|
Генералитет Низового
Корпуса, командовавший гарнизонами, осуществлял и прокурорские функции. Так по
требованию генерал-майора А.Б. Бутурлина дербентский комендант начинал
уголовное преследование преступивших закон военных чинов.
Одним из распространенных
уголовных преступлений, судя по имеющимся в нашем распоряжении архивным
документам, были побеги солдат в различные дагестанские аулы. Так, 27 декабря
1731 г. из Дербентского полка в Кайтаг совершил побег гренадер Никита
Красильников. Причиной побега была попытка избежать наказание за совершенное
преступление. Кайтагцы не стали его укрывать и выдали его российским военным
властям. А доставивший его, в Дербент, подданный кайтагского уцмия Рамазан
Магомедов, получил денежное вознаграждение в 2 рубля.
13 ноября 1733 г. был
пойман бежавший в горы во владения табасаранского майсума солдат Нашебургского
пехотного полка Степан Баженов, укравший деньги и вещи у полкового лекаря. Азир
Аминов, доставивший беглеца в Дербент также получил вознаграждение.
По указу Анны I
дербентскому коменданту было поручено следить за тем, чтобы под страхом
сурового наказания никто не продавал бы дагестанцам сталь и свинец, а также
железо. Но многие военнослужащие Дербентского гарнизона нарушали эти запреты.
Так обозный Семен Басов и
солдат Степан Глотков из Дербентского пехотного полка в марте 1732 г. продали
дербентцам сталь, за что их били батогами.
В 1732 г. за нарушение
указа продавать горцам заповедные товары (в данном случае 22 патрона с пулями) солдат
Дербентского пехотного полка Василий Дементьев по приговору генерал-аншефа В.Я.
Левашева был наказан публично 70 ударами кнута, затем ему вырвали ноздри (знак
каторжанина) и сослали на вечную каторгу в Гилянь.
Следует заметить, что
Дербентский гарнизон являлся местом ссылки для провинившихся военнослужащих
российской армии. Так, только 18 августа 1732 года по списку сосланных в
Низовой Корпус в Дербентский гарнизон за различные преступления, значились
различные чины из Белгородского, Нарвского, Ингерманландского, Бакинского,
Шлиссельбургского, Новотроицкого, Коломенского, Ладожского и других полков.
Подводя итог
вышесказанному, следует констатировать, что главнокомандующий и генералитет
Низового Корпуса, располагавшийся в изучаемый период в Прикаспии, обладали всей
полнотой как военной, так и гражданской власти на подчиненной им территории. Их
полномочия были достаточно широкими, и правительственные указы предоставляли им
право в случае необходимости корректировать свои действия в зависимости от
складывающейся на тот момент обстановки. Низовой Корпус был особой частью
императорской армии России. Он финансировался по отдельной статье бюджета, ему
предоставлялись льготы и привилегии из-за тяжелых экономических и климатических
условий западного побережья Каспийского моря.
4.2 Место и роль
коменданта крепости в кавказской политике России
На наш взгляд в
исторической литературе не дана достойная оценка роли комендантов российских
гарнизонов в осуществлении кавказской политики России в Дагестане в 1722-1735
гг. Даже о том, кто был комендантом Дербента, крепости Святого Креста и прочих
гарнизонов Низового Корпуса в историографии не дается никаких сведений. Только
Бутков П.Г. в своей работе приводит списки комендантов крепости Терки и Святого
Креста. О комендантах дербентского гарнизона ничего практически неизвестно,
упоминается только лишь первый из них – полковник Андрей Томасович Юнгер.
Известные дореволюционные
историки Бутков П.Г. и Козубский Е.И. в своих трудах утверждают, что
назначенный комендантом крепости города Дербента 29 августа 1722 г. полковник
А.Т. Юнгер оставался в этой должности до ухода российских войск из Дербента.
Опираясь на данные,
хранящиеся в ГУ «ЦГАРД» в фонде «Дербентского коменданства», где содержится «Акт
о передаче дербентского коменданства полковником А.Т. Юнгером своему
преемнику», мы утверждаем, что полковник А.Т. Юнгер находился на должности
дербентского коменданта до 1731 года.
В результате изучения
документов этого фонда нами был составлен следующий список дербентских
комендантов; с указанием времени их службы:
1. полковник Андрей
Томасович Юнгер (29 августа 1722-1731 гг.).
2. полковник Андрей
Петрович Девиц (1731 г.).
3. подполковник Иван
Михайлович Безобразов (1731 г.).
4. полковник князь Михаил
Михайлович Барятинский (лето 1731 – 29 марта 1733 г.).
5. полковник Никита
Иванович Ступишин (29 марта – 20 октября 1733 г.).
6. полковник Яков
Мануйлович Ломан (20 октября 1733 – сентябрь 1735 г.).
