|
Таким образом, Петр I,
собрав сведения политического и экономического характера о прикаспийских
«провинциях» Азербайджана и Дагестана, изучив географическое положение
побережья Каспийского моря, сконцентрировав большое количество войск в
Астрахани, обнародовал за три дня до выступления манифест на местных языках в
Тарки, Дербенте, Шемахе и Баку, где подчеркивалось, что поход предпринимается
для получения сатисфакции за нанесенный русским купцам ущерб во время
Шемахинского погрома. Но, как известно, это был всего лишь повод, причины же
предпринимаемого похода были куда более серьезными: Каспийский поход, по замыслу
Петра I, должен был утвердить позиции России в северо-западных областях
распадавшейся империи Сефевидов, обеспечить обладание естественными богатствами
региона, решить судьбу ирано-российской торговли, в первую очередь торговлю
шелком-сырцом. Фактическое безвластие и полная анархия, охватившая к тому
времени Иран, что давало основания опасаться появления у Каспия турок, также
подталкивали Петра I на решительные действия в Прикаспии.
18 июля 1722 г. флот
Петра I под командованием генерал-адмирала графа Апраксина вышел из Астрахани в
Каспийское море. После двухдневного плавания флотилия прибыла к устью Терека.
27 июля 1722 г. вошла в Аграханский залив. Здесь войска высадились на
Аграханском полуострове и приступили к устройству укрепленного лагеря.
Тем временем, шедшая из
Астрахани сухим путем конница также вступила в Северный Дагестан.
23 июля бригадир И.О. Ветерани
по указу императора с четырьмя полками драгун отправился в Эндирей, чтобы
занять его, но на подступах был атакован эндирейцами, и, понеся потери, без
особого труда захватил его и превратил в пепел.
28 июля 1722 г.
караногайцы отправили к Петру I своих депутатов с предложением доставить для
русской армии 40 тыс. четвертей разного провианта. Петр I принял караногайцев в
подданство.
5 августа, оставив в
Аграханском ретраншементе 300 чел. регулярного войска и 1.500 казаков, Петр I
во главе войска прибыл к р. Сулак, где стал лагерем. В тот же день к императору
прибыли костековский, аксаевский владетели и тарковский шамхал.
12 августа русские войска
подошли к Таркам, где их встретил шамхал Адиль-Гирей, заверивший Петра I в
своей благонадежности и объявивший, что до сих пор служил русскому государю
верно, а теперь будет «особенно верно служить» и предложивший Петру I в помощь
свои войска. 14 августа Екатерина I приняла жен шамхала Адиль-Гирея в шатре на
Анжи-Арке.
16 августа армия Петра I
выступила из Тарков в сторону Дербента, являвшегося наиболее важным объектом
кампании 1722 г. По пути следования через владения Султан-Махмуда Утамышского
18 августа отряд российских войск, посланный на разведку, был атакован
утамышцами. В результате ответных действий Петра I Утамыш, состоявший из 500
домов, был обращен в пепел, 26 человек пленных казнены. 23 августа Петру I были
поднесены серебряные ключи от древнего Дербента, и русская армия без боя
вступила в город.
В Дербенте к Петру I
обратились уцмий Кайтага, майсум Табасарана, владетель Буйнака и др. с просьбой
принять их в подданство России. «Народы тамошние (писал современник событий,
историограф шахского двора Мирза-Мехти-хан), опасаясь владычества, турок, как
непримиримых врагов без разрешения шаха, явились к нему с покорностью».
В течение четырех недель
(июль-август 1722 г.) русской армией была занята территория от Аграханского
залива до р. Милюкент за Дербентом. Столь быстрое ее продвижение объяснялось не
только многочисленностью, боеспособностью и оперативностью предпринимаемых
командованием мер, но и, что очень важно, стремлением местного населения освободиться
от произвола коррумпированной шахской администрации, от феодального разбоя и
политических неурядиц.
Казалось бы обстановка в
регионе для продолжения задуманного похода складывалась как нельзя удачно.
Однако вследствие гибели в бурю судов с провиантом и артиллерией, его пришлось
приостановить. Вот как сообщает об этом обстоятельстве источник:
«25 августа был такой
свирепый северный ветер, что наши 13 транспортных суда с провиантом прибило к
берегу и разбились вдребезги. Экипаж едва был спасен, и менее чем через 3 часа
ничего от корабля не осталось, все было погребено короткими волнами, которые
так быстро следовали одна за другою и через это поднимали вверх много песку. На
другой день было совсем тихо, и каждый должен был откапывать провиант, который
удалось получить после больших трудов. Он состоял большей частью из ржаной и
пшеничной муки в мешках. Соленая вода проникала не более как на дюйм, так что
она в середине совершенно была разделена всей армии, и велено было печь хлеб и
сделать из него сухари».
