В ответ на это русские войска сначала заняли Решт, а затем Баку, заявив османскому правительству, что не допустит «уничтожения Персии и утверждения Турции на берегах Каспийского моря». Это заявление было подкреплено широкой военной подготовкой. Особое значение отводилось мерам по усилению российской флотилии на Каспии. Вслед за этим, стараясь не допустить османов на побережье Каспия, Россия стала добиваться от правителя Ирана Тахмаспа II добровольной уступки Дагестана и Прикаспийских областей, обещая помощь Ирану в борьбе с османами и афганцами. На этой основе и был подписан Петербургский русско-иранский договор, предоставлявший России «в вечное владение города Дербент, Баку со всеми прилегающими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами також де и провинции Гилян, Мизандрон и Астрабат».

Этот договор вызвал ярость турецкого правительства, пытавшегося также укрепиться в Дагестане и Ширване. Тем более что враждебные отношения в правящих кругах Порты искусственно подогревалось западными дипломатами. Но казавшуюся неизбежной войну все же удалось отвести благодаря заключенному в июле 1724 г. Константинопольскому договору, признавшему за Россией Прикаспийские провинции, полученные ею по Петербургскому договору. Что касается Дагестана, то его территория подлежала разделу между Россией и Турцией.

Результаты, которых добивалась Россия, были достигнуты ценой больших усилий и огромных потерь русских войск. Тем не менее, военно-политические последствия Каспийского похода, как для России, так и для народов региона, очевидны: была обеспечена безопасность юго-восточных границ России, Дагестан прочно огражден от агрессии османов; утвердилось ее положение на Каспийском море. Тем самым Россия выполнила поставленную перед собой военно-политическую задачу.

Итак, военно-политические последствия «Персидского похода», как для России, так и для народов Кавказа бесспорны и очевидны: была достигнута безопасность юго-восточных окраин России, Дагестан был прочно огражден от агрессии османов.

Результаты проведенных кампаний в 1722-1723 гг. были закреплены русско-персидским договором, подписанным в Петербурге 12 сентября 1723 г., по которому к России переходил Дербент, Баку, Ширван, Гилян, Мазандеран и Астрабад, полоса вдоль всего западного и южного побережья Каспийского моря. Эти прикаспийские провинции Кавказа, согласно Константинопольскому договору, заключенному в июле 1724 г., признала за Россией и Турция.

С целью закрепления за собой присоединенных территорий, Петр I провел здесь целый ряд военно-политических и административных мероприятий. Как уже указывалось выше, астраханский губернатор А. П. Волынский советовал Петру I заселить прикаспийские провинции Ирана, Азербайджана и Дагестана русскими войсками, чтобы обезопасить южные границы своего государства. Российские власти сохранили прежнее административно-территориальное управление прикаспийских областей, лишь передав верховную военно-политическую власть русским офицерам, т.е. следовало назначить «управителей,… где возможно русских, а где невозможно – из их народа».

Заявление Петра I о том, что Россия не может допустить турок на берега Каспия, подкреплялось широкими военными приготовлениями, среди которых важную роль играли: сооружение крепостей и укреплений, создание Низового Корпуса, усиление Каспийской флотилии и многое другое. По возвращению императора из прибывших с ним в регион регулярных полков (26.618 чел.) оставлено было 8 драгунских и 10 полевых пехотных полков общей численностью 20354 человека. Из полевых войск, участвовавших в «Персидском» походе, (их перечень дается в приложении к диссертации – Н. Ч.) Петр I выбрал 80 рот, по четыре роты из двух гренадерских и 18 пехотных полков. Из этих 80 рот были сформированы 20 отдельных батальонов, названных по фамилиям командиров батальонов. После заключения мирного трактата с Персией в 1723 году, эти батальоны были оставлены в занятых русскими прикаспийских провинциях.

В конце 1723 года генерал-лейтенант М.А. Матюшкин в донесении императору Петру I спрашивал разрешения образовать из находившихся на Кавказе и в «персидских провинциях» батальонов полки, что облегчило бы управление корпусом. Петр Великий дал свое согласие и приказал назвать образованные полки по именам занятых провинций. По этому поводу Петр Великий и генерал – лейтенант М.А. Матюшкин вели переписку.

Генерал-лейтенант М.А. Матюшкин писал Петру I: «Низового Корпуса пехотные 18 батальонов повелели учинить полками, а когда сведутся какие давать звания?». Решение: «Давать имена по местам». «Гренадерские два баталиона полком учинить, или к каждому пехотному полку определить по роте гренадер?» Решение: «Лучше по полкам роты учинить».

