Такое положение дел порождает ситуацию юридической неопределенности. Формально действительная сделка на протяжении фактически неограниченного периода времени может в любой момент быть признана недействительной с момента ее совершения и лишиться своих юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью.

В этой ситуации важным является создание юридических механизмов, которые при определенных обстоятельствах смогут ликвидировать эту неопределенность, придать сделке статус безусловно действительной. Такими механизмами являются отказ от права оспаривания и подтверждение оспоримой сделки.

На наш взгляд, данный механизм также с уверенностью можно назвать конвалидацией. И хотя юридического исцеления сделки в прямом смысле слова не происходит (оспоримая сделка формально считается действительной до момента признания ее недействительной в судебном порядке), результатом конвалидации в нашем случае является исцеление сделки от признака оспоримости.

Исходя из этих предпосылок, мы делаем вывод о том, что оспоримую сделку наряду с ничтожной также можно исцелить.

С практической точки зрения такая конвалидация является еще более значимой. Она позволяет минимизировать возможность злоупотребления правом управомоченных на оспаривание сделки лиц, дисциплинирует участников гражданского оборота, придает правоотношениям характер устойчивых.

Как и при конвалидации ничтожных сделок, конвалидация оспоримых сделок возможна только в случаях, прямо предусмотренных в законе. В отличие от конвалидации ничтожной сделки, оспоримую сделку может конвалидировать не только суд. Уполномоченные на конвалидацию оспоримой сделки субъекты должны быть определены в норме права.

Таким образом, и в случае с оспоримой сделкой, круг ситуаций, когда конвалидация может быть применена, строго ограничен.

Конкретные примеры конвалидации в действующем законодательстве Российской Федерации будут рассмотрены нами в Главе II настоящей работы.

Рассматривая конвалидацию в широком смысле необходимо отметить еще один случай. Это ситуация, когда сделка является недействительной в силу закона или по решению суда, ее недействительность не оспаривается ни участниками правоотношения, ни иными субъектами гражданского оборота, однако юридические последствия такой сделки сохраняются, как будто она является действительной.

Такая ситуация может быть вызвана многими обстоятельствами. Одна из причин, по которой сохраняются юридические последствия недействительной сделки, заключается в том, что любая сделка, даже если она является недействительной, обладает признаком публичной достоверности.

Теоретическая разработка признака публичной достоверности исторически является результатом синтеза двух теорий: теории видимости права и теории о защите доверия, противоположных в исходных посылках, но устремленных к одному конечному результату[6].

Теория видимости права представляет собой оригинальную разработку немецкой цивилистики. Истоки явления видимости права восходят к раннему периоду развития права, когда внешним формальным элементам придавалось существенное как материально-правовое, так и процессуальное доказательственное значение[7].

В основе теории видимости лежит представление о том, что внешняя видимость правового явления порождает все правовые последствия, из него вытекающие. Внешний видимый факт существования сделки делает ее действительной для всех субъектов гражданского правоотношения, пока не появится иной видимый факт, который покажет обратное (например, судебное решение о признании сделки недействительной).

Говоря иными словами, как участники правоотношения, так и третьи лица на практике часто заблуждаются относительно юридических свойств сделки или сознательно не принимают во внимание ее порочность, добровольно исполняют недействительную сделку, не взирая не ее недействительность. Тем самым, происходит конвалидация юридических последствий недействительной сделки исполнением сторон. При этом сама сделка не становится действительной, но не применяются последствия, связанные с ее недействительностью.

В рассматриваемом случае, решающую роль в конвалидации последствий играют обстоятельства неюридического характера – субъективная направленность воли сторон, заблуждение.

Однако существуют случаи, когда на первый план выходят причины юридически значимые.

 Это, например, происходит тогда, когда речь заходит о второй составляющей института публичной достоверности - теории о защите доверия, основанной на идее приоритета прав добросовестностых участников правоотношения.

Указанная теория нашла выражение в современном гражданском законодательстве Российской Федерации. Принцип защиты заключается в сохранении юридических последствий сделок, затрагивающих правовые интересы добросовестных лиц.