Так в шторм погибла эскадра
Вердена при устье реки Милюкент (вблизи Дербента), груженая мукой. Эскадра
Вильбоа, следовавшая из Астрахани к Дербенту в составе 17 ластовых судов,
груженных мукой и артиллерией, в первых числах сентября была застигнута сильным
штормом при «урочище Учо» (Аграханский полуостров): одни суда были разбиты,
другие выброшены на мель. Крушение двух эскадр означало не только потерю
провианта, но и гибель судов. Наличного продовольствия могло хватить только на
один месяц, а доставка его из Астрахани была невозможна ввиду отсутствия
надежных судов.
Петр I попытался получить
провиант у окрестных владельцев.
Примечательно, как тонко
чувствовал ситуацию уцмий. Петр I отмечал в своем дневнике: 27 августа «послан
был поручик Карцев к уцмию для спросу: (при) будет ли он в обоз (т.е. лагерь) и
даст ли что обещал? Поручик Карцев возвратился и объявил, что уцмий в старых
лавирах пребывает (т.е. лавирует, ведет себя уклончиво, как и прежде),
переменивая от одного дня до другого…».
Армия начала голодать, а
достать хлеб в Мушкюре или в Ширване, разоренных трехлетней войной, - об этом
нечего было и думать. В сложившейся ситуации целесообразность отказа Петра I от
продолжения похода вряд ли может вызвать сомнения. Надо полагать, что
обстановка, сложившаяся в Закавказье, чем-то напоминала ему, печальной памяти,
ситуацию на Пруте. И там и здесь армиям не доставало провианта. Оба похода в
широком плане роднила еще одна общность – они не были достаточно
подготовленными. Урок Прутского похода не пропал даром – император на этот раз
проявил осторожность и предпочел риску отступление. Как и одиннадцать лет тому
назад в Молдавии, его войскам грозила голодная смерть в Дагестане.
Необходимо заметить, что
не только вышеназванное обстоятельство помешало Петру I продолжить свой поход
на побережье Каспийского моря. Конница пришла в полный упадок. Драгунские полки
с весны 1722 г. почти непрерывно находились в марше по степной местности, где
лошади страдали от жары, бескормицы и недостатка воды.
Вскоре Петра I постигла
новая беда – эпизоотия, вызвавшая падеж лошадей. Потеря конницы приняла
катастрофические размеры: «Так, лошади от худобы мерли, что у Старых Буйнаков в
одну ночь умерло 1700 лошадей». Кавалерия, по словам Петра I, еще до прихода к
Аграхани «несказанной труд в своем марше имела от безводицы и худых трав».
Армия Петра I на 80% состояла из конницы, и падеж коней был равносилен ее
параличу, а голод довершил бы дело.
В третьих – большое
скопление людей при тогдашнем состоянии медицинской службы, в условиях
непривычных для солдат климата и обилия фруктов, неизбежно вело к массовым
заболеваниям. От лишений и тягот походной жизни, усугубленных нездоровым
климатом Прикаспия, среди солдат быстро умножилось число больных малярией.
Так, по данным на 13
сентября 1722 г. в команде бригадира А.И. Румянцева числилось: здоровых – 2184 чел.,
больных – 378 чел., итого – 2562 чел., т.е. больные составили 15%. В команде
генерал-майора И.И.Дмитриева-Мамонова: здоровых – 2102 чел., больных – 222
чел., итого – 2324 чел. 19 сентября 1722 г. в первой команде: больных уже 397
чел., во второй – больных 243 чел. На 25 октября 1722 г. в командах
генерал-майора М.А.Матюшкина (Дербент и Терки) больных 1212 чел., в команде
генерал-майора И.И.Дмитрия-Мамонова (там же) – больных – 69 чел. Из приведенных
данных по подсчетам Н.В.Барышниковой 13-26% из состава русской армии были
больны, а в некоторых частях число больных достигало даже 30%.
Таким образом, оказалось,
что бороться с климатом еще труднее, чем с бурями и неприятелем: болезни и
конский падеж свирепствовали в русском лагере.
Организация всего этого
предприятия Петра I была связана с колоссальными денежными затратами, которые
не оправдали себя, хотя бы только потому, что обстановка, в которой действовала
русская армия, вовсе не предписывала громоздкой организации, а скорее требовала
большей облегченности и подвижности.
Каспийский поход обошелся
казне в миллион рублей.
Кроме того, Петр I
получил известия о «великих неустройствах», происшедших на тот момент в Сенате.
Во время похода в Прикаспий возникла угроза возобновления войны со Швецией,
что, конечно же, не могло не обеспокоить Россию. В исторической литературе, как
известно, имеются различные версии относительно прекращения Каспийского похода,
но была еще одна очень веская причина того, что Петр I приостановил его,
которая в историографии как до 1917, так и после 1917 г. практически не была
освещена за исключением работ нескольких историков. Ни словом об этом не
обмолвился и сам Петр Великий в своем письме Сенату от 16 сентября 1722 г.,
перечисляя общеизвестные причины своего ухода.
