каким оно было в период преобладания аграрного хозяйства или гужевого

транспорта и в постиндустри­альную эпоху при господстве информационной

технологии и новейших средств транспорта и коммуникации.

В современном же мире, как уже отмечалось в предисловии и более подробно

будет показано в соответствующих разделах учеб­ника, научно-технический

прогресс второй половины XX в. име­ет своим результатом качественную

модификацию самих геогра­фических факторов функционирования и развития

обществ.

Все это свидетельствует о том, что назрела необходимость ра­дикального

пересмотра фундаментальных и методологических прин­ципов изучения

современного мирового сообщества. Другое де­ло, как и на каких путях этого

можно достичь. В качестве од­ного из направлений решения данной проблемы я и

предлагаю интерпретировать префикс «гео» в термине «геополитика» не как

картографическое измерение международно-политических ре­альностей, а как

восприятие мирового сообщества в качестве еди­ной «завершенной» системы в

масштабах всей планеты.

Место идеологии во внешней политике

Политика теснейшим образом связана с идеологией. Иде­ологию можно определить

как некий строительный про­ект или эскиз, на основе которого конструируются

струк­туры и функции власти в том или ином обществе. Все идеоло­гии,

независимо от их содержания, касаются проблем авторите­та, власти, властных

отношений и т.д. Они основывается на признании определенной модели общества и

политической сис­темы, путей и средств практической реализации этой модели.

Идеология выполняет одновременно интегративную и разгра­ничительную функции:

первую, скажем, для сплачивания чле­нов той или иной партии, а вторую — для

отделения этой пар­тии от других партий. Идеология ориентирована на

непосредст­венные политические реалии и действия, на политический про­цесс и

исходит из соображений привлечения наивозможно боль­шей поддержки. Поэтому,

естественно, она носит ярко выраженный тенденциозный характер.

Идеология призвана придавать значимость институциональ­ным отношениям между

людьми, институтами, партиями, сооб­ществами и т.д. как субъектами политики,

объяснять, обосно­вывать, оправдывать или отвергать те или иные политические

реальности в конкретных общественно-исторических условиях. Важнейшая функция

идеологии состоит в том, чтобы отделить то или иное сообщество или группу от

остальных сообществ и групп. Как отмечал германский исследователь О.Ламберг,

защитное действие этой функции наиболее эффективно проявляется в тех случаях,

когда остальной окружающий мир видится как враждебная сила, что и провоцирует

инстинкты обороны, страха, агрессивности у членов соответствующей группы.

Каждая идеологическая конструкция содержит в себе развернутое представление об

антиподе или противнике. От образа противника во многом зависит степень

интегрированности группы.

С этой точки зрения политика представляет собой арену столкновения различных

идеологических систем, идейно-политических течений и направлений. Однако

констатация этого по­ложения сама по себе еще мало что объясняет. Дело в том,

что при всей своей верности знаменитая формула «политика есть искусство

возможного» сохраняет правомерность и действенность и в современных

условиях. С одной стороны, «искусство возможного» ставит определенные пределы

идеологизации политики, а с другой, идеология, в свою очередь, определяет

возможные пределы, за которые та или иная политическая партия или

пра­вительство при проведении своего политического курса может выйти без ущерба

основополагающим принципам своего политиче­ского кредо. Все это имеет самое

непосредственное отношение к сфере международных отношений.

Считая установку современных исследователей от марксис­тов до экзистенциалистов,

согласно которой человек есть суще­ство, живущее в необратимом историческом

времени, упрощенной, румынский историк религии М.Элиаде утверждал, что человек

живет еще и вне исторического времени, а именно, в своей мечте, своем

воображении и т.д. Иначе говоря, человек, общество, государство и

соответственно межгосударственные отно­шения и мировое сообщество в целом имеют

мировоззренческое измерение. Именно это измерение и определяет содержание

гос­подствующей в определенный исторический период парадигмы. Еще известный

немецкий философ конца XIX в. Ф.Ницше предупреждал, что XX столетие станет

веком борьбы различных сил за мировое господство, осуществляемой именем

философских прин­ципов. Предупреждение Ницше оказалось пророческим с той лишь

разницей, что все многообразие и сложность мировоззренческого начала были

заменены идеологическим измерением, идеологические принципы взяли верх над

философскими. Наметившееся на рубеже третьего тысячелетия окончание

европоцентристского мира совпало с началом разрушения двухполюсного мирового

порядка в его военно-политическом и идеолого-политическом измерениях, а также

концом цементировавшей этот порядок холодной войны. В евро-центристской

конфигурации геополитических сил, контуры которой сформировались начиная

Вестфальской и Венской систем, основополагающие вопросы меж­дународной

политики, по сути дела, решались «концертом» нескольких великих держав

Европы, а примерно с испано-американской войны в число этих держав вошли и

США. Первая мировая война подорвала преимущественно или исключительно

европейский характер системы баланса сил. В ходе и по окончании войны

европейцы вынуждены были признать де-факто законность притязаний США и Японии

на роль великих держав и вершителей судеб современного мира.

Кардинальные изменения в расклад европейских и мировых сил были внесены

постепенным восхождением в 30-х годах Советского Союза и особенно второй

мировой войной, после окончания которой мир разделился на два

противоборствующих блока: утвердилась двухполюсная структура международных

отношений в виде двух общественно-политических систем как бы

персонифицированных в НАТО и Варшавском пакте центрами которых были

противостоящие супердержавы — СЩА и СССР.

По-видимому, называя XX столетие «веком идеологии», мы допускаем определенное

упрощение ситуации. Дело в том, что господствовавшие в тот период основные

идейно-политические течения — марксизм, национал-социализм, либерализм и т.д.