Правовые последствия недействительных сделок могут быть сохранены в случае сохранения юридической силы сделки при совершении ее неуправомоченным лицом (ст. 183 ГК РФ); в случае защиты прав и законных интересов добросовестного приобретателя посредством невозможности виндикации у него приобретенного по недействительной сделке (ст. 302 ГК РФ); в случаях, когда невозможна реституция по ст. 167 ГК РФ; в случаях, когда нет возможности признать сделку недействительной с момента совершения, она признается недействительной на будущее, таким образом, юридические последствия этой сделки с момента ее совершения конвалидируются.

Таким образом, мы пришли к выводу, что в настоящее время конвалидация недействительных сделок в доктрине рассматривается исключительно в узком смысле, как процедура придания ничтожной сделке юридической силы с момента ее совершения (ex tunc) в судебном порядке. В настоящей работе явление конвалидации будет рассмотрено в широком смысле: в качестве способов конвалидации, помимо традиционных, мы также рассмотрим отказ от права оспаривания и последующее одобрение недействительных сделок, а также случаи сохранения юридических последствий недействительных сделок.

§ 2. Исторические предпосылки формирования института конвалидации

2.1 Конвалидация недействительных сделок в римском праве

Не смотря на то, что отечественная юридическая доктрина обратилась к категории «конвалидация» относительно недавно, зачатки этого явления мы можем проследить при изучении источников права Древнего Рима.

Сам термин «конвалидация» имеет латинское происхождение и образован от глагола «convalescere».

Римские источники, посредством рецепции которых были сформированы правовые системы многих стран мира, уже содержали нормы о конвалидации, хотя как правовое явление исцеление ничтожной сделки в Древнем Риме не признавалось, в отличие от таких классических институтов, как, институт залога, исковой давности, юридического лица.

Непризнание конвалидации недействительной сделки в качестве самостоятельного правового института во многом было обусловлено тем, что римское учение о юридических актах проводило аналогию между недействительной сделкой и биологическим организмом[8]. Поэтому по отношению к сделке оперировали такими категориями, как жизнь и смерть, болезнь и здоровье.

Так, в «Курсе римского частного права» Ч. Санфилиппо, ничтожная сделка сравнивается с мертворожденным организмом, который не может быть излечен никакими средствами. Такая сделка ни при каких условиях не может приобрести юридическую силу. Ничтожность неисцелима. Стороны лишь могут совершить новую, аналогичную сделку, свободную от пороков, обусловивших ничтожность сделки предшествующей[9].

В основе таких представлений лежит постулат, закономерность материального мира: «ex nihilo nihil» (ничто не происходит из ничего). Римское право устанавливало: «quod initio vitiosum est non potest tractu temporis convalescere» (D. 50, 17, 29) – «то, что изначально порочно, не может с течением времени приобрести силу»; «quae ab initio inutilis fuit institution, ex postfacto convalescere non potest» (D.50,17, 210) – «назначение (наследника), которое изначально было недействительным, не может впоследствии стать действительным»[10].

Тем не менее, К.Н. Анненков, занимавшийся исследованием вопроса конвалидации недействительных сделок в римском праве, отмечал неоднозначный подход к проблеме: «Право римское разрешало этот вопрос двояким образом, смотря по тому – влекло то или другое из этих обстоятельств ничтожность сделки или безусловную ее недействительность, или же только ее недействительность относительную, а также ее оспариваемость. Относительно случаев отпадения по совершении сделки одного из обстоятельств первой категории, оно разрешало этот вопрос безусловно в смысле отрицательном…, отпадение впоследствии одного из этих обстоятельств не могло обратить сделку ничтожную в действительную... Относительно случаев отпадания по совершения сделки одного из обстоятельств второй категории право римское вопрос этот разрешало, напротив, в смысле положительном и допускало, что сделка относительно недействительная или подлежащая оспариванию могла впоследствии становиться действительной по одобрении или признанию ее, или даже вследствие пропуска давности на предъявление спора о ее недействительности или со стороны лица, от согласия которого зависит вступление ее в силу, или же со стороны самого контрагента сделки»[11].