Решение прекратить
экспедицию, и отвести войска под предлогом недостатка провианта, было принято
вследствие требования турецкого посланника, который прямо заявил, что
дальнейшее наступление русской армии на кавказские земли будет рассматриваться
Стамбулом как повод для объявления войны.
Таким образом, Петр I
ушел с Кавказа, избегая преждевременной войны с Турцией. Декларируемой Россией
цели похода – наказания персидских «бунтовщиков» Турция не препятствовала. Но
появление на Кавказе значительной русской армии дало повод к подозрениям.
Великий визирь Ибрагим, «яко добрый друг и желатель между империями покоя»,
передал через Неплюева Петру I совет, чтобы он со своим войском, ретировался в
свое государство во избежание войны».
Во время похода Петра I в
русский лагерь также прибыл представитель османской Порты, заявивший, что поход
Петра I рассматривается ею как причина для объявления войны России, что
заставило его отказаться от продолжения похода в Закавказье.
В нашем распоряжении
имеются сведения, которые раскрывают подробности этого события:
«Наша армия имела
намерение сняться на следующий день (6 сентября 1722 г. – Н.Ч.), но к нашему
удивлению пришел турецкий посланник из Шемахи, и принес известие императору,
что турки заняли этот город (Шемаху – Н.Ч.), и что он по повелению своего
султана пришел уведомить Его Величество об установке порядка в этой стране, он
хотел его попросить, чтоб отступали войска, но если б он противился бы, то он
имеет приказ объявить войну России. После точного размышления Государь не нашел
хорошим идти дальше, потому что он не хотел разрывать (нарушать государственное
устройство) соглашения с Турцией, но потому только, что он со своим войском так
был удален от своего владения. Он решил идти назад, так что это составило в
нашем походе крайнюю границу к Персии, а провинции, которые так ревностно ждали
нашей помощи, должны были отдаться под покровительство турок.
6 сентября наша армия
снялась, и мы пошли назад в Дербент. Турецкий посланник сопровождал нас, пока
мы не вступили в Дагестан. 7-го турецкий посол имел прощальную аудиенцию и
возвратился в Дербент, где он пробыл до тех пор, пока не узнал, что мы не
отплыли в Астрахань».
Таковы были причины ухода
Петра I из Дагестана, которые лишь на время приостановили активность России на
Кавказе.
Оставив гарнизоны в
Дербенте, Рубасе, Буйнаке, Тарках и в основанной на р. Сулак крепости Святого
Креста, Петр I с основными силами русской армии 29 сентября 1722 г. возвратился
в Астрахань.
Успешное осуществление
части задуманного плана вызвало недовольство правительства Турции. Султан Ахмед
III готовился взять реванш за упущенное время и благоприятные возможности.
Обстановка в Дагестане оставалась напряженной.
Уход русской армии
развязал руки протурецки настроенным феодалам. Еще до отплытия армии Петра I
Дауд-бек, Сурхай и Ахмед-хан тайно готовились к антирусским выступлениям. Уже,
будучи в Астрахани, император получил два донесения, что они штурмуют русские
укрепления. В Стамбуле эти события были представлены как поражение армии Петра,
паническое бегство русских в Астрахань.
Опираясь на поддержку
Англии, Франции, Швеции и на союзников, Турция готовилась к захвату Кавказа и
Ирана. Придавая важное значение овладению Дагестаном, османы развернули
активную деятельность. В сентябре 1722 г. шамхалу Адиль-Гирею было прислано воззвание,
чтоб «с гаурами (русскими – Н.Ч.) весьма жестоко биться».
Осенью 1722 г. Али-Султан
принял подданство Турции, получив Елисуйское владение и звание эмира. «Турецкие
дела и слова непостоянны, - доносил Неплюев, - Порта принимает в подданство
Дауд-бека, хочет сначала захватить персидскую Грузию, а потом вытеснить русские
войска из Дагестана.
Переговоры, проходившие в
январе-августе 1723 г., не дали положительных результатов. Поддерживаемая
западными державами, особенно Англией, Порта вела себя воинственно. Летом 1723
г. турки перешли к активным действиям: они вторглись в Картли и овладели ее
столицей Тифлисом; отсюда они направились к Шемахе, но не смогли дойти до нее
ввиду того, что под Ганджой были остановлены армянским войском. В июле 1723 г.
в Шемаху прибыл турецкий посланник, который привез Дауд-Беку подарки и письма
от Эрзерумского паши, после чего Дауд-бек выступил к Гандже на помощь туркам.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23
|