Коменданты российских
крепостей сосредотачивали всю полноту военной, гражданской, политической
власти, как в самой крепости, так и в её округе на много верст от нее. Так, все
нити военного и гражданского управления на Северо-Восточном Кавказе исходили из
крепости Святого Креста со дня её учреждения. И концентрировались в руках
коменданта данной крепости. Комендант являлся и начальником военной крепости.
Именно комендант выполнял
правительственные указы и приказы командующих, генералитета Низового Корпуса,
тем самым, проводя в жизнь непосредственно на подчиненной России территории не
только Дагестана принципы и методы осуществления её кавказской политики.
Так, указом от 2 октября
1731 г. Коллегия иностранных дел вменила коменданту крепости Святого Креста
генерал-майору Д.Ф. Еропкину в обязанность «непрестанно трудиться разведывать,
не будут ли» крымский султан, притеснять кабардинцев, мстя им за поддержку их
русскими. «И ежели… кто с крымской или с кубанской стороны на Кабарду наступление
чинить будут», защитить кабардинцев и «в потребном случае… в Кабарду на оборону
и войска и пушки от крепости Святого Креста посылать».
В обязанности коменданта
также входило:
1) Управление находящимся
в крепости гарнизоном;
2) Наблюдение за порядком,
спокойствием в крепости и вне нее;
3) Охрана города от
неприятеля.
В его юрисдикцию входили
также финансовые, хозяйственные, административные и политические функции.
Комендант крепости, кроме
прямых комендантских обязанностей по городу и его управлению ведал сношениями с
окрестными владельцами, отдавшимися в подданство России, и аманатами от горских
народов, содержащимися в крепости Святого Креста и Дербенте до 1735 года. На
коменданте лежали обязанности проводить кавказскую политику России во владениях
местных владетелей и народов.
Комендант крепости
обладал достаточно большими полномочиями: был непосредственно связан с
Коллегией иностранных дел, налаживал взаимоотношения между кавказскими
феодальными владетелями, по распоряжению правительства выдавал признавшим
российское подданство жалованье; вел с ними переписку, поддерживал связи с
государствами и народами Закавказья, защищал интересы Российского правительства
перед иностранными государствами. Он имел тайный шифр для переписки с
петербургскими коллегиями и русскими резидентами, находившимися в восточных
странах.
Хранящиеся в ГУ «ЦГАРД»
документы предоставляют нам интересные данные о сношениях комендантов с
дагестанскими феодальными владетелями. В обязанность коменданта входило
регулярно посылать в горы лазутчиков для разведывания «О неприятельских горских
народов воровских людях». В качестве разведчиков комендант обычно использовал
дагестанцев.
Так, 2 марта 1728 года
для этих целей был послан татарин (читай: кумык – Н.Ч.) Буракам Асман из
Кумтуркалинской деревни. На дорогу ему было выдано 5 рублей.
Кроме того, комендант
использовал и казаков для посылки в горы «для некоторого Его Императорского
Величества интересу».
Деньги, посылаемые за эти
услуги «русским и горским людям» выдавались по приказу коменданта крепости из
канцелярии гражданского суда.
Коменданты неоднократно
посылали своих соглядатаев в подвластные России горские владения, чтобы быть в
курсе всех замыслов владетелей.
Так, коменданту Дербента
1722 года стало известно, что Эндиреевский владетель Чопан – шамхал «посылает
людей своих в Крым,… просит войско к себе на помощь», о чем было своевременно
доложено в Коллегию Иностранных дел.
Ссылаясь на сведения,
полученные от аксаевского владетеля Султан-Махмуда, 31 мая 1723 года дербентский
комендант полковник А.Т. Юнгер доносил астраханскому губернатору А. П.
Волынскому, что «де намерен из Крыма Бахти-Гирей солтан со своими, совокупясь с
уцмием и Дауд-беком и прочими басюрманскими народами, идти на крепость Святого
Креста».
В начале 1725 года дербентский
комендант полковник А.Т. Юнгер сообщал в Коллегию иностранных дел, что получил
известие о том, что якобы посол шамхала Малабек побывал у шаха, передал просьбу
Адиль-Гирея шамхала и уцмия простить «в их винах», и что ожидается нападение
иранцев с шамхальскими и кайтагскими войсками на Бакинский и Дербентский уезды».
3 июня 1726 года
комендант полковник А.Т. Юнгер доносил, что уцмий с тремя сыновьями стоит в
Башлы, «а при нем 10.000 войска и 18 железных и медных пушек… утамышский
владелец Султан-Махмуд с 5000 войска стоит у деревни Утамыш, а по ту сторону
Утамыша стоит войско аварского исмея, акушинского кадия в собрании же войска с
10.000», с которыми уцмий намерен русским войскам, находившимся у речки Инчхе,
«дать битву, а в аманаты никого не даст».
