расширение зон свободной торговли, с одной сторо­ны, ведут к сближению и

усилению интеграции стран, а с дру­гой стороны, поощряют изоляционистские

силы, способствующие воскрешению национализма и этнических конфликтов.

Как показывает исторический опыт, национализм может выступать в качестве

фактора мобилизации народов на борьбу за свое освобождение, источника

творческого порыва. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что

националистическая идея миропорядка оказалась довольно устойчивой в течение

послед­них полтора—двух столетий. В то же время он может служить в качестве

катализатора разного рода конфликтов, холодных и горячих войн.

Для правильного понимания данной проблемы необходимо учесть, что национализм

прежде всего социокультурный фено­мен, имеющий много общего с религией и

идеологией и в не­которой степени определяющий контуры видения мира. Во

многих случаях он выступает лишь в качестве своеобразной обо­лочки для

реализации иных интересов и мотивов, например стрем­ления участвовать в

дележе материальных ресурсов, завоевании власти и авторитета, преодолении

психологических и идеологи­ческих комплексов и т.д. И соответственно он

интегрировал в себя традиционные мифы и символы, но использовал их для защиты

и обоснования новых феноменов в лице национального государства.

Привлекательность национализма состоит в его способности превращать

совершенно банальные, повседневные, с точки зрения постороннего человека,

действия в источник национальной гордости, усматривать в них элементы

проявления свободы и самовыражения. Чувство принадлежности к собственному

сообществу придает смысл и значимость самой жизни, укрепляет вза­имную

ответственность и сопричастность, уменьшая тем самым чувства одиночества и

отчуждения.

Особую значимость национализму придает то, что он спосо­бен абсорбировать личное

недовольство, личную неудовлетворен­ность отдельного индивида. По-видимому, не

лишены оснований доводы тех исследователей, которые считают, что индивид может

ускорененности и почти пле­менной принадлежности». Люди обращаются к

национализму когда они озабочены проблемой придания смысла собственной жиз­ни.

С усложнением, модернизацией, космополитизацией, обез­личением общества и

соответственно потерей корней эта потреб­ность не только не уменьшается, а при

определенных условиях может многократно усиливаться. Показательно, что

порождае­мые этими процессами и феноменами условия размывания есте­ственных

общностей в лице семьи, общины, этноса, нации спо­собствуют выдвижению на

первый план потребности, стремле­ния присоединиться к разного рода

искусственным, фиктив­ным, ложным общностям, таким как партии, религиозные

сек­ты и т.д.

Новейшие тенденции общественно-исторического развития чре­ваты стиранием

традиционных различий между дозволенным и недозволенным, допустимым и

неприемлемым, нормальным и не­нормальным, сакральным и мирским. Национализм же

несет в себе обещание восстановить нормальный порядок, все снова по­ставить на

свои места и освободить людей от страха перед совре­менностью, а также трудной

и мучительной необходимостью самим принимать решения. Данный момент приобретает

особую значимость, если учесть, что каждой стране и каждому народу предстоит

состязаться с другими странами и народами, чтобы за­нять лучшие позиции в

формирующемся новом мировом поряд­ке. Поэтому неудивительно, что одним из

факторов, диктующих положение в новых геополитических реальностях, стал

пребы­вавший до недавнего времени в латентном состоянии, но агрес­сивно

заявивший о себе национализм. Ныне, как образно выразился английский

исследователь Э.Хобсбаум, «сова, Минервы парит над нациями вместе с

национализмом».

В нашем веке имели место три периода всплеска национализма, совпавшие с

образованием новых государств и получением независимости многими ранее

зависимыми странами: первый -сразу по окончании первой мировой войны; второй

— после второй мировой войны, за которой последовали распад колони­альных

империй и образование множества независимых стран Азии и Африки; третий —

период антикоммунистических революций в Центральной и Восточной Европе, а

также распад советского блока и самого СССР.

Несомненно, что мирные договоры, в совокупности составив­шие Версальско-

Вашингтонскую систему после первой мировой войны, внесли существенный вклад в

национально-государствен­ное строительство. Одним из общепризнанных

принципов, как было объявлено на Версальской мирной конференции в 1919 г.,

является признание права наций на самоопределение. Согласно этому принципу,

на месте распавшихся многонациональных им­перий предусматривалось создать

множество самостоятельных на­циональных государств. Следует отметить, что уже

в тот пери­од обнаружились почти непреодолимые трудности на пути реализации

этого принципа.