На этом основании 9 июня 1724 г. все 20 батальонов были сведены в 10 двухбатальонных полков (из одной гренадерской и семи фузелерных рот), названных по занятым провинциям: Гирканским, Зензелинским, Кескерским, Мизандронским, Рящинским, Дербентским, Бакинским, Дагестанским, Астрабадским и Ширванским. Тогда же все войска, находившиеся в «персидских провинциях», получили название Низового Корпуса. В 1726 году для укомплектования и усиления Низового Корпуса из полков, находившихся в европейской России, были присланы еще 40 рот, из которых в Москве было собрано 5 двухбатальонных полков. По прибытии же в места расположения Низового Корпуса, генерал-лейтенант М.А. Матюшкин переформировал их в семь полков, назначив им места стоянки, по которым они и должны были быть названы, а именно: Ранокуцкий, Ленкоранский, Кергеруцкий, Куринский, Астаринский, Аджаруцкий и Тенгинский. Но распоряжение не было выполнено, и полки продолжали именоваться по фамилиям командиров. Только в августе 1731 года преемник М.А. Матюшкина, генерал-аншеф князь В.В. Долгорукий обратил на это внимание и подал представление о наименовании полков по провинциям, в которых они были расположены, согласно генерал-лейтенантом М.А. Матюшкиным сделанному назначению.

Политика Турции заставила русский двор принять ряд чрезвычайных военных мер, которые выражались в регулярном усилении Низового Корпуса за счет дополнительных воинских подкреплений. Так, например, зимой 1723 г. по решению Военной Коллегии для пополнения войск было отправлено следующее количество рекрутов: из Московской губернии – 1000 человек, из Нижегородской губернии – 1147 человек, из Казанской губернии – 1496 человек, из Астраханской губернии – 206 человек. Из Соликамска – 432 человека. Итого – 4281 человек.

С 1722 по 1725 гг. в Низовой Корпус, помимо 20 батальонов и драгунских полков, было отправлено еще 17926 человек.

В эти полки дополнительно требовалось: в 1722 г. – 2178 чел., в 1723 г. – 3578 чел., в 1724 г. – 2833 чел.

Наиболее подробно об этом говорится в докладе генерал-фельдмаршала графа фон Миниха от 19 июня 1732 г.: «В прибавок и в комплект оных полков отправлено туда же да в 1725 г. рекрут 16923 человек, да в 1726 году – 6520 чел., в оном же 1726 и 1727 годах – рекрут 4430 человек, в 1728 году с двумя пехотными полками (из Казанского и Воронежского гарнизонов), состоящими в 3740 человеках сей корпус приумножен был, да сверх того 143 офицера туда были командированы. В 1729 и в 1730 гг. отправлено в «Персидский» Корпус 10890 чел., а в 1731 г. – рассыльщиков и рекрут 7665 человек, и тако сумма регулярным войскам, которая в разных годах в Персию отправлено, всего в 70665 чел., а казаков и нерегулярных войск около 5000 чел., которые от времени до времени сменяясь, тамо содержаны были. Для укомплектования в сей корпус отправлено всего 37267 человек».

Одновременно с присылкой подкреплений в Низовом Корпусе (в дербентском гарнизоне) происходил процесс перевооружения артиллерии. Так, в своем указе от 17 февраля 1723 г. Петр I велел генерал-майору М.А. Матюшкину: в Дербент «… послать 20 пушек железных 6-, 8- и 12 фунтовых с полною аммуницею, а вместо оных взятых в Дербенте медных пушек, кои получше, вывесть в Астрахань». В хранящемся в ГУ «ЦГА РД» архивном документе из фонда «Дербентский комендант» сообщает о выполнении данного указа Петра I. Так, с 22 апреля по 25 мая 1723 года из Астрахани в Дербент было отправлено 28 железных пушек, а из Дербента в Астрахань – 37 медных пушек,; 8 июля 1725 г. в Дербент доставлено 2 мортиры. В сентябре 1733 г. в Астрахань из Дербента было отправлено 158 негодных пушек.

Кроме того, для усиления артиллерии Низового Корпуса 18 февраля 1723 г. Военная Коллегия распорядилась послать из Москвы в Астрахань «для распределения по русским гарнизонам в Персии пушек чугунных 150 со станками и с потребным количеством припасов довольное число», 15 мая 1724 г. из артиллерийской конторы по определению Военной Коллегии в новые гарнизоны в Гиляне, в Дербент, в Баку 9 мортиров чугунных 2-х пудовых с принадлежащими припасы отправить с артиллерийским майором И.Г. Гербером.

Следующей мерой по укреплению русской власти в прикаспийских землях было строительство крепостей и укреплений. Во время своего похода в Дагестан 24 июля 1722 г. Петр I ездил в Терскую крепость и осмотрел ее. Он выяснил, что Терки – город, укрепленный самой природой. Со всех сторон он окружен глубокими топями, а единственный подход к городу хорошо защищен бойницами. В городе расположился комендант с гарнизоном в 1000 человек, состоящим из обученных войск и казаков, хорошо обеспеченных продовольствием и боеприпасами.