Российский двор «делал
опыт» склонить на свою сторону Сурхая. С этой целью комендант Дербента
полковник А.Т. Юнгер обратился летом 1723 года с письмом к Сурхай-хану. В
хранящемся в ГУ «ЦГАРД» «Журнале Дербентского коменданта А.Т. Юнгера»
содержится переписка коменданта и наиба Дербента с Сурхай-ханом.
Распоряжением Коллегии
иностранных дел полковнику А.Т. Юнгеру вменялось в обязанность наблюдение и
отслеживание действий Сурхай-хана и, в случае его попыток напасть на
подвластных России горских владетелей или на русские войска, немедленно
сообщать об этом. В связи с этим коменданту Дербента полковнику А.Т. Юнгеру
предписывалось взять под свою защиту табасаранских владетелей Рустема и
Махмуд-бека от нападений казикумухского владетеля.
Коменданты неоднократно
занимались розыском угнанных дагестанцами лошадей (что нередко в те времена
практиковалось горцами – Н.Ч.) и вели переговоры с горскими владетелями
(шамхалом, уцмием майсумом и другими) об их возвращении или о денежной
компенсации за них.
В одном из указов Петра I
российским военным властям, расквартированным в Прикаспии, которые одновременно
ведали и гражданским управлением, предписывалось: «… дабы жителям утеснения
отнюдь не было, обходились бы зело приятельски и не сурово (кроме тех, кто
будет противен), но ласково, обнадеживая их всячески…».
О том, что данный указ
Петра I неукоснительно исполнялся военными властями в Дагестане,
свидетельствуют документы, хранящиеся в ГУ «ЦГАРД» в фонде «Дербентский
комендант». Так, за разного рода преступления в отношении жителей г. Дербента
были наказаны: в 1724 году капрал Дагестанского пехотного 1-го батальона Никита
Пименов, в 1727 году гренадер Дербентского пехотного полка Кречетов, в 1728
году Донского войска есаул, сотник и 7 казаков.
По указу Петра I от 17
февраля от 1723 года дербентский комендант был обязан обеспечивать дербентских
жителей (в это время в Дербенте была нехватка продовольствия – Н.Ч.) российским
провиантом, определив на каждую семью в размере того, что дается на русскую
семью.
Известно, что феодальными
владетелями Северо-Восточного Кавказа, Дагестана в том числе, в XVIII в., как и
прежде, организовывались, в сущности, своего рода коммерческие предприятия –
охота за людьми с целью выкупа. Документы и сообщение современников этого
периода приводят многочисленные факты, свидетельствующие о процветании в
регионе этого жестокого, но прибыльного «промысла». Российское правительство
предпринимало целый ряд мер, направленных на запрещение или ограничения этого
явления. В основном жертвами этого «промысла» являлись жители сопредельных
закавказских феодальных государственных образований (христианского
вероисповедания). Иногда пленникам удавалось бежать в «российские пределы», к
российским крепостям. В этом случае местные власти в лице комендантов крепости
были призваны оказывать им всяческое содействие, а дагестанским феодалам
(признававшим над собой власть России), от которых они сбежали, полагалась из
казны выдавать компенсацию.
Так, правительство дало
указание комендантам гарнизонов Низового Корпуса беглых христиан не возвращать
хозяевам, от которых они убежали, а «чинить заплату за каждую душу без разбора
пола и возраста, кумыкам по 25 руб.». Однако это не всегда строго соблюдалось,
что вызывало определенное недовольство «пострадавших» феодальных владетелей.
26 июня 1727 года из
Астраханской губернской канцелярии поступил указ коменданту Дербента,
предписывающий беглых грузин и армян не возвращать их прежним дагестанским
хозяевам, а давать им возможность вернуться на родину, если же беглые
уплачивали хозяевам выкуп, таких рекомендовалось брать под защиту российского
гарнизона.
Следует заметить, что
одним из действенных методов кавказской политики России, проводниками которой в
Дагестане в изучаемое время были коменданты российских крепостей, являлся метод
своего рода экономического рычага. Этот метод состоял в том, что местные
российские власти в лице комендантов, используя огромный спрос в Дагестане на
различные металлы, в частности на железо, которое поставлялось из России,
разрешали отпуск большего или меньшего количества металла тому или иному
дагестанскому владетелю в зависимости от его взаимоотношений с российскими
властями. Железо долгое время, вплоть до конца XVIII в. относилось к числу
«заповедных», т.е. запрещенных к вывозу на Восток товаров.
Таким же образом обстояло
дело и со «съестными припасами», особенно с зерновыми. Приводимые ниже сведения
архивных документов красноречиво свидетельствуют об этом. Коменданты российских
крепостей призваны были зорко следить за надлежащим исполнением на местах
требований императорского правительства.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23
| 
