|
Противодействовать деструктивным приемам западных партнеров
российское предприятие может, используя различные методы конъюнктурной и
коммерческой работы. Например, в результате систематического изучения фирменной
структуры соответствующих рынков, тщательного анализа цен с использованием
предложения возможно более широкого круга конкурирующих поставщиков
(покупателей), развития деловых связей с аутсайдерами, в том числе со средними
и мелкими, налаживания новых каналов сбыта (закупок).
Но противодействие ОДП с помощью испытанных методов не всегда
может дать желаемые результаты. По не зависящим от российского предприятия
причинам – из-за чрезвычайно высокой степени монополизации товарного рынка,
доминирования корпорации с транснациональными структурами и т. п.
Предприятие может избежать ОДП против него как на этапе заключения
соглашения, так и в процессе его реализации, если фирма-партнер является членом
промышленного или коммерческого союза и изучена проводимая последним политика.
Однако установление факта участия западной фирмы в том или ином объединении, а
также определение его политики практически невозможно, если данное объединение
является неформализованным. Поэтому ОДП неформализованных союзов особенно
опасна для российских предприятий. В связи с этим возникает необходимость в
освоении новых нетрадиционных для российских организаций форм противодействия
ОДП западных конкурентов.
Наиболее перспективно в этой области значительно более широкое
использование правовых инструментов, как на национальном, так и на
международном уровне. Определенные возможности для борьбы с ОДП на зарубежных
рынках представляет антитрестовское или антимонопольное законодательство,
специально направленное на пресечение рыночных злоупотреблений
монополистических предприятий. Кроме этого, существуют международные нормативы,
разработанные по линии ООН и других учреждений, касающиеся ОДП.
Избежать индивидуальное ОДП российское предприятие может,
например, путем перемещения сделок с одних фирм или рынков на другие. Однако
сделать это значительно сложнее, если ограничительная практика осуществляется
на коллективной основе. К наиболее распространенным приемам группового ОДП
относится разделение рынков и согласование цен.
Третий внешний источник угроз – кризисные явления в мировой
экономике. Они «переливаются» из страны в страну через каналы внешних
экономических связей. Последовательная интеграция России в мировую экономику
порождает зависимость российских коммерческих предприятий от происходящих в
мире экономических процессов (структурная перестройка, падение цен спроса и цен
на энергоносители и др.). По мере втягивания национальной экономики в мировой
воспроизводственный процесс усиливается ее подверженность влиянию внешних
факторов. Таким образом, в стремлении к прибыльной деятельности современное
предприятие, обеспечивая собственную безопасность, должно уделять неослабное
внимание динамике спроса, политике правительства и центральных банков,
отношениям с соперниками, тенденциям научно-технического прогресса, мировой
политике и международной хозяйственной конъюнктуре и т. д.
Если с учетом данной позиции характеризовать современную
обстановку в России, то она прежде всего определяется устойчивой по своим
темпам криминализацией общества и небывалым ростом уголовного терроризма, который
все чаще приобретает политическую окраску. При этом национальная экономика и в
том числе российский частный бизнес несут огромные потери.
Чтобы дать полную картину обстановки в российской национальной
экономике, следует учитывать такие особенности нашего рынка, как: структурное
деформирование национального хозяйства; размах промышленного и коммерческого
шпионажа (со стороны различных структур, использующих методы агентурного и
технического проникновения к коммерческой тайне); отсутствие единой стратегии
обеспечения безопасности предпринимательских структур; отсутствие
цивилизованных юридических гарантий для реализации коммерческих интересов
предпринимателя.
Говоря о внутренних угрозах, следует подчеркнуть, что наиболее
широкое распространение в российской действительности получили кражи, грабежи,
разбои, мошенничество, вымогательство, взяточничество, злоупотребление
служебным положением, должностной подлог, а также различные формы
недобросовестной конкуренции и такие особо опасные формы, как заказные убийства
и захват заложников.
Здесь же следует упомянуть и о таких особенностях российской
экономики, как: низкая капитализация финансовой системы; высокая
степень монополизации экономики; высокая
импортная зависимость и замкнутость экспорта на сырье; избыточность таможенных ограничений; низкая производительность труда.