Среди исследователей в области римского права существует относительное единство взглядов в вопросах, касающихся основных условий действительности сделки. Обобщая эти исследования, мы можем выделить следующие:

1)  Согласованная воля сторон, выраженная вовне в установленной форме;

2)  Законность содержания сделки;

3)  Соответствие содержания сделки «добрым нравам». Действовал принцип: «Соглашения позорного содержания нельзя брать во внимание»[12];

4)  Определенность сделки относительно ее предмета, субъектов, содержания;

5)  Возможность фактического совершения, исполнения сделки (impossibilium nulla est obligatio – «нет обязательства, если его предмет невозможен»);

6)  Предмет сделки должен представлять реальный интерес для ее сторон («Каждый должен приобретать то, что представляет для него интерес (quod sua interest)»).

Таковы основные условия для того, чтобы сделка считалась действительной. Несоблюдение хотя бы одного из них, по общему правилу, влекло недействительность.

Однако при изучении римских источников мы можем найти ряд примеров, когда при несоблюдении одного из вышеперечисленных условий сделка все-таки признавалась действительной.

Рассмотрим несколько таких примеров.

В зависимости от объема правосубъектности, недееспособые лица в римском праве подразделялись на infantes (до 7 лет) — вполне недееспособные; impuberes (мальчики от 7 до 14 лет, девочки от 7 до 12 лет). Последние для совершения сделок, которые могли привести к прекращению права или к установлению обязанности, должны были получить разрешение опекуна (auctoritas tutons), выражаемое при самом совершении сделки. Однако если несовершеннолетний все-таки совершал сделку без разрешения опекуна, она влекла для сторон юридические последствия в случае предоставления ему обогащения по такой сделке.

Для полностью дееспособных лиц в возрасте с 14 (для женщин с 12) до 25 лет по их просьбе со II в. н.э. стали признавать право испросить себе попечителя. В этом случае совершеннолетний становился ограниченным в своей дееспособности и для действительности совершаемых им сделок, с которыми связано уменьшение имущества, требовалось согласие (consensus) попечителя. Однако последующее одобрение сделки попечителем, совершенной без его согласия, исцеляло недействительность.

Как мы уже выяснили ранее, определенность относительно предмета, субъектов, содержания являлась одним из условий действительности сделки в римском праве. Как известно, содержанием сделки являются права и обязанности сторон. Эти обязанности должны были точно устанавливаться. Если, например, должник обязался предоставить кредитору что-либо по усмотрению кредитора, такая сделка считалась недействительной. Однако из этого правила также имелись исключения. Так, Ульпиан признавал действительным договор займа, в котором заемщику предоставлено право вернуть занятую сумму «в меру возможности» (D. 2.14.49)[13].

Еще один пример, касающийся исцеления купли-продажи украденной вещи. По общему правилу данная сделка являлась ничтожной как противоречащая закону и добрым нравам. Если покупатель, заключая договор, знал о том, что вещь была похищена, купля-продажа признавалась ничтожной, даже если продавец и не знал об этом факте. Однако, если добросовестный продавец уже произвел исполнение (передал покупателю вещь), контракт признавался порождающим юридические последствия и у покупателя возникала обязанность уплатить покупную цену[14]. Иными словами, юридическая сила договора зависела от последующих действий одной из сторон (продавца), посредством которых изначально ничтожный договор мог быть исцелен.

Множество примеров исцеления недействительной в силу закона сделки мы можем найти в Двадцать четвертой книге Дигестов Юстиниана «О дарении между мужем и женой» (De donationibus inter virum et uxorem). «В силу обычая у нас принято, что дарения между мужем и женой не имеют силы…» (D. 24.1.1)[15]. При этом «дарение истребуется обратно от того…, в чью пользу совершено дарение, следующим образом: если вещь еще имеется в наличности, то она виндицируется, если же вещь потреблена, то предъявляется кондикция в объеме обогащения одного из них (супругов)...» ( D. 24.1.18)[16]. Однако, «…если женщина получила от мужа деньги и внесла их за своего когната в качестве сбора при вступлении его в муниципальный совет, то … (дарение) имеет силу…» (D. 24.1.17)[17].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20