Третья эмиграция если не целиком, то хотя бы частично могла бы выражать свое самосознание словами "Я выбрал свободу", т. е. то, что в СССР безусловно отсутствовало. Готовность умереть навсегда для прежней страны и для прежней жизни ради реализации некото­рой духовной потенции (другое дело, как она затем практически реализовалась  эмигрантское бытие по определению страдает мелочностью и убожеством) есть почтенный порыв. Наличествует по крайней мере предмет для разговора.

Хуже всего в этом смысле приходится последней, Четвертой, эмиграции. Замена идеальных мотиваций на практически-колбасные

породила ряд новых проблем. Пришлось столкнуться с тем, что само понятие качества жизни далеко не во всем исчерпывается материальной его составляющей. Как только превзойден некото­рый, не очень высокий предел удовлетворения потребностей, сразу же встает вопрос не об абсолютных благах (машина, квартира, счет в банке, годовой оклад, все та же колбаса), но о благах относительных — о степени интегрированности в новое общество и в новую среду и о месте, занимаемом в этой новой людской иерархии. А здесь выясняется та прискорбная вещь, что, существенно (а порой даже и несущественно) превосходя по уровню и качеству потребления, т. е.

как бы сильно обогнав бывших соотечественников в социальном статусе, эмигрант последней волны в то же время оказывается и в самом низу статусной лестницы, когда речь идет о сравнении его с новыми соотечественниками  американцами, немцами etc.  а жить-то с ними, не с русскими.

Такое поражение в статусе, естественно, было и у прежних эмигрантов, однако у них работал компенсаторный механизм — "Мы не в изгнании, мы в послании" (Первая и отчасти Третья волна), "Слава Богу, что вообще живы и что не под Советами" (Вто­рая). Четвертая волна этой компенсации не имеет, а поскольку ну­жда в утешении остается, бывшие соотечественники последней волны принуждены прибегать к самой малоудачной форме компен­сации — к дьяволизации бывшего отечества. В России все должно быть ужасно, ужаснее некуда — ибо лишь таким образом решение расстаться с родной страной получает внятное и убедительное оп­равдание.

В конце августа 1998 г., когда рубль сошел с ума, а вместе с ним и россияне, граждане реагировали на кризис по-разному. Кто неистово

гулял ("последние дни в ставке Колчака"), кто пребывал в ступоре, кто проклинал судьбу, кто тщетно пытался спасти остатки денег. Но были в те дни и люди, наконец-то испытавшие светлую пасхальную радость. Никогда до и никогда после в русском Интернете не появлялось столько ликующих (порой даже стихотворных  вот что радость делает с человеком) посланий от бывших соотечественни­ков.

         В том черном августе на краткое время оказалось (или показа­лось), что все эмигрантские унижения отныне оправданны, что ре­шение уехать из России оказалось верным, что оставшиеся там бывшие соотечественники  дураки, а мы умные. Для пущей убеди­тельности последняя мысль сопровождалась конкретными справ­ками об уровне годового дохода (60 000 у. е. и выше и рассказом о количестве автомобилей).

2.2.          Статистический анализ эмиграции из РФ

2.2.1        "Четвертая волна" эмиграции

    Россия никогда не была страной массовой эмиграции, в истории Российской империи гораздо большую роль играла внутренняя колонизация, переселение на свободные земли внутри страны. Тем не менее нельзя сказать, что история России совсем не знала эмиграции, Россия участвовала в великих межконтинентальных ми­грациях конца прошлого - начала нынешнего века. С 1861 по 1915 год из Российской империи выехало 4,3 миллиона человек, в том числе почти 2,6 миллиона - в первые 15 лет ХХ века. Две трети

эмигрантов направлялись в США, а из числа выехавших в ХХ веке - около 80%. Правда, большая часть эмигрантов выезжала не из России в ее нынешних границах, а из других частей бывшей импе­рии, - Украины, Белоруссии, балтийских губерний.[34]

Далеко не ничтожной была и эмиграции из СССР. Она распада­ется на три главных потока, называемые обычно "первой", "второй" и "третьей" эмиграцией. Все три потока были обусловлены преиму­щественно политическими причинами. "Первый" и "второй" потоки - это в основном вынужденные "волны" эмиграции периодов Первой мировой, Гражданской и Второй мировой войн, "третий" поток - добровольная, преимущественно "этническая" эмиграция времен хо­лодной войны. Конечно, такое деление условно, потоки эмиграции, то ослабевая, то усиливаясь, не иссякали почти никогда. Речь идет, по существу, о трех пиках эмиграции см.таб.8

