предметного урока достовер-ный факт из истории обращения с рецидивистами во Франции: здесь в 1885 г. на основании только что принятого закона из мет-рополии в колонии было выслано 25000 рецидивистов-профессионалов. Однако это никак не повлияло на состояние пре-ступности. Сообщая об этом, Б. Утевский сделал неутешительный, но достаточно точный вывод, выраженный, правда, скорее в форме литературного сравнения, нежели в форме строго научного обоб-щения: «...на освободившуюся вакансию становится тотчас же наиболее способный выдержать конкуренцию кандидат. Армия преступников не смыкает своих рядов и численно не уменьшается, несмотря на наносимые ей потери»11 Утевский Б. Указ. соч. С. 95.

. К сожалению, с тех пор мало что изменилось в этом отношении.

Осознание невозможности искоренения рецидивной преступ-ности обязывает формулировать для законодателя и правоприменительной практики реальные теоретически обоснованные задачи. Уголовно-правовая и пенитенциарная системы должны обеспечи-вать такой контроль за поведением опасных преступников, кото-рый не позволял бы рецидиву доминировать в структуре всей пре-ступности, когда сама преступность имеет тенденцию к росту. Но не чрезмерное усиление обычных наказаний должно рассматри-ваться в качестве средства установления такого контроля. Если 150 лет назад наши соотечественники пришли к выводу, что такая мера не согласуется с принципами гуманизма, то тем более это должно быть очевидно нам. При формулировке такой задачи представля-ется более корректным называть систему мер обращения с рециди-вистами не борьбой с рецидивом, а контролем над ним.

Более важной и несравненно более сложной, чем усиление ре-цидивистам обычных наказаний, является проблема изменения условий отбывания наказания этой категорией преступников. В этой связи актуализируется проблема классификации рецидиви-стов по степени общественной опасности с установлением разных условий отбывания наказания разными категориями рецидиви-стов. Уголовно-правовая классификация рецидивов на простой, опасный и особо опасный представляется недостаточной с точки зрения вышеназванной задачи, поскольку в ней не учитывается, в частности, такой показатель общественной опасности преступни-ка, как уровень его профессионализма. Неоднократное осуждение далеко не всегда свидетельствует о профессионализации преступ-ника. В то же время профессиональные преступники совершают подчас серию преступлений, прежде чем предстают перед судом.

В отечественной теории вопрос о профессиональных преступ-никах поднимался неоднократно и каждый раз оставался нерешен-ным. Объясняется это тем, что очень сложно установить критерии преступного профессионализма. Часто в качестве таковых назы-ваются оценочные явления, что таит в себе опасность широкого судейского усмотрения и, следовательно, ущемления прав граждан. Однако сложность задачи не исключает ее актуальности.

Заслуживает внимания вопрос о создании в системе УИНа спе-циальных учреждений не только для неординарных носителей криминальной субкультуры (всевозможных авторитетов), но и для тех осужденных, которые становятся жертвами авторитетов.

Не менее актуальной является проблема постпенитенциарной поддержки лиц, освобождаемых из мест лишения свободы. В усло-виях экономического спада, остановки многих предприятий, мас-совой безработицы, когда законопослушные граждане испытыва-ют большие экономические затруднения, лица, имевшие суди-мость, становятся париями в собственной стране и часто соверше-ние нового преступления остается для них единственным способом выживания. Следует срочно разработать специальную правитель-ственную программу поддержки лиц, освобождаемых из мест ли-шения свободы. Весьма своевременным было бы сегодня создание центров постпенитенциарной реадаптации таких преступников.

Рецидивисты, будучи носителями криминальной субкультуры, стремятся к активному ее тиражированию. В связи с этим проблема рецидива должна рассматриваться в качестве одной из централь-ных в теории и правоприменительной деятельности.

Принцип равенства граждан перед уголовным законом регламентируется ст. 4 Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (действующая редакция).

Статья 4. Принцип равенства граждан перед законом

Лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

Статья воспроизводит конституционное положение (ст. 19 Конституции РФ) о равенстве человека и гражданина, его прав и свобод перед законом и судом. Она соответствует также ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах. Для уголовного законодательства этот демократический принцип имеет особое значение, потому что уголовная ответственность связана с серьезными ограничениями самых важных интересов личности, включая жизнь.

Рассматриваемый принцип впервые был провозглашен пришедшей к власти буржуазией в борьбе с феодальным неравенством. В российском дореволюционном законодательстве он не нашел отражения. Советская власть с самого начала своего существования провозгласила в уголовном праве, как и в других отраслях, классовый подход. Так, Уголовный кодекс РСФСР 1926 года признавал обстоятельством, отягчающим ответственность, совершение преступления лицом, "в той или иной мере связанным с принадлежностью в прошлом или настоящем к классу лиц, эксплуатирующих чужой труд" (ст. 47). Напротив, рассматривалось как обстоятельство, смягчающее уголовную ответственность, совершение преступления "рабочим или трудовым крестьянином" (ст. 48).

Постепенно классовые и социальные различия утрачивали значение и с принятием общесоюзных Основ уголовного законодательства (1958 г.) упоминания о них исчезли. Однако директивами партийных органов, вопреки закону, еще начиная с двадцатых годов был установлен порядок, при котором лица, занимавшие более или менее ответственные должности в государственном и партийном аппарате, не могли быть привлечены к уголовной ответственности без решения партийных инстанций. Сходный порядок существовал и в армии применительно к лицам офицерского состава. Неравенство перед уголовным законом выражалось также и в том, что органы предварительного расследования и суд неуклонно принимали во внимание политические и религиозные убеждения граждан.

Анализируя содержание ст. 4, следует иметь в виду, что она говорит о равенстве граждан по отношению к уголовной ответственности, но не предрешает вопроса о мере наказания. Иными словами, если в действиях лица имеется состав преступления, предусмотренного УК, то никакие данные его личности не могут воспрепятствовать привлечению его к уголовной ответственности. Обязанность понести наказание за преступление для всех одинакова. Это, однако, не значит, что суд должен всем осуждаемым назначать одно и то же наказание. Принцип равенства перед законом не отменяет принципа справедливости (ст. 6 УК), согласно которому при назначении наказания должны быть учтены все обстоятельства дела.

Принцип равенства перед законом не противоречит и тем статьям УК, которые устанавливают ответственность за преступления, совершаемые так называемыми специальными субъектами (должностными лицами, военнослужащими, водителями транспорта и др.). Лица, не обладающие признаками специальных субъектов, просто не в состоянии совершить те преступные действия (бездействие), за которые отвечает специальный субъект. Однако если они становятся соучастниками подобных преступлений, то несут ответственность по тем же статьям УК, что и специальные субъекты11 Постатейный Комментарий к Уголовному кодексу РФ 1996 г. (под ред. Наумова А.В.) - М., «Юристъ», 1997. Стр. 235..

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6