Несколько слов следует сказать и о механизме конкуренции, особенно
той, которая противоречит честной промышленной и торговой практике. Кстати, так
называемая недобросовестная конкуренция разными источниками трактуется
по-разному. Так, например, согласно международно-правовым нормам различаются
три вида недобросовестной конкуренции: во-первых, когда коммерческую
деятельность одной фирмы стараются выдать потребителю за деятельность другой;
во-вторых, дискредитация коммерческой деятельности конкурента с помощью
распространения ложной информации; в-третьих, неправомерное использование в
коммерческой деятельности обозначений, вводящих потребителя в заблуждение.
Существующие на Западе законодательные акты по товарным знакам,
фирменным наименованиям, недобросовестной конкуренции определяют конкретную
ответственность за следующие действия: подкуп покупателей конкурентов;
выяснение коммерческих тайн конкурента путем шпионажа или подкупа его служащих;
установление дискриминационных коммерческих условий; тайный сговор на торгах и
неофициальное создание тайных картелей; бойкотирование торговли другой фирмы
для противодействия или недопущения конкуренции; продажа своих товаров ниже
стоимости с намерением противодействовать конкуренции или подавить ее
(демпинг); намеренное копирование товаров, услуг, рекламы или других аспектов
коммерческой деятельности конкурента и т. п.
Это то, что касается видов недобросовестной конкуренции. Теперь о
некоторых ее формах. Известны три ее формы. Во-первых, экономическое
подавление, которое включает в себя различные средства и способы ограничения
деловой практики, компрометацию фирм конкурентов, их руководителей, шантаж
персонала, срыв сделок, парализация деятельности фирм путем использования СМИ и
мафиозных связей в государственных органах.
Во-вторых, промышленный или коммерческий шпионаж, который
подразумевает противоправное завладение коммерческими секретами конкурента для
извлечения собственных выгод.
Как правило, если информация о конкурентах, поступающая по
легальным каналам, не дает полного и точного ответа на интересующий
администрацию предприятия вопрос, то в этом случае, несмотря на то, что
большинство серьезных предпринимателей считает, что применять шпионаж неэтично,
многие компании все-таки прибегают к услугам коммерческих шпионов. Шпионы
конкурирующих компаний часто используют такие средства, как прямое предложение
(то, что на языке специалистов называется «вербовкой в лоб»), подкуп, кражи и
другие уловки. Это облегчается тем, что появившаяся на рынке новая техника
подслушивания делает промышленный и коммерческий шпионаж намного более
эффективным. Следует подчеркнуть, что сумма, которую обычно недобросовестные
конкуренты предлагают за выдачу ценной информации, намного превышает
должностной оклад сотрудника данной корпорации. Таким образом, подписка о
неразглашении вовсе не является гарантом полного сохранения коммерческой тайны.
И третьей формой, в которой проявляется недобросовестная
конкуренция, является прямое физическое подавление, представляющее собой
преступные посягательства на жизнь и здоровье персонала предприятия. Основные
методы физического подавления конкурента включают в себя: организацию
ограблений и разбойных нападений на офисы, производственные и складские
помещения, хищения грузов и т. п.; уничтожение материальных ценностей и
недвижимости конкурента путем поджогов, взрывов и т. п.; физическое устранение
руководителей, захват заложников.
1.2
Криминализация экономики как основная угроза безопасности предпринимательской
деятельности в России
Характеризуя состояние криминализации отношений в сфере
экономической деятельности, специалисты часто используют такие определения, как
«нелегальная», «подпольная», «криминальная», «теневая» экономика. При этом
четкого разграничения этих понятий не существует. В международных нормативных
документах, в частности, в методике, применяемой статистической службой ООН,
введены в обращение термины, близкие по смыслу и зачастую употребляемые в одном
общем значении. Это «скрытая» (или «теневая», «неформальная», «неофициальная»)
и «нелегальная» экономическая деятельность.
Согласно международной терминологии, «теневые» экономические
отношения характеризуют разрешенную законом деятельность, которая официально не
зарегистрирована или преуменьшена в масштабах ее субъектами с целью уклонения
от уплаты налогов или определенных обязательств по социальным взносам. Такого
рода деятельность существует практически во всех отраслях народного хозяйства в
малом и среднем бизнесе.