Во-первых, на практике он был выполнен лишь в отношении некоторых народов

Оттоманской и Австро-Венгерской империй, потерпевших поражение в войне, а

также в силу ряда обстоятельств '(большевистская революция и гражданская

война) в России. Но и здесь необходимо внести целый ряд коррективов. Так, в

Севр­ском договоре были учтены и признаны права и притязания курд­ского

народа, в частности предусматривалось перераспределение территорий в их

пользу. Однако договор не был ратифицирован, а в договоре, заключенном в

Лозанне в 1923 г., в сущности игнорировались положения Севрского договора,

касающиеся курдов. В результате последние не получили своей

государственности. Что касается новых государств, образовавшихся в Европе,

или государств, увеличивших свои территории, то лишь не- сколько из них можно

было назвать национальными в собствен­ном смысле слова. Это — Польша,

Финляндия, прибалтийские страны. Чехословакия стала государственным

образованием, сформировавшимся в результате соединения двух народов — че­хов

и словаков, а Югославия — нескольких народов: сербов, хор­ватов, словенцев,

македонцев, боснийцев- мусульман.

Во-вторых, в восточно-европейских странах сохранились зна­чительные

национальные меньшинства, не сумевшие получить свою государственность. В

данной связи обращает на себя вни­мание тот факт, что зачастую границы

новообразованных национальных государств проводились исходя из стремления

ослабить побежденные государства — Германию, Венгрию, Австрию, а не желания

полностью удовлетворить этнонациональные критерии. По мнению некоторых

наблюдателей, само образование маленькой Австрии являлось нарушением принципа

националь­ного самоопределения, поскольку большинство жителей этой страны

предпочитало аншлюс, т.е. слияние с Германией. Насе­ление созданной

Чехословацкой республики состояло из 64,8 % чехов и словаков и 23 % немцев. В

Польше проживало 69,2 % поляков, 14,8 % украинцев, 7,8 % евреев, 3,9 % немцев

и 3,9 % русских. В Латвии доля титульной нации составляла 73,4 %, в Литве —

80,1 % и Эстонии — 87,6 %. Лишь в Фин­ляндии шведы составляли незначительное

меньшинство. Други­ми словами, принцип национального самоопределения был

реализован в отношении титульных народов этих стран, что отнюдь не скажешь об

их национальных меньшинствах.

В-третьих, в многонациональной Российской империи, несмо­тря на выход из нее

Финляндии, Польши и прибалтийских стран, процесс самоопределения народов был

прерван в самом на­чале и оказался отложенным более чем на семь десятилетий.

В-четвертых, заправилы Версальской конференции даже не ставили на обсуждение

вопрос о предоставлении независимости народам, победившим в войне с

колониальными империями Ве­ликобритании и Франции.

Мощный импульс национализм получил в ходе второй миро­вой войны и после ее

окончания. Началось широкое националь­но-освободительное движение

колониальных и зависимых наро­дов, в результате которого произошел распад

колониальных им­перий и образование большого числа новых независимых

государств.

В наши дни мир стал еще теснее, но разнородные националь­ные, культурные,

религиозные или иные группы в рамках или вне рамок существующих сообществ

требуют для себя автономии. Так, мы являемся свидетелями мирного распада

Чехословакии на два самостоятельных государства и братоубийственной кро­вавой

трагедии, сопутствовавшей распаду Югославии.

Событиями всемирно-исторического масштаба, приведшими к переустройству самого

мирового порядка, стали распад Совет­ского Союза и образование на его

обломках полтора десятка но­вых государств. Сочетание этих противоречивых

тенденций со­пряжено со сложностями их совмещения в рамках существую­щих

политических систем, привязанных к модели национально­го государства. Это

создает благоприятную почву для появления новых и обострения старых

конфликтов.

Следует иметь в виду, что во многом цивилизации, мировое сообщество,

всепланетарная цивилизация представляют собой абстрактные категории, а не

конкретные политические образова­ния. Они не имеют собственных границ,

пределов юрисдикции, официальных институтов и руководителей, полномочных

при­нимать решения и реализовывать их, не обладают контролем над ресурсами и

-т.д. Всеми этими атрибутами обладает националь­ное государство. Государства

могут мобилизовывать своих граж­дан, собирать с них налоги, наказывать врагов

и награждать дру­зей, объявлять и вести войны и многое другое, что не под

силу, во всяком случае в обозримой перспективе, цивилизации или ка­кому-либо

иному культурному кругу.