Однако такое расположение крепости в заболоченной местности, к которой был труден подъезд с моря, оказалось непригодным для размещения крупных военных сил. Петр I, «… имея мысли, занятые худым положением города Терка и сысканием для онаго лучшаго…, обследовал берега Аграхани и Сулака и нашел, что «… в 20 верстах от ея устья, на том месте, где река Аграхань от оныя отделяется, … место зело довольно конским кормом, водою и лесом», Терка сто раз удобнее…».

Другой причиной необходимости замены Терков новой крепостью было то, что Петр Великий решил продвинуть кордонную линию ближе к реке Сулак и заложить там крепость Святого Креста.

Вот что писал Сенату Петр I о причинах строительства крепости Святого Креста 16 октября 1722 г.: «Идя назад, нашел место на реке Сулаку зело изрядное, крепкое и пажитое, где сделали крепость и именовали Святым Креста, которое место лучше того места, где первой ретраншемент, а Терка сто раз удобнее!».

Целью строительства новой крепости было желание закрепиться «во вновь приобретенных провинциях». Крепость Терки эту задачу не в состоянии была выполнить. Подобную мысль высказал еще 29 мая 1714 г. в своих «доношениях» князь А. Бекович-Черкасский. В связи с вышеперечисленным и было принято решение о сооружении новой крепости вместо прежней Терской, получившей наименование крепости Святого Креста.

Крепость была заложена в 20 верстах от устья Сулака и в 67 от устья Аграхани, там, где река Койсу делится на два рукава: южный – Сулак и северный – Аграхань (ныне, по данным Иноземцевой Е.И., уже не существует) ниже нынешней железнодорожной станции Казиюрт. На строительство государство израсходовало немало сил и средств. Но зато это была мощная по тем временам шестибастионная крепость, в которой были сосредоточены значительные воинские силы с артиллерией (гарнизон в количестве 1384 чел. и 21 пушкой).

Осенью 1724 г. строительство крепости Святого Креста было закончено. Это была солидная крепость, обращенная фронтом на юг, где горизонт замыкался скалистыми горами Дагестана. «На севере и востоке вдали то тихо, то бурно плескалось Хвалынское море, а за ним тянулись безбрежные степи. Самое место крепости было возвышенное и, по заключению врачей, если не совсем здоровое, как на всем каспийском побережье, то, во всяком случае, гораздо здоровее, чем в Терках».

22 сентября 1724 г. Петр I подписал указ на имя генерала – лейтенант М.А.Матюшкина, в котором предписывалось перевести в крепость Святого Креста гарнизон и жителей крепости Терки.

Правительство помогало переселенцам обживаться, о чем свидетельствует указ Верховного Тайного Совета от 22 июля 1726 г. об оказании помощи жителям, переселяющимся в крепость Святого Креста: «Сего июля 22 дня указами мы по доношениям из Сената: 1. Терским дворянам и новокрещенным казакам, и мурзам, и окочанам, для перевода их из Терского гарнизона в крепость Святого Креста, на подъем и на строение домов по 2 рубля на семью». Еще в 1722 г., во время Каспийского похода Петра I, в Терки из Большой Кабарды переселились со своими подданными князья Бековичи Черкасские, а также некоторые владетели Малой Кабарды. К концу 1722 г. в Терских слободах жило около 300 северокавказских семей. По приказу Петра I в крепость Святого Креста также были переселены жившие возле Терков черкесы Нижней Кабарды (Охочинская слобода, триста семейств северокавказских фамилий и брат Бековича князь Эль-Мурза Черкасский со своими подданными). В полуверсте от крепости Святого Креста и была построена слобода Охочинская, населенная горцами, состоящими на русской службе и находящимися под командой кабардинского князя Эльмурзы Черкасского, которого Петр I произвел в подполковники.

Чтобы не оставить и устье реки Терека без защиты, в шести верстах от старой крепости был заложен новый Терский редут на 200 человек пехоты, вооруженный 12 пушками и одной мортирой. В его гарнизон из крепости Святого Креста высылались рота регулярной пехоты и часть гребенских казаков, которые сменялись каждые три месяца. Терский редут пережил Низовой Корпус и был ликвидирован указом императрицы Анны I от 16 октября 1739 г. по следующей причине: «ликвидировал редут и объявил о переводе имеющейся в терском редуте команды Тенгинского полка, артиллерии с припасами и хоромное строение за ветхостью оного редута. После оставления редута валы просуществовали до конца XVIII века и более здесь ничего не возводили. Таков был конец Терской крепости.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23