Неформальный сектор экономики, согласно документам Международной
организации труда, включает в себя некорпорированные предприятия, действующие,
как правило, на законном основании. Неформальные предприятия зачастую
представляют собой хозяйственные единицы, работающие для собственных нужд
(например, индивидуальное строительство собственными силами), и предприятия с
так называемой «неформальной занятостью», то есть где отношения между
работодателями и нанимаемыми работниками или партнерами не закреплены
какими-либо документами, имеющими юридическую силу.
Теневая экономика в России представляет собой совершенно
уникальный феномен. Если исходить из недавнего доклада известного
американского «мозгового треста» Rand Corporation, российский теневой
сектор имеет давнюю историю.
Постоянный дефицит товаров народного потребления и система
фиксированных цен (которые были значительно ниже рыночных) еще
в 70-е годы создали в СССР предпосылки для широкомасштабных
«спекуляций» и торговли «из-под прилавка». Огромный размах приняло
присвоение государственной собственности (феномен «несунов»). Сюда можно
добавить также приписки на производстве. С одной стороны, они
позволяли фиктивно выполнять спускаемые сверху планы, а с другой –
скрывать воровство материалов и оборудования, которые затем перепродавались
на черном рынке. Несмотря на суровые «официальные» наказания, теневая
экономика процветала, помогая сглаживать неизбежные при центральном
планировании ошибки в распределении ресурсов.
Все эти традиции расцвели после краха коммунизма. Если
в 1973 году теневой сектор в СССР равнялся примерно 3% ВВП,
в 1990−1991 годах — 10−11%, то в 1993 году
он составлял 27% ВВП, а еще через три года – уже 46% (данные
Московского института социоэкономических проблем) [3]. Быстрый рост теневой экономики
в РФ, считают эксперты Rand Corporation, был обусловлен, прежде
всего, фискальной политикой правительства: предприятия старались избежать
уплаты налогов, объясняя это чрезмерно высокими ставками. У бизнеса также
были веские основания сомневаться в способности государства эффективно
использовать налоговые поступления для общественного перераспределения.
Теневая экономика в России неравномерно представлена
в различных отраслях. Так, по оценкам государственной статистики,
если в строительстве на теневой сектор приходится около 8%
деятельности, то в торговле этот показатель превышает 63%. Около
трети всей внешней торговли России осуществляется сегодня армией челноков,
перевозящих огромную массу товаров из соседних стран. По оценке
экономиста Евгения Ясина, в середине 90−х годов в стране
насчитывалось 1,8 млн. челноков (при том, что всего в розничной торговле
было занято 5 млн. человек), которые пересекали границу 3,6 млн. раз,
ввозя товаров на сумму 11 млрд. долларов. Челночный бизнес получил
статус официально признанной, легальной экономической субкультуры, сохранившей
многие черты теневой экономической деятельности (использование наличных
расчетов). Тем не менее, как полагает шведский экономист Андерс Аслунд,
российская теневая экономика, вопреки западным стереотипам относительно
«русской мафии», производит в основном вполне легальную продукцию
и услуги. На криминальные группировки приходится всего 3% теневого
сектора.
Еще одной чертой новой теневой экономики в России стало
широкое распространение скрытой занятости. Согласно недавним исследованиям, 27%
трудоспособных россиян (а это 21 млн. человек) имеют официально
не учтенную вторую работу, причем около половины из них заняты в «посреднической
деятельности», треть – в розничной торговле, а оставшиеся –
в челночном бизнесе. Если учитывать эту особенность, можно получить сильно
отличающуюся от официальной картину доходов российских граждан. Согласно
исследованию московских экономистов Ларисы Пияшевой и Игоря Бирмана,
40 млн., или 24% россиян можно отнести к зажиточному среднему классу.[4]
В условиях экономического кризиса теневая экономика
в России имеет устойчивую тенденцию к росту. Впрочем, ряд
специалистов указывает на «естественные пределы» аккумуляции капитала
в рамках теневого сектора. При достижении этого предела предприятия
вынуждены переключаться на легальную деятельность, чтобы сохранить норму
прибыли. И тогда ВВП страны будет расти за счет роста официального,
а не теневого сектора.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
|