Сила национализма как раз состоит в том, что он органиче­ски соединяет

индивидуальные социокультурные привержен­ности людей с государством, которое

способно действовать, в том числе в плане защиты и гарантии сохранения

национально- культурной идентичности народа. По-видимому, и в будущем

конфликты будут возникать между государствами по поводу государственного

суверенитета, расчленения, консолидации государств, а также между различными

группировками, выступающими за создание собственного самостоятельного

государства. Разумеется, не исключаются и конфликты на разломах цивилизаций и

между цивилизациями.

Парадокс современного мира состоит в том, что всплеск на­ционализма

происходит на фоне почти полного отсутствия на­ционально однородных

государств. Последние составляют скорее исключение, чем правило. Особо важное

значение имеет то, что не все существующие в настоящее время народы и этносы

способны создавать и поддерживать самодостаточные и сколько-ни­будь

жизнеспособные государственные образования. К тому же в современном мире по

большому счету нет и не может быть пол­ностью независимых от внешнего мира в

смысле полной само­достаточности стран. Поэтому неудивительно, что

большинство Иран являются, по сути дела, многонациональными. Во многих Из них

роль доминирующей нации в той или иной форме и сте­пени оспаривается другими

национальными группами. Более того существует множество народов без

собственной государствен­ности. Как показывает исторический опыт,

территориальный подход редко приводит к сколько-нибудь удовлетворительному

раз­решению национального вопроса. Албанцы в Сербии, венгры в сопредельных

государствах, курды в Ираке, Турции, Иране и Сирии— ни что иное как следствие

Версальско-Вашингтонской системы. Эти проблемы настолько сложны, что никакая

перекройка не поможет, лишь еще более усугубит ситуацию. В наши дни

национальные и этнические конфликты не все­гда поддаются удовлетворительному

урегулированию путем из­менения национальных границ. Как показал опыт распада

Югославии и СССР, решение одних проблем зачастую чревато появ­лением новых,

еще более сложных и трудноразрешимых проблем. Если бы все существующие в

современном мире нации, народы этносы претендовали на создание собственных

независимых го­сударств и попытались бы реализовать эти претензии,

неустой­чивость миропорядка многократно усилилась бы и само сущест­вование

многих государств было бы поставлено под вопрос.

На земле существует огромное число потенциальных наций, несомненно во много

раз превосходящее возможное число потен­циальных государств. По некоторым

данным, в настоящее вре­мя в мире насчитывается 8000 языков, не считая

диалектов. По­тенциальное число новых национальных государств исчисляет­ся

десятками, но никак не сотнями. Нельзя не согласиться с те­ми авторами,

которые убедительно обосновывают мысль о невоз­можности удовлетворения

интересов всех без исключения этно­сов, во всяком случае в полном объеме и

одновременно.

Реализация интересов одного этноса слишком часто задева­ет интересы другого

этноса ( нередко и не одного). К тому же мно­гие этносы во всех регионах

земного шара либо малочисленны, либо уже живут не компактными группами, а

перемешаны друг с другом и поэтому не вправе реально претендовать на создание

собственных суверенных национальных государств.

Рост числа государств может стать фактором, способствую­щим увеличению

неопределенности и международной неста­бильности. Как показал опыт 90-х

годов, распад сколько-нибудь многонационального государства может привести к

распаду ус­тоявшихся властных структур и нарушению баланса власти и

ин­тересов, а это, в свою очередь, к росту неопределенности и

не­устойчивости. События на постсоветском и постъюгославском про­странствах

показывают, что такой распад чреват непредсказуе­мыми кровавыми

последствиями, в которых даже в долгосроч­ной перспективе проигрыш для

большинства вовлеченных сто­рон явно перекрывает все возможные приобретения.

Этот факт приобретает особую значимость, если учитывать. что на смену

характерной для биполярного периода определённости приходит неопределенность,

способная питать недоверие стран и народов друг к другу. Следует отметить и

то, что не­редко национальные движения, в идеологии которых преобладает

этническое начало, довольно быстро исчерпывают своим мобилизационный

потенциал. Более того, они создают благопри­ятную почву для утверждения

авторитарных и тоталитарных режимов.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7