— функционально выполняли, в сущности, ту же роль, что и ве­ликие религиозные

системы — католицизм, протестантизм, ис­лам и др. — в прошлом. С данной точки

зрения они являлись своеобразными секулярными религиями. Но религиозное

нача­ло проявлялось в них по-разному и в разных дозах. Тем не ме­нее

идеология в собственном смысле слова в качестве одного из определяющих

факторов мировой политики в наиболее завершен­ной форме проявила себя именно

в XX в.

Вестфальская и затем Венская системы, которые лежали в основе

межгосударственных отношений, базировались на прин­ципах национального

суверенитета и легитимности. Они не предписывали той или иной стране форму

правления и внутрен­ней социальной организации. В эти системы на равных

правах входили, с одной стороны, самодержавная Россия, монархия Габ­сбургов,

а с другой — либеральная Англия, т.е. авторитарные и либеральные режимы.

Согласие касалось лишь того, что до­пустимо и недопустимо во

внешнеполитическом поведении го­сударств.

Таким образом, одним из важных условий для законного или легитимного

международного порядка считалось более или ме­нее жесткое разграничение между

установленной тем или иным государством формой правления и его поведением на

международной арене. Каждый участник международных отношений был вправе

установить у себя любой социальный и политический режим, пока он ведет себя

на мировой арене в соответствии с общепризнанными правилами поведения. Тем

самым в рамках одной и той же системы межгосударственных отношений

допускалось сосуществование различных политико-идеолопгческих систем.

Положение радикально изменилось в XX в., когда борьба за умы людей стала важной

составной частью международной понятии. Проанализировав это положение,

известный американ­ский исследователь Г.Моргентау в предисловии ко второму

из­данию своей получившей популярность книги «Политика меж­ду нациями; борьба

за власть и мир» подчеркивал, что "борьбу за умы. людей в качестве

измерениям дип­ломатии и войны». При этом Моргентау сетовал на то, что эта

жили вместе в по­стоянных ссорах, но под общей крышей разделяемых всеми .

именно баланс сил». Выше уже говорилось о том, что уже в первые

десятилетия ХХ в. развернулся бескомпромиссный конфликт между тремя 'главными

альтернативными политико-идеологическими направ­лениями перестройки

современного мира: социал-реформизмом, фашизмом и большевизмом. В ходе второй

мировой войны в результате военного разгрома Германии и ее союзников фашизм как

сколько-нибудь эффективная и дееспособная альтер­натива перестал существовать.

В качестве главных противоборствующих альтернатив сохранились

социал-реформистский капитализм и революционный социализм (коммунизм). Свою

за­конченную форму идеологический конфликт принял после второй мировой войны

между двумя блоками, возглавлявшимися США и СССР.

. Особенность второй мировой войны в данном контексте состояла в том, что

традиционный комплекс факторов, лежащих в ее основе, возможно впервые со времен

религиозных войн XVI в. дополнялся идеологическим компонентом. Она представляла

собой одновременно войну за территориальное господство и идеологическую войну,

призванную навязать противной стороне определенный образ жизни, систему

ценностей, форму жизнеустройства, политический режим и т.д. Обоснованность

этого тезиса отнюдь не опровергается тем фактом, что одна из воюющих

тоталитарных держав (СССР) находилась в союзе с либерально-демократическими

странами (Великобританией, США и несколько позже Францией). Во-первых это была

война не на жизнь, а на смерть между двумя неприми­римыми тоталитарными

режимами — большевистским и на­цистским, в основе политической стратегии

которых явно или неявно была заложена установка на глобальную экспансию. Здесь

необходимо сделать ту "существенную оговорку, что для на­родов Советского Союза

эта война являлась именно Великой Отечественной войной против неприкрытой

нацистской агрессии.

Во-вторых, это была война западных демократий против фа­шистских и

милитаристских режимов Германии, Италии и Япо­нии, которые стремились к

мировому господству. По множест­ву причин западные демократии нашли в

Советском Союзе ес­тественного союзника в борьбе с общим врагом. В

идеологичес­ком плане этот союз облегчался тем, что коммунистический

ин­тернационализм, проповедовавший равносущность пролетариев всех стран и

континентов, все же был ближе к либеральному ин­тернационализму с его

лозунгами свободы и прав всех людей, не­зависимо от их национальной,

социальной и культурной принад­лежности, нежели идеология нацизма с ее

откровенным нацио­нал- шовинизмом и расизмом. „,

Во время холодной войны идеологический конфликт приоб­рел самодовлеющее

значение. Сила, военная мощь оказались по­ставленными на службу

распространения образа жизни, мировидения, собственной легитимности двух

противоборствующих сверхдержав и военно-политических блоков. Холодная война

представляла собой уже масштабную идеологическую войну, в которой вопрос о

территориях затрагивался постольку, посколь­ку речь шла об уничтожении или

установлении на территории того или иного государства соответствующего режима

— социалистического или капиталистического.

Иными словами, холодная война была своего рода борьбой про­тивостоящих

политических и экономических систем за выжива­ние. Показательно, что в

территориальном контексте послевоен­ный миропорядок основывался на признанных

всеми сторонами известных ялтинских соглашениях о неприкосновенности

государственных границ как на Западе, так и на Востоке.

Возможность идеологического или системного конфликт» была заложена в самой

парадигмальной инфраструктуре европоцентристской (или западоцентристской)

цивилизации. Он вытекал, в частности, из аугсбурского принципа cujus regio,

ejus religio, т.е. принципа, согласно которому в стране господствует та вер»'

которой придерживается ее правитель. Из него можно было сделать вывод, что

правитель или правящий режим вправе учредить в подчиненной ему стране ту

вероисповедную систему, которая, до его мнению, соответствует букве и духу

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7