Третья - впервые относительно добровольная - эмиграция всяче­ски ограничивалась властями и значительно уступала по масштабам первым двум. Когда же искусственные ограничения отпали, мас­штабы потока, его состав, цели эмиграции и условия, в которых она протекает, стали настолько иными, что есть все основания говорить о новой, "четвертой" волне эмиграции. Она все больше характеризуется чертами, типичными в наше время для эмиграции из многих стран, предопределяется не политическими, как прежде, а экономическими факторами, которые толкают людей ехать в другие страны в поисках более высоких заработков, престижной работы, иного качества жизни и т.п. Эмигранты "четвертой волны" выез­жают, конечно, не только из России, но и из других бывших респуб­лик

СССР, тем не менее России в этой эмиграции принадлежит очень заметное место.

2.2.2.              Масштабы эмиграции

    После того, как закончились крупные миграционные перемеще­ния, вызванные Второй мировой войной, поток эмиграции из СССР почти полностью сошел на нет. В 70-е годы размеры чистой эмигра­ции (т.е. эмиграции за вычетом иммиграции) колебались в пределах  10-15 тысяч человек, лишь в отдельные годы поднимаясь до 30-40 тысяч, при том, что и число эмигрантов и число иммигрантов было небольшим. В первой половине 80-х эмиграция была еще меньше. Только после 1986 года появились первые признаки увеличения потока эмигрантов, который быстро нарастал в последующие годы. С 1989 года, в виде исключения, была разрешена эмиграция немцев, вреев, греков, а в 1993 году был введен в действие закон о свободе въезда - выезда для всех граждан России.[15]

В начале 90-х годов и в СССР (в том числе в России), и на Западе существовало мнение, что открытие границ вызовет огромный всплеск эмиграции. По данным Всесоюзного Центра изучения об­щественного мнения (ВЦИОМ), проводившего в 1990 году опрос "Отношение населения СССР к работе за границей", готовность к выезду по трудовым мотивам из бывшего СССР имели 1,5-2 мил­лиона человек, и еще 5-6 миллионов рассматривали такую возмож­ность. При опросе экспертов - представителей аппарата государст­венного управления, науки и бизнеса, проведенном в 1991 году Цен­тром демографии и экологии человека, половина экспертов заявила, что в ближайшие 5 лет можно ожидать выезда из страны от 2 до 4 миллионов, а еще 30% оценили возможные масштабы выезда в 4-5 миллионов человек.

    Западные эксперты также были встревожены угрозой массовой эмиграции из новых независимых государств, в том числе и из Рос­сии.

    Их оценки возможной эмиграции из бывшего СССР порой дохо­дили до 20 миллионов человек.

     Впрочем, многим специалистам и тогда было ясно, что опасность "девятого вала" эмиграции с постсоветского пространства преувели­чивается. "Опасность многомиллионной эмиграции из бывшего СССР маловероятна. Существуют достаточно серьезные лимити­рующие факторы - как в стране (странах) эмиграции, так и в странах иммиграции, они несомненно окажут ограничивающее воздействие на формирование эмиграционных потоков".

      И в самом деле, вопреки ожиданиям, резкого увеличения эмигра­ции из России за пределы бывшего СССР не произошло. Начиная с 1990  года заявленная эмиграция держится примерно на одном уровне, колеблясь в пределах от максимума 114 тысяч человек в 1993 до минимума 78 тысяч в 2002 году. В 1999, по всей видимости, вслед­ствие финансового кризиса августа 1998 года эмиграция заметно возросла - до 108 тысяч человек, но не вышла за границы обычных колебаний, а в 2002 году снова опустилась даже ниже уровня 1998  года. В целом за двенадцать лет - с 1990 по 2002 - из России выехало примерно 1,1 миллиона человек, но не 2, а тем более не 4 или 5  миллионов, о которых говорили некоторые эксперты в начале 90-х годов, прогнозируя масштабы эмиграции всего на пять лет вперед.[28]

       Но, конечно, и миллион эмигрантов - это немало, особенно если учесть общую демографическую ситуацию в стране, отрица­тельный естественный прирост населения и сокращение его числен­ности.

Кроме того, следует иметь в виду, что приведенные данные, возможно, неполные. Как следует из таблицы, сейчас существуют две разные официальные оценки числа выехавших - оценка Госком­стата России иоценка Министерства внутренних дел. До сих пор речь шла о несколько более высокой оценке МВД. Но и она не учи­тывают тех, кто выехал из страны, не получив официального разре­шения на постоянное жительство, например, лиц, уехавших на учебу, в туристскую поездку, в служебную командировку и не вер­нувшихся, а такие,  несомненно, есть.

Таблица 4

 И все же маловероятно, чтобы в условиях свободного выезда из страны число неучитываемых эмигрантов было бы слишком боль­шим.

    Уточнения возможны, но порядок величин, видимо, официальные показатели все же не искажают.

2.2.3.      Основной состав российской эмиграции

    В эмиграцию постепенно вовлекаются все жители России. Если в 1992 году резко преобладали Москва и Санкт-Петербург, давшие около 40% эмигрантов, то в 1997 году их доля упала до 18%, в 1998 - до 12,2%, в 1999 - до 10,6%. Снижается доля москвичей и петер­буржцев и в потоке, направленном в США: в 1995 г. они составляли половину, в 1996 году - 44%, в 1997 - 39%, в 2000 - 29%, в 2002 – только 9,4%.

Соотношение мужчин и женщин среди эмигрантов более уравно­вешено, чем во всем населении России (в 2002 году доля женщин среди эмигрантов - 51,6%, в населении - 53,1%). Возрастная струк­тура эмигрантов, по сравнению с населением России, сдвинута в сторону более молодых возрастов - в основном за счет большей доли трудоспособной возрастной группы (64,3% среди эмигрантов и 58,5% в населении, 2002) и в полтора раза меньшей пенсионной группы (13,3% и 20,8%), тогда как доля детской группы (0-15 лет) отличается мало (22,4% и 20,7%).

Эмиграция из России носит явные черты утечки умов. Каждый пятый эмигрант имел высшее образование, в том числе среди вы­бывших в Израиль - 30%, в США - более 40% (в населении страны - 13,3%). Становятся эмигрантами многие студенты и стажеры, обу­чающиеся на Западе.

Только 13% всех россиян имеют высшее и незаконченное высшее образование, среди эмигрантов оно было более чем у 20%. Эта

диспропорция еще больше увеличивается при рассмотрении образо­вательных характеристик эмигрантов в отдельные страны. Среди

российских граждан, выехавших в Австралию, высшее и незакончен­ное высшее образование было у 60%, в Канаду - у 59%, в США - у 48% и в Израиль - у 32,5%. В общем количестве выехавших в Герма­нию и Израиль 79,3% составляли лица, занятые в науке и народном образовании. При этом у 40,5% иммигрантов, прибывших в Израиль из бывшего СССР, общий срок обучения составляет 13 лет и более (аналогичный образовательный уровень имеют только 24,2% мест­ных жителей). Известно также, что на 1 января 1996 г. в Израиль из России и других государств - наследников Советского Союза эмигрировали 110 тысяч ученых, не считая инженеров. Все это позволяет утверждать, что некоторая (и, видимо, немалая) доля безвозвратной миграции может быть квалифицирована как типич­ная "утечка умов".

Определение масштабов интеллектуальной эмиграции, осно­вывающееся только на данных УВИР МВД…, дает картину весьма и

весьма усеченную. Дело в том, что выезд с формулировкой "на по­стоянное место жительство" ни в коей мере не может считаться преобладающим. Обследование 16 научно-исследовательских ин­ститутов РАН, проведенное в середине 90-х годов, обнаружило, что куда более распространен выезд ученых по временным контрак­там. Так, из Института химической физики им. Н. Н. Семенова за два года по контрактам уехало 172 научных работника, на постоянное место жительства - ни одного, из Физико-технического инсти­тута им. А. Ф. Иоффе - соответственно 83 и 15 человек.

Люди, уже принадлежащие к научной элите, равно как и молодые исследователи, собирающиеся повышать уровень своей научной квалификации, уезжают, в том числе и безвозвратно, в основном с временными контрактами на руках. Суммарный выезд по таким контрактам на стажировку и на учебу превышает выезд на посто­янное место жительства в 3-5 раз. Если постоянно проживающая за границей российская научная диаспора насчитывает около 30 тысяч человек, то число "контрактников" в четыре раза выше - не менее 120 тысяч. [17]

Особая проблема - отток за границу высококвалифицирован­ных специалистов из сферы НИОКР военно-промышленного ком­плекса, из закрытых городов… Точные данные по этому контин­генту отсутствуют, по предварительным оценкам же с начала 90-х годов по всему миру разъехалось около 70 тысяч сотрудников наших оборон­ных институтов и предприятий*

По данным ЮНЕСКО, на середину 90-х годов примерная со­вокупная численность россиян, обучающихся в зарубежных универ­ситетах, составляла около 13 тысяч человек. Около 40% из них обу­чались в США, еще 40% - в Германии, Франции и Великобритании. Число студентов-россиян в США все время растет: в 1997/1998 учебном году их было 1582, в 1999/2000 - 5589, в 2000/2001 – 6900. [15